Мэри Лю - Победитель
– Ровно столько, сколько необходимо?
– Да.
Канцлер сцепляет руки за спиной и поднимает голову.
– Вы и в самом деле считаете, что народ способен принимать решения? Какая жуткая картина мира. Люди не всегда понимают, чего хотят на самом деле. Вы должны это знать лучше кого бы то ни было, Дэй. Вы же сами недавно выступали с просьбой поддержать Президента, а сегодня призовете людей к обратному. – Он чуть наклоняет голову. – То, что вы делаете, необходимо.
Необходимо. Его идеи перекликаются с философией прежнего Президента Республики. Очевидно, есть вещи, которые не меняются, в какой ни окажись они стране. Я лишь кивком реагирую на его слова, но в голову вдруг закрадывается сомнение: стоит ли придерживаться моего плана? Раздираемый противоречиями, я напоминаю себе: он лишь искушает меня. Я не похож на канцлера. Я сражаюсь за людей.
Я сражаюсь за что-то настоящее.
Нужно выбраться отсюда, прежде чем он прочтет мои мысли. Я напрягаюсь всем телом в ожидании обращения. Краем глаза разглядываю помещение.
– Ну хорошо, – натянуто говорю я, – давайте покончим с этим.
– Больше энтузиазма, мой мальчик! – Канцлер щелкает языком в шутливом неодобрении, затем серьезно смотрит на меня. – Мы целиком и полностью полагаемся на вас, зная, что вы сможете донести вашу точку зрения до народа.
Я киваю и подхожу к иллюминатору. Двое солдат подключают мой микрофон к трансляционной системе воздухолета. На стекле вдруг появляется мое прозрачное изображение – прямой эфир. Я трясусь всем телом. Помещение заполняют военные Колоний – они здесь, чтобы я не выкинул какой-нибудь фортель, который станет приговором мне и, скорее всего, всем моим близким. Вот она. Точка невозврата.
– Народ Республики! Сегодня я стою на борту воздухолета рядом с канцлером Колоний. Я обращаюсь к вам.
Голос звучит хрипло, и мне приходится откашляться. Я переступаю с ноги на ногу и чувствую подошвами выступы двух крошечных взрывных устройств. Я готов сделать следующий шаг. Надеюсь, оповещения, что мы с Паскао и другими неуловимыми оставили в городе, сработали и люди ждут сигнала.
– Мы многое пережили вместе, – говорю я. – Но в истории Республики, пожалуй, еще не было времен труднее, чем последние несколько месяцев. Поверьте мне на слово. Мы привыкали к новому Президенту, к переменам вокруг… Как вы все теперь уже знаете, мое здоровье в последнее время оставляет желать лучшего.
И словно в подтверждение моих слов, тупая боль снова ударяет в затылок. Мой голос разносится по городу через систему трансляции десятков кораблей Колоний, через сотни уличных экранов. Я глубоко вздыхаю, словно это мое последнее обращение к народу:
– Возможно, мы с вами больше никогда не встретимся. Но я знаю вас. Вы научили меня всему хорошему, что было в моей жизни, благодаря вам все последние годы я боролся за свою семью. Теперь я могу лишь надеяться, что жизнь ваших родных будет прекрасна и пройдет без страданий, какие выпали на долю моих близких.
Я замолкаю. Обращаю взгляд на канцлера, и тот одобрительно кивает. Сердце бьется так громко – я почти не слышу собственного голоса.
– Колонии многое могут вам предложить. – Мой голос набирает силу. – Сегодня их корабли в нашем небе. В скором времени флаги Колоний повесят над школами, где учатся ваши дети, над вашими домами. Народ Республики, прежде чем попрощаться, я хочу сказать кое-что напоследок.
Время пришло. Мышцы мои напряжены, ноги замерли в удобной позиции. Канцлер смотрит на меня.
– Республика слаба и сломлена. – Я смотрю перед собой, прищурившись. – Но это ваша страна! Сражайтесь за нее! Это ваш дом – не их!
И в тот миг, когда лицо канцлера искажает гнев, я подпрыгиваю и со всей силы бью в стекло. Ко мне бросаются солдаты Колоний. Когда мои ноги касаются стекла, заряды в подошвах взрываются, вибрация проходит по моему телу. Стекло трескается.
Я вскидываю руки и хватаюсь за верхнюю раму выбитого иллюминатора. Мимо свистит пуля. Изнутри доносится яростный крик канцлера. Пожалуй, теперь они даже не будут пытаться взять меня живым. Приток адреналина обдает меня жаром.
Меня мотает в прохладном вечернем воздухе. Нельзя терять ни секунды. Порыв ветра грозит сорвать с меня кепку. Я пытаюсь плотнее натянуть ее на голову – не хватало еще, чтобы волосы растрепались на ветру, прекрасная была бы цель для тех, кто находится на земле. Когда очередной порыв стихает, я поднимаю голову, прикидывая расстояние до верхнего иллюминатора, потом прыгаю. Хватаюсь за нижнюю раму и из последних сил подтягиваюсь. С губ срывается стон. Год назад я проделал бы это без труда.
Я добираюсь до четвертого иллюминатора и тут слышу слабый хлопок. Потом – первый взрыв.
Вибрация проходит по всему воздухолету, и я чуть не срываюсь. Смотрю вниз: оранжево-серый шар поднимается от места крепления воздухолета к основанию пирамиды. Патриоты делают свой ход. Еще один взрыв, и воздухолет с треском кренится на бок. Я сжимаю зубы, пытаясь двигаться быстрее. Моя нога опасно повисает в воздухе – не попадает на раму – одновременно с порывом ветра, и я чуть не теряю равновесие.
«Давай же, – выговариваю я себе. – И это называется „неуловимый“?»
Я закидываю руку как можно выше и дотягиваюсь до следующего иллюминатора, прежде чем ноги теряют опору. От напряжения в затылке вспыхивает боль. Я морщусь – нет, только не сейчас! Когда угодно, только не сейчас. Бесполезно. Надвигается приступ. Если он начнется немедленно, я наверняка рухну вниз и на том все закончится. В отчаянии я быстрее перебираю руками. На последнем иллюминаторе нога опять соскальзывает, но в последнее мгновение я успеваю выровняться, потом цепляюсь за карниз верхней палубы, и тут голова взрывается от полномасштабного приступа.
Ослепленный, я из последних сил цепляюсь за карниз, сражаясь с болью, которая грозит покончить со мной. За первыми взрывами сразу следуют два других – воздухолет трещит и стонет. Он пытается взлететь, оторваться от дока, но лишь дрожит всем корпусом. Если канцлер схватит меня теперь, то убьет своими руками. Откуда-то издалека доносится вой сирены – солдаты на верхней палубе наверняка уже знают, что я карабкаюсь к ним, и готовятся к моему появлению.
Частое дыхание с хрипом вырывается из моей груди. «Открой глаза, – приказываю я себе. – Ты должен открыть глаза». Сквозь туман я вижу мелькнувшую передо мной верхнюю палубу и бегущих по ней военных. Их крики разносятся на открытом пространстве. На мгновение я забываю, где я, что делаю, чего добиваюсь. Неизвестность тошнотворной волной поднимается из желудка, и я с трудом сдерживаю рвоту. «Думай, Дэй. Ты и раньше, случалось, нехило встревал». Память снова заволакивает туман. «Так, что я здесь делаю?» Наконец марево рассеивается. Нужно как-то спуститься к основанию корабля. И тут я вспоминаю о тонкой металлической цепочке-ограждении, которая тянется по кромке палубы, и о моем плане. Я нахожу взглядом цепь и с огромным усилием дотягиваюсь до нее. Но не с первой попытки. Заметив меня, несколько солдат бросаются ко мне. Я сжимаю зубы и снова ловлю цепь.
На сей раз я хватаюсь за нее двумя руками и дергаю на себя. Цепь выскальзывает из зажимов, и я бросаюсь вниз вдоль борта корабля. Дай бог, чтобы звенья выдержали мой вес. Я слышу хлопки один за другим – цепь по обе стороны от меня выскакивает из зажимов, и я лечу вниз с головокружительной скоростью. Боль в затылке грозит ослабить пальцы. Я держусь из последних сил. Мои волосы развеваются, – вероятно, я потерял шапку. Я падаю, падаю, падаю – вниз. Мир несется мимо меня со скоростью света. От ветра в мозгу проясняется.
В тот момент, когда я долетаю до днища корабля, цепь вдруг рвется и выскальзывает из рук. Меня уводит в сторону, воздух со свистом вырывается из легких. Мне удается обеими руками ухватиться за конец цепи – крепко сжимаю пальцы, и меня несет вдоль борта воздухолета. Основание пирамиды довольно близко, я мог бы спрыгнуть на него, но скорость полета слишком высока. Меня бросает к самому борту корабля, и я с размаху упираюсь в него ботинками – раздается громкий металлический скрежет. Наконец мне удается замедлить падение вдоль борта, но тут меня начинает вращать. Я пытаюсь остановиться, но цепь обрывается, и я падаю на поверхность пирамиды.
От удара из меня вышибает дух, я несколько секунд скольжу по ровной наклонной стене. Наконец мои ноги находят опору, и я останавливаюсь – побитый и обессиленный, с уверенностью в том, что сейчас солдаты начинят пулями мое беспомощное тело. Паскао и другие уже знают: я свою часть плана выполнил, теперь они приведут в действие взрывные устройства по всей базе ВМФ. Нужно выбираться отсюда, а то зажарюсь до хрустящей корочки. Эта мысль придает мне сил, и я беру себя в руки. Соскальзываю дальше по стене, набирая скорость, а солдаты уже бегут к тому месту, где я должен приземлиться. Нет, все тщетно. Я не успею – они будут у основания раньше. Как бы там ни было, нужно убраться от места взрыва.
