Клайв Баркер - Проклятая игра

— Я могу украсть жизнь, — сказала она. — Очень просто. Надо лишь найти место и выпить ее. Легко взять, легко дать.

— Дать?

— На время, на такой срок, на какой я захочу. — Она подняла палец. — Бог сказал Адаму: «Да будет жизнь». — Мамолиан в ней снова засмеялся.

— А монах?

— Что монах?

— Он еще с тобой?

Сержант покачал ее головой.

— Я убил его, когда он научил меня всему. — Ее руки вытянулись и принялись душить воздух. — Я задушил его ночью, спящего. Конечно, он проснулся, когда почувствовал мою хватку на горле. Но не сопротивлялся. Даже не попытался спастись. — Сержант смотрел злобно, когда говорил об этом — Он просто позволил мне убить себя. Я едва поверил своей удаче; я неделями строил планы и боялся, что он прочтет мои мысли. Когда все вышло так легко, я был в восторге. — Злоба неожиданно исчезла — Глупец, — пробормотал он губами Кэрис. — Глупец, какой я глупец.

— Почему?

— Я не заметил, что он устроил мне ловушку. Не увидел, что он все спланировал: воспитал меня как сына, зная, что в свое время я стану его палачом. Я не понял, что стал его орудием. Он хотел умереть. Он хотел передать мне свою мудрость, — сержант произнес это слово уничижительно, — чтобы затем я прикончил его.

— Почему он хотел умереть?

— Ты не понимаешь, как ужасно жить, когда все вокруг умирают! И чем дальше, тем сильнее мысль о смерти холодит твои внутренности. Потому что она кажется тебе все более ужасной. И ты начинаешь желать — о, как ты этого жаждешь! — чтобы кто-нибудь сжалился над тобой, обнял тебя и разделил твой страх. Чтобы кто-нибудь ушел во мрак вместе с тобой.

— И ты выбрал Уайтхеда, — проговорил Марти почти шепотом. — Так же случайно, как выбрали тебя.

— Все случайно, и ничто не случайно, — отозвался спящий человек. Затем он снова горько засмеялся над собой: — Да, я выбрал его и сыграл с ним в карты. А потом мы заключили сделку.

— Но он обманул тебя.

Кэрис кивнула. Ее руки описали в воздухе круг.

— Провел, обманул, — сказала она. — Во всем, кругом.

— Что ты намерен делать теперь?

— Найду пилигрима. Где бы он ни был, найду его! Возьму его с собой. Клянусь, что не дам ему ускользнуть от меня. Возьму его и покажу ему.

— Что покажешь?

Вместо ответа она вздохнула, немного вытянулась и двинула головой: слева направо и обратно. Марти с удивлением осознал, что она повторяет движения Мамолиана, что все это время Европеец спал, а теперь готов пробудиться, набравшись сил. Марти решил получить ответ на последний, жизненно важный вопрос:

— Покажешь ему что?

— Ад, — сказал Мамолиан. — Он надул меня! Он промотал мое учение, мое знание, выбросил его на ветер из-за жадности. Ради власти, ради жизни тела. Все ушло на утоление его аппетита! Моя драгоценная любовь растрачена!

Марти услышал в его завывании голос пуританина — монаха, может быть? — и гнев создания, желающего очистить мир. Он жил в муках, потому что видел только грязь и тело, потеющее от желания сотворить новые тела и новую грязь. Можно ли надеяться на чистоту в таком месте? Только если найти душу, которая разделит твои муки; любовь, вместе с которой можно ненавидеть мир. Уайтхед стал именно таким человеком. И теперь Мамолиан честен с душой своего любовника: желает забрать с собой в смерть единственного из людей, кому когда-либо доверял.

— Мы уйдем в ничто… — прошептал он, и этот шепот звучал как обещание. — Все мы уйдем в ничто. Вниз! Вниз!

Он просыпался. Больше для вопросов времени не осталось, несмотря на все любопытство Марти.

— Кэрис…

— Вниз! Вниз!

— Кэрис! Ты слышишь меня? Выходи из него! Быстрее!

Она крутила шеей.

— Кэрис!

Она забормотала.

— Быстрее!

В голове Мамолиана снова замелькал узор видений. Вспышки света ненадолго оборачивались картинками. Что появится теперь? Птицы, цветы, деревья? Как в Стране Чудес?

— Кэрис!

Голос, когда-то знакомый, звал ее издалека. Но огни манили. Они растворялись друг в друге. Кэрис медлила, ожидая появления образов; но теперь видения уже не были воспоминаниями…

— Кэрис! Быстрее!

Это были картины реальности, которые видел Европеец, открыв глаза. Ее тело напряглось. Марти коснулся ее и обнял. Она медленно выдохнула. Дыхание вырвалось с жалобным стоном, и внезапно Кэрис осознала нависшую опасность. Ее мысли покинули голову Мамолиана и рванулись назад, в Килбурн. Одно мучительное мгновение ей казалось, что ее воля сломлена и она возвращается обратно, в его ожидающий мозг. Ужаснувшись, Кэрис распахнула рот и задышала, как рыба на берегу, пока ее мозг сражался с притягивающей силой.

Марти пытался поднять девушку, но ноги ее подгибались. Он дернул Кэрис вверх, обхватив руками.

— Не оставляй меня, — зашептал он в ее волосы. — Ради бога, не оставляй меня.

Внезапно она распахнула глаза.

— Марти, — с трудом выговорила она. — Марти.

Это была настоящая Кэрис. Он знал ее взгляд слишком хорошо, чтобы обмануться трюком Европейца.

— Ты вернулась, — сказал он.

Несколько минут они молчали, обнявшись. Когда они начали разговор, Кэрис не хотелось заново пересказывать все, что пережила. Марти сдерживал свое любопытство. Достаточно знать, что у них за спиной не дьявол.

Просто древняя человеческая порода, обманутая любовью, готовая разрушить этот мир.

63

Теперь, возможно, у них появился шанс выжить. Мамолиан оказался человеком, несмотря на все его сверхъестественные способности. Ему двести лет, но какая разница?

Самое важное сейчас — отыскать Папу и предупредить его о намерениях Мамолиана, а затем придумать план противодействия Европейцу. Если старик откажется помогать, это его право. Но Марти должен попытаться. На фоне убийства Шармейн и Флинна то, что Уайтхед устроил для Марти, выглядит как обыкновенное хамство. И это явно меньшее из зол.

Но Уайтхеда нужно найти, и для этого у Марти имелся единственный ключ — клубника. Перл говорила, что старик не может жить без нее — ни дня за двадцать лет. Продолжает ли он баловать себя ягодами даже сейчас, когда скрывается? Слабая нить для поисков. Однако аппетит, как недавно узнал Марти, играл важную роль в этой головоломке.

Он попытался убедить Кэрис пойти с ним, но девушка была выжата до капли. На сегодня ее путешествия закончены; она увидела слишком много за один день. Все, чего она хочет теперь, — попасть на солнечный остров; так она утверждала. Марти неохотно оставил ее наедине с героином и отправился в Холборн к мистеру Галифаксу, чтобы поговорить о клубнике.