Диана Гэблдон - Чужестранка. Книга 2. Битва за любовь
Я на минуту задумалась.
– Есть в доме убежище священника?[16]
– Нет, дом построен уже после протектората[17].
– Нужно устроить такое убежище – в доме или в другом безопасном месте. Надеюсь, Джейми оно не понадобится… – У меня сжалось горло при этой мысли. – Но кому-то может понадобиться.
– Хорошо. Это все?
Лицо у Дженни было серьезное и напряженное.
Я благословляла Джейми за то, что он надумал предостеречь Дженни, а ее – за доверие к брату. Она не стала расспрашивать меня, как да почему, она просто взяла все это на заметку, и я была уверена, что она сделает все как надо, в соответствии с моими высказанными наспех советами.
– Да, все. Во всяком случае, все, что мне сейчас приходит в голову.
Я попыталась улыбнуться, но попытка эта показалась несостоятельной даже мне самой.
Дженни это удалось лучше. На прощание она быстро погладила меня по щеке.
– С Богом, Клэр. Мы встретимся снова – когда ты привезешь моего брата домой.
Часть шестая
Поиски
Глава 34
Рассказ Дугала
Каковы бы ни были пороки цивилизации, мрачно размышляла я, преимущества ее никак нельзя отрицать. Возьмем, к примеру, телефон. Или, скажем, – для этого времени, – возьмем газеты, распространенные в таких крупных центрах, как Эдинбург или даже Перт, но совершенно неведомые в глуши Шотландского нагорья.
При отсутствии таких средств массовой коммуникации новости распространялись с той же скоростью, с какой передвигался человек. Люди в конечном итоге узнавали то, что им надо было, но с опозданием на несколько недель. И поэтому, отыскивая Джейми, рассчитывать можно было лишь на то, что кто-нибудь встретит его и сообщит об этом в Лаллиброх. Зима была на носу, и путешествие в Бьюли становилось невозможным. Обдумывая положение, я сидела и подкладывала хворост в костер.
Куда мог направиться Джейми из того места, откуда он бежал? Конечно, не в Лаллиброх и почти точно – не на север, во владения Маккензи. На юг, к границе, где он мог встретиться с Хью Мунро или со своими прежними товарищами-изгоями? Нет, наиболее вероятно, что он все-таки двинулся на северо-восток, по направлению к Бьюли. Но если я сумела вычислить это, то же самое в состоянии сделать и люди из патруля.
Мурта вернулся к огню с охапкой сучьев и сбросил их на землю. Уселся, скрестив ноги, на край пледа, а в остальную часть его закутался от холода. Он посмотрел на небо, по которому быстро бежали облака, то и дело скрывая диск луны.
– Снега пока не будет, – хмуро произнес Мурта. – Он пойдет через неделю, а то и через две. Мы могли бы успеть добраться до Бьюли.
– Вы считаете, что он направился туда? – спросила я, обрадованная тем, что мысли наши совпали.
Маленький клансмен пожал плечами и подтянул конец пледа повыше.
– Трудно сказать. Ему нелегко туда попасть, пришлось бы днем затаиваться и вообще держаться в стороне от дорог. Да и лошади у него нет. – Он задумчиво поскоблил свой щетинистый подбородок. – Мы-то не сможем его найти, лучше дать ему возможность отыскать нас.
– Каким образом? Пускать сигнальные ракеты?
Мурта остался верен себе: какую бы нелепость – с его точки зрения – он от меня ни услышал, он вел себя так, словно я ничего не говорила.
– Я захватил с собой небольшой сверток с вашими снадобьями, – сказал он, указывая подбородком на седельные сумки. – В окрестностях Лаллиброха вас уже знают как лекарку. Надо, чтобы об этом узнали и в других местах.
Он одобрительно кивнул самому себе.
– Да, это будет правильно.
Не вступая в дальнейшие объяснения, он улегся, завернулся в плед и уснул, не обращая ни малейшего внимания ни на ветер в деревьях, ни на мелкий дождик, ни на меня.
Довольно скоро я на практике постигла, что он имел в виду. Мы открыто – и медленно – разъезжали по главным дорогам и останавливались возле каждой фермы, в каждой деревне, в каждой деревушке. Мурта делал быстрый обход местного населения, выяснял, кто болен или поранился, и приводил этих людей ко мне на лечение. Врачей в этих местах было мало, ехать к ним далеко, так что почти всегда находился кто-нибудь недужный.
Пока я возилась со своими микстурами и мазями, Мурта на досуге болтал с приятелями и родственниками страдальца, не забывая поподробнее рассказать, какими дорогами мы направляемся в Бьюли. Если случайно оказывалось, что больных нет, мы оставались в том месте на ночь и находили приют в каком-нибудь доме или в таверне. Мурта пел для развлечения хозяев и таким образом зарабатывал нам ужин, упорно настаивая на том, чтобы я сохранила все свои деньги, потому что они нам понадобятся, когда мы найдем Джейми.
От природы не склонный к разговорам, он учил меня некоторым своим песням, коротая время, пока мы тащились от одного места к другому.
– У вас приличный голос, – заявил он мне однажды после достаточно успешного исполнения песни «Дови Денс из Ярроу». – Не поставленный, но сильный и верный. Попробуйте еще разок и будете петь нынче вечером вместе со мной. В Лимрее есть небольшая таверна.
– Вы в самом деле думаете, что из этого выйдет толк? – спросила я. – Из нашего путешествия, я имею в виду.
Он поерзал в седле, прежде чем ответить. Не предназначенный от природы к верховой езде, он напоминал мне обезьяну, которую обучили ездить на лошади. Но тем не менее к концу дня он спрыгивал с седла свеженький как огурчик, в то время как я еле могла стреножить своего коня, шатаясь от изнеможения.
– Да, – сказал он наконец. – Рано или поздно. Вы в последние дни больных осмотрели много, верно?
Это была правда, что я и подтвердила.
– То-то и оно. – Мурта был явно доволен. – Значит, слухи о вашем искусстве распространяются. А нам того и надо. Но мы можем попробовать и кое-что еще получше. Потому вы и споете сегодня вечером. И может…
Он умолк, словно не знал, стоит ли говорить дальше.
– Может – что?
– Может, вы в гадании разбираетесь, а? – осторожно спросил он, и я поняла, почему он запнулся: он был свидетелем безумной «охоты за ведьмами» в Крэйнсмуире.
– Немножко, – улыбнулась я. – Хотите, чтобы я попробовала?
– Да. Чем больше мы предложим, тем больше народу к нам придет. Молва о нас распространится, в конце концов и наш парень услышит ее. Игра стоит свеч, а? Попробуйте!
– Если это поможет, почему бы и нет?
Мой дебют в качестве исполнительницы песен и гадалки состоялся в тот же вечер в Лимрее и прошел с успехом. Я нашла, что миссис Грэхем была права, когда говорила, что главное – не руки, а лица, именно они открывают вам необходимое. Дают ключ.
Наша известность мало-помалу росла, и уже через неделю люди сбегались приветствовать нас, едва мы въезжали в деревню, а когда мы уезжали, нас забрасывали мелкими монетами и делали нам подарки.
– А знаете, мы ведь и в самом деле кое-чего достигли, – сказала я однажды вечером, пересчитывая заработанные деньги. – Жаль, что поблизости нет театра, мы бы в нем устроили музыкальные представления – фокусник Мурта и его прекрасная помощница Глэдис.
Мурта отреагировал на это замечание со своим обычным упорным безразличием, но то была правда: мы с ним хорошо сошлись. Скорее всего, потому, что цель у нас была общая, – характеры наши являли собой полную противоположность.
Погода все ухудшалась, и мы двигались медленнее, но от Джейми вести так и не приходили. Однажды вечером возле Белладрума, под проливным дождем, мы повстречали цыганский табор.
Не веря глазам своим, я смотрела на пестрые повозки, крытые цыганские телеги, расположившиеся на поляне при дороге. Они выглядели точно так же, как повозки цыган, табор которых каждый год появлялся в Хэмпстед-Даун.
И люди выглядели точно так же: смуглые, оживленные, шумные и приветливые. При звуках, возвестивших о нашем приближении, в окне одной из повозок показалась женская голова. Она оглядела нас, что-то крикнула, и тотчас поляна под деревьями ожила – отовсюду на нас смотрели сияющие улыбками смуглые лица.
– Дайте-ка мне ваш кошелек для сохранности, – сказал Мурта, с мрачным видом наблюдая за приближающимся к нам молодым человеком, который словно и не замечал, что дождь поливает его пеструю рубашку. – И ни к кому из них не поворачивайтесь спиной.
Я насторожилась, но цыгане бурно приветствовали нас и пригласили разделить с ними трапезу. Пахло восхитительно – скорее всего, тушеным мясом, – и я охотно приняла приглашение, хотя Мурта и бормотал сердито, что еще неизвестно, чье это мясо.
Цыгане немного говорили по-английски, гораздо хуже – по-гэльски; объяснялись мы главным образом жестами, прибегая и к некоему жаргону, по-видимому, в основе своей французского происхождения. В повозке, где нас угощали, было тепло и уютно. Мужчины, женщины и дети расселись кто где и ели из мисок, заедая сочное мясо кусочками хлеба. Это оказалась самая вкусная еда, какую мне пришлось отведать за несколько недель, и я наелась буквально до отвала. С трудом набирая в грудь воздуха для пения, я тем не менее подпевала Мурте в самых ответственных местах, предоставив ему вести мелодию.
