Мэри Лю - Победитель
– Он ждет от тебя эмоциональной реакции. Можно, конечно, ответить Колониям собственным пропагандистским выпадом. Но, что бы мы ни делали, необходима крайняя осторожность. Канцлер не настолько глуп, чтобы доверять тебе всей душой.
– Если Колонии победят, тебе придется плохо, – горько шепчет Дэй. – Я никогда не считал их чертовыми невинными овечками… тебе, пожалуй, стоит подумать, как бежать отсюда. Проберись в какую-нибудь нейтральную страну, попроси убежища.
Бежать из Республики, от этого жуткого кошмара, спрятаться в далекой стране? Тоненький темный голосок в голове нашептывает: соглашайся, ты будешь в безопасности… но я не слушаю его. Как могу, беру себя в руки.
– Нет, Дэй, – мягко отвечаю я. – Я убегу, а что станет со всеми остальными? Как быть тем, кто не может бежать?
– Они тебя убьют. – Дэй придвигается ко мне, глазами умоляя прислушаться. – Прошу тебя.
– Нет, я остаюсь здесь. Мое бегство лишь подорвет и без того надломленный дух граждан. И потом, вдруг я тебе понадоблюсь. – Улыбаюсь ему одними губами. – Видишь ли, я кое-что смыслю в военном деле, мой опыт может пригодиться. Как думаешь?
Дэй в отчаянии мотает головой, но знает, я не изменю решения. Знает, потому что на моем месте поступил бы точно так же.
Он берет мою руку в свои, тянет меня к себе, обнимает. Я совсем отвыкла от его прикосновений, и от этой нежности горячая волна накатывает на меня. Я закрываю глаза, прижимаюсь к его груди, наслаждаясь моментом. Неужели так много времени прошло с того дня, когда мы в последний раз целовались? Неужели я не исстрадалась без него? Неужели все угрозы, нависшие над нами, настолько нас ослабили, что мы, хватая ртом воздух, отчаянно цепляемся друг за друга в надежде выжить? Я забыла, как это прекрасно – утопать в его объятиях. Я кожей чувствую мягкую ткань помятого воротника его рубашки, под которой теплая грудь пульсирует слабым сердцебиением. Он пахнет землей, дымом и ветром.
– Джун, ты сводишь меня с ума, – шепчет он в мои волосы. – Ты самый прекрасный, самый умный, самый храбрый человек из всех, кого я знаю. Иногда я не успеваю перевести дух, изо всех сил пытаясь угнаться за тобой. Понимаешь?
Я поднимаю голову, чтобы видеть его лицо. В его глазах отражается слабый отсвет уличного экрана, радуга вечерних оттенков.
– В мире рождаются и умирают миллиарды людей, – тихо говорит он. – Но таких, как ты, не было и не будет.
Сердце бьется так быстро, чуть не разрывается. Я не знаю, как реагировать.
Он вдруг резко отпускает меня, и я, потрясенная, ощущаю ночную прохладу у себя на коже. Даже в темноте я вижу румянец на его щеках. Дышит он тяжелее обычного.
– Что с тобой? – спрашиваю я.
– Прости меня, – отвечает он напряженно. – Я умираю, Джун, я тебе не пара. Я держусь, пока не вижу тебя, а увижу – и все снова меняется. Порой я думаю, что ты мне безразлична, что без тебя будет легче, но вдруг оказываюсь рядом, и ты…
Он замолкает, смотрит на меня. Боль на его лице – ножом по сердцу.
– Что я с собой делаю? Вижу тебя, и меня охватывает такое…
В его глазах появляются слезы – нет, этого мне не вынести. Он отходит на два шага, потом возвращается, точно зверь в клетке, и вдруг хватает меня за плечи:
– Ты хоть любишь меня? Я тебе уже признался в любви, и она никуда не делась. Но так и не услышал ничего подобного от тебя. Не понимаю… А потом ты даришь мне колечко… – Он делает паузу, чтобы показать мне свою руку. – Я не знаю, что теперь думать.
Дэй привлекает меня к себе, его губы касаются моего уха. Меня сотрясает дрожь.
– Ты хоть представляешь? – спрашивает он тихим хрипловатым шепотом. – Ты хоть понимаешь… как ужасно я хочу…
Он отстраняется, чтобы отчаянно взглянуть мне в глаза.
– Если не любишь, только скажи – помоги мне. Так, наверное, даже будет лучше. Так будет легче не встречаться с тобой, согласна? Я выкину все это из головы. Если ты меня не любишь, я так и сделаю.
Он словно пытается убедить сам себя. Кажется, он считает, что я крепче духом. Но он ошибается. Мне ничуть не легче, чем ему.
– Нет, – говорю я сквозь сжатые зубы, сдерживая слезы. – Не могу я тебе помочь, потому что люблю тебя.
Ну вот я и призналась.
– Очень люблю.
Во взгляде Дэя спорят скорбь и счастье, в этот миг он кажется таким уязвимым. И тут я понимаю: он совершенно беззащитен перед моими словами. Его любовь такая цельная. Он не умеет любить иначе. Он моргает, подыскивает ответ.
– Я… – Он запинается. – Я так боюсь, Джун. Так боюсь, что случится…
Я прикладываю пальцы к его рту, и он замолкает.
– Страх делает тебя сильнее, – шепчу я.
А потом вдруг понимаю, что обхватила лицо Дэя руками и припала к его губам.
Если прежде он и мог сдерживаться, то теперь стена самообладания рушится. Он отвечает на мой поцелуй беспомощной растерянностью. Я чувствую его пальцы на моих щеках, одна рука у него все еще в бинтах. В порыве страсти он обхватывает меня за талию, прижимает к себе так сильно, что я охаю. Никто с ним не сравнится. И в это мгновение мне больше ничего не надо.
Мы возвращаемся в комнату, не размыкая поцелуя. Дэй спотыкается об меня, мы теряем равновесие и падаем на кровать. Я ощущаю тяжесть его тела, и у меня перехватывает дыхание. Его пальцы ласкают мой подбородок, шею, двигаются вниз по спине, по ногам. Я стаскиваю с него куртку. Губы Дэя спускаются к моей шее. Его волосы, тяжелее и мягче шелка, веером рассыпаются по моей руке. Дэй нащупывает пуговицы на моей блузе. Его рубашку я уже расстегнула, я чувствую, как под тканью горит его кожа. Я греюсь в тепле его тела, наслаждаюсь его тяжестью.
Мы не произносим ни слова. Боимся, что слова остановят нас, разрушат чары. Он тоже дрожит, и я вдруг понимаю: он нервничает не меньше моего. Я улыбаюсь, когда его глаза впервые встречаются с моими и робко опускаются. Дэй застенчив? Какие необычные эмоции расцветают на его лице, что-то совсем на него не похожее и в то же время уместное. Я отмечаю это с облегчением, потому что чувствую, как пылают мои щеки. В смущении я испытываю потребность прикрыть обнаженное тело. Я нередко представляла, каким он будет – наш первый раз с Дэем. Я его люблю. Я осторожно перебираю в уме новые слова, удивленная и испуганная их огромным смыслом. Он здесь, во плоти, он со мной.
Несмотря на лихорадку страсти, Дэй очень нежен. Его нежность не похожа на ту, что я чувствовала рядом с Анденом, – Анден сама утонченность, само совершенство и изящество. Дэй напорист, открыт, неуверен и чист. Я смотрю на него и вижу едва заметную улыбку в уголках губ, едва заметную озорную искорку, которая только распаляет меня. Он прикасается губами к моей шее, и дрожь пробегает по моему телу. Дэй облегченно выдыхает мне в ухо, и мое сердце бьется быстрее, его вздох – освобождение от всех темных чувств, преследовавших его. Я ищу его поцелуя, вплетаю пальцы в его волосы, давая понять, что мне хорошо. Постепенно он расслабляется. Я задерживаю дыхание, чувствуя его движения. Его глаза горят так ярко, что грозят меня обжечь. Он целует мои щеки, аккуратно заводит прядь волос мне за ухо, а я обхватываю его руками и крепче прижимаю к себе.
Что бы ни случилось в будущем, куда бы ни завела нас судьба, эти мгновения у нас никто не отнимет.
Позже мы лежим недвижимо. Дэй рядом, одеяло прикрывает его ноги, глаза закрыты – он дремлет, его пальцы сплетены с моими. Я оглядываю комнату. Одеяла свисают с кровати. На простынях стрелы морщин, словно лучи десятка маленьких солнц. На моей подушке глубокая впадина. На полу битое стекло и лепестки цветов. Я даже не заметила, что мы смахнули вазу с прикроватной тумбочки, не услышала звона осколков о паркет вишневого дерева. Глаза возвращаются к Дэю. На его лице теперь такое умиротворенное, даже наивное выражение; в тусклом свете ночи на нем не видно боли. Он не дрожит. Его голову обрамляют растрепанные волосы, на нескольких прядях отблески уличного света. Я придвигаюсь ближе, провожу пальцами по мускулистым рукам, губами касаюсь его щеки.
Дэй открывает глаза, сонно моргает. Он долго смотрит на меня. Что он видит? Мучают ли его терзания и страх, в которых он мне недавно признался, продолжают ли преследовать его? Он подается ко мне и целует с необыкновенной нежностью. Он не торопится отнимать губы, медлит. И я не хочу, чтобы он спешил. Не хочу думать о пробуждении. Я снова притягиваю его к себе и чувствую: его страсть не утолена. Я думаю только о том, что благодарна ему за молчание, за то, что он не говорит: «Ты связываешь нас, тогда как должна меня отпустить».
Дэй
У меня хватало подружек. Впервые я поцеловался в двенадцать – ткнулся в губы шестнадцатилетней девицы, а она в обмен не сдала меня полиции. Я волочился за многими девчонками из трущобных секторов и за парочкой богачек, была у меня девчонка даже из секторов драгоценных камней. Она только перешла в среднюю школу, мне тогда исполнилось четырнадцать, наш роман длился несколько дней. Она была хорошенькая, с короткой мальчиковой стрижкой, светло-каштановыми волосами и безупречной оливковой кожей. Мы с ней каждый день незаметно проникали в школьный подвал и там… немного веселились. Долго рассказывать.
