Диана Гэблдон - Чужестранка. Книга 2. Битва за любовь
Я захлебывалась словами от возмущения.
– Впрочем, не знаю, чем это я так потрясена. – Я постаралась говорить спокойнее. – Если вы не храните верность вашему королю, то чего ради вам хранить ее по отношению к племяннику или брату.
Он резко повернул голову и уставился на меня. Поднял густые темные брови, такие же, как у Колума, как у Джейми и Хэмиша. Глубоко посаженные глаза, широкие скулы, великолепно вылепленный череп. Наследие Джейкоба Маккензи, крепкая кровь.
Большая рука тяжело опустилась мне на плечо.
– Мой брат? Вы думаете, что я предал своего брата?
Это по какой-то причине очень задело его, лицо потемнело от гнева.
– Вы только что сами признались в этом! – сказала я.
И вдруг мне стало все ясно.
– Вы оба, – медленно проговорила я. – Вы с Колумом сделали это вместе. Да, вместе, как все, что вы делаете.
Я сняла его руку со своего плеча и резко отбросила ее от себя.
– Колум не стал бы главой клана, если бы вы не воевали вместо него. Он не смог бы объединить клан, если бы вы не ездили вместо него, не собирали арендную плату и не улаживали споры. Он не мог ездить верхом, не мог путешествовать. И не мог бы зачать сына – наследника титула. А у вас не было сыновей от Моры. Вы поклялись быть для него руками и ногами…
Я вдруг почувствовала, что в груди у меня клокочет истерический смех.
– Почему бы вам точно так же не стать его членом?
Дугал уже смирил свой гнев; постоял с минуту молча, настороженно наблюдая за мной. Придя к заключению, что я не собираюсь бежать, он уселся на один из тюков и подождал, пока я закончу.
– Итак, вы совершили это с согласия Колума. А как отнеслась к этому Летиция? Она была согласна?
Понимая теперь, насколько они безжалостны, я не исключала возможности, что братья Маккензи принудили Летицию силой.
Дугал кивнул. Гнев его полностью испарился.
– Да, совершенно согласна. Она не жаловала меня, но очень хотела ребенка – настолько, что согласилась делить со мной постель три месяца, которые понадобились, чтобы зачать Хэмиша. Это была чертовски скучная работа, – задумчиво добавил Дугал, отскабливая с каблука комок засохшей грязи. – С тем же успехом можно было совокупляться с миской молочного пудинга.
– И вы сказали Колуму об этом? – спросила я.
Учуяв в моем голосе насмешку, Дугал поднял голову и спокойно поглядел на меня. Легкая улыбка осветила его лицо.
– Нет, – ответил он невозмутимо. – Этого я ему не сказал.
Опустив взгляд на свои руки, он повернул их ладонями вверх и принялся разглядывать с таким видом, словно хотел прочесть по их линиям нечто важное и тайное.
– Я ему сказал, – тихо заговорил он, не глядя на меня, – что она сладкая и нежная, как спелый персик, что у нее есть все, чего мужчина может пожелать от женщины.
Он сложил ладони и поглядел на меня.
– Вас бы я не назвал нежной и сладкой, но все, что мужчина может пожелать…
Он очень медленно обвел карими глазами всю мою фигуру, задержавшись на выпуклостях груди и бедер, заметных под расстегнутым плащом; одной рукой он бессознательно поглаживал себя по мускулистой ляжке.
– Кто знает? – произнес он, обращаясь как бы к самому себе. – Я мог бы иметь еще одного сына, законного на этот раз. Правда… – тут он критическим оком глянул на мой живот, – этого пока не получилось у Джейми. Возможно, вы бесплодны. Но я мог бы попытать судьбу. Во всяком случае, имение того стоит.
Он вдруг поднялся и шагнул ко мне.
– Кто знает? – повторил он очень тихо. – Если бы я вспахивал своим плугом эту хорошенькую каштановую бороздку и каждый день засевал ее…
Тени на стене пещеры задвигались, когда он сделал еще шаг ко мне.
– Вы дьявольски удачно выбрали для этого время, – сказала я зло.
У него сделалось невероятно ошеломленное лицо, когда он заметил, что я смотрю мимо него на входное отверстие пещеры.
– Вмешиваться оно как-то невежливо, – произнес Мурта, проникая в пещеру вслед за двумя кремневыми пистолетами, один из которых он наставил на Дугала, а другим пользовался для жестикуляции.
– Ежели вы намерены отклонить последнее предложение, я приглашаю вас уйти вместе со мной. Но если вы намерены его принять, тогда я удалюсь один.
– Никто никуда не удаляется, – коротко ответила я. – Сядьте, – предложила я Дугалу, который все еще стоял как столб и смотрел на Мурту как на привидение.
– А где Руперт? – спросил он, обретя наконец дар речи.
– О, Руперт…
Мурта задумчиво потер подбородок дулом пистолета.
– Он вроде бы отправился в Белладрум. Вернется на рассвете, – уверенно добавил он. – С бочонком рома, за которым вы его вроде послали. Остальные спят в Куинборо.
Дугал нашел в себе силы рассмеяться, хотя и хрипловато. Он сидел, положив руки на колени, и переводил глаза с меня на Мурту и обратно. Наступило недолгое молчание.
– Ну? – заговорил Дугал. – Что теперь?
Это, что называется, был вопрос по существу. Удивленная тем, что вместо Джейми встретила Дугала, ошарашенная его разоблачениями и доведенная до бешенства его последующими предложениями, я как-то не нашла времени подумать, а что же делать дальше.
К счастью, Мурта оказался более подготовленным. Но ему, правда, не пришлось иметь дело с непристойными предложениями.
– Нам нужны будут деньги, – заявил он напрямик. – И люди.
Потом оценивающим взглядом окинул тюки и добавил:
– Нет. Это для короля Якова. Мы возьмем из твоих собственных.
Он перевел глаза на Дугала и ткнул дулом пистолета в направлении его споррана.
Жизнь в шотландских горах делает человека фаталистом, такова уж одна из ее особенностей. Дугал со вздохом вытащил из споррана и бросил к моим ногам небольшой кошелек.
– Двадцать золотых монет и тридцать шиллингов, – сказал он, подняв одну бровь. – Берите, и привет вам. – Заметив мой скептический взгляд, он покачал головой. – Нет, я сказал, что хотел. Думайте обо мне как хотите. Джейми – сын моей сестры, и если вы сможете его освободить, да поможет вам Бог. Но вы не сможете, – заключил он беспрекословно.
Он глянул на Мурту, который все еще манипулировал своими пистолетами.
– Что касается людей, то нет. Если ты, Мурта, и барышня хотите покончить жизнь самоубийством, я вас удержать не могу. Обещаю только похоронить вас по обе стороны от могилы Джейми. Но вы не уведете с собой в ад моих людей, с пистолетами или без них.
Он скрестил руки на груди и, прислонившись к стене пещеры, спокойно смотрел на нас.
Мурта продолжал целиться, но его маленькие черные глазки обращены были ко мне. Стрелять или нет?
– Я предложу вам сделку, – сказала я.
Дугал снова приподнял бровь.
– У вас сейчас определенное преимущество передо мной в заключении сделок, – заметил он. – Что же именно вы предлагаете?
– Позвольте мне поговорить с вашими людьми, – сказала я. – Если они пойдут со мной по доброй воле, отпустите их. Если нет, мы уйдем, как пришли, и вернем вам ваш кошелек.
Один уголок его рта приподнялся, изображая кривую улыбку. Он посмотрел на меня, как бы оценивая мое красноречие и убедительность моих доводов. Потом сел, положил руки на колени и кивнул:
– Идет.
Мы покинули ущелье с пещерой, увозя кошелек Дугала и пятерых спутников: Руперта, Джона Уитлоу, Уилли Макмуртри и братьев-близнецов Руфуса и Джорди Каултеров. Решительность Руперта убедила остальных; я с чувством мрачного удовлетворения наблюдала за выражением лица Дугала, когда его приземистый чернобородый заместитель вдумчиво поглядел на меня, потом похлопал по висевшим на поясе длинноствольным пистолетам и сказал:
– Ну что же, барышня, почему бы и нет?
До Уэнтуортской тюрьмы было отсюда тридцать пять миль. Полчаса езды на автомобиле по хорошей дороге. Два дня тяжелого пути в седле по наполовину замерзшей грязи. Времени немного. Эти слова Дугала постоянно отдавались эхом у меня в ушах и еще долго удерживали меня в седле после того, как я начинала чувствовать себя совершенно измученной.
Пока мое тело тряслось в седле в течение долгих утомительных миль, разум был открыт для тревоги. Чтобы не думать непрерывно о Джейми, я отвлекала себя воспоминаниями о разговоре с Дугалом в пещере.
И о последнем, что он мне сказал. Стоя снаружи у входа в пещеру и дожидаясь, пока Руперт и его спутники приведут из укрытия, расположенного выше по ущелью, своих коней, Дугал внезапно обратился ко мне.
– У меня поручение для вас, – сказал он. – От ведьмы.
– От Джейли?
Сказать, что я была удивлена, значило ничего не сказать.
Лицо Дугала я не могла разглядеть в темноте, но увидела, что он утвердительно наклонил голову.
– Я виделся с ней однажды, – проговорил он тихо, – когда приходил за ребенком.
В других обстоятельствах я, возможно, отнеслась бы с сочувствием к нему, к тому, что он расставался со своей любовницей, осужденной на костер, что уносил их общего ребенка, сына, которого он никогда не сможет признать своим по закону. Но теперь голос мой был как лед.
