Мария Барышева - Дарители

— А вы тоже за ним, да? Разминулись что ли со своими?

— За ним уже кто-то приехал? — Схимник ускорил шаг, теперь неотрывно глядя на приближающуюся больницу.

— Ну да, — удивленно сказал Свиридов. — Только что от меня вышли… трое, и Виктор Валентинович звонил недавно — предупреждал, чтоб документы на выписку готовили. Хочет отправить его в другой город, хотя, на мой взгляд, компетентность наших…

— Петр Михайлович, немедленно уберите с третьего этажа весь медперсонал! — перебил его Схимник.

— Что?! Зачем?! Да и как вы себе это…

— Немедленно! Я буду через минуту!

— Хорошо, — неожиданно резко и серьезно ответил врач, и в трубке раздались короткие гудки. Схимник бросил ее в карман и побежал.

Он знал, что по крайней мере один человек сейчас сидит в машине перед центральным входом, но не стал ни тратить на него время, ни искать обходные пути, а промчался через небольшой дворик и стоянку, взбежал по лестнице и дернул тугую дверь с такой силой, что петли жалобно охнули. Не останавливаясь, Схимник пробежал через короткий коридор, толкнув кого-то и даже не заметив его, а вслед ему впустую полетел возмущенно-жалобный крик белохалатной девушки из-за стеклянной загородки:

— Мужчина, куда вы?!! Мужчина!!!

На лестнице второго этажа он наткнулся на Свиридова и стайку медсестер, которую он почти гнал перед собой, что-то неразборчиво бормоча в ответ на их удивленные вопросы. Маленький врач выглядел испуганным и въерошенным, и очки косо сидели на его побледневшем лице. При виде Схимника он остановился, как вкопанный, точно наткнулся на змею.

— Они не выходили?! — бросил Схимник вопрос в полуобороте, щелкая перстнем, и голова Петра Михайловича судорожно дернулась.

— Нет еще. А что про…

— Вниз, живо, в кабинет! И не высовывайтесь! — рявкнул Схимник уже со следующей лестницы, перепрыгивая сразу через несколько ступенек, успев услышать растерянный голос врача:

— Пойдемте быстрее, у нас комиссия…

На третьем этаже было пусто, только возле палаты Новикова на стуле сидел Берш с неизменным кроссвордом и сердито тыкал в клеточки ручкой, пытаясь уложить в них какое-то слово. Увидев бывшего начальника, он растерянно вскочил, уронив газету и ручку. Краем уха он уже слышал о екатеринбургских событиях и знал, что Схимник по какой-то причине с некоторых пор попал в опалу, но увидеть его здесь никак не ожидал и почти секунду осознавал это, прежде чем выхватить пистолет, и этой секунды Схимнику хватило на то, чтобы оказаться почти рядом с ним. Грохнул выстрел, но пуля, которая должна была прошить Схимнику голову, впилась в стену, выбив куски штукатурки, а сам Схимник уже каким-то образом успел сместиться влево и тут же скользнул вправо, словно исполнял какой-то сложный танец, и Берш тут же запутался в этих скользящих стремительных движениях. Дверь палаты распахнулась, и одновременно с этим откуда-то из пустоты вдруг появилась рука Схимника, коротко и точно ударившая его в переносицу, и кость коротко хрустнула, уходя в мозг. Схимник вырвал пистолет из уже безжизненных пальцев и выстрелил в лицо выскочившему из палаты человеку. Того швырнуло об косяк, и одновременно сбоку тяжело стукнулся о пол Берш, с легким шелестом примяв газету со своим недоразгаданным кроссвордом. Схимник, пригнувшись, скользнул мимо дверного проема, и мгновением позже стена напротив превратилась в решето. Где-то на втором этаже испуганно закричала женщина. Дверь одной из соседних палат приоткрылась, и в щели показалось было лицо с вытаращенными глазами и разинутым в беззвучном крике ртом, но Схимник зло мотнул головой, и человек, правильно истолковав жест, исчез, захлопнув дверь. Схимник сжал зубы. Изначально он рассчитывал на тишину, но из-за дефицита времени тишины не получилось, а из палаты палили почем зря — фильмов что ли насмотрелись. Он успел увидеть, что внутри, помимо Новикова, неподвижно лежавшего на кровати, было еще четверо — Бон, какой-то парень субтильного вида со шприцем в руках и двое людей, которых Схимник раньше не видел. Хорошо запомнив, где кто находится, и быстро просчитав, он впрыгнул в палату, выстрелив дважды, тут же нырнул в сторону, одновременно крикнув:

— Мордой в пол! Убью! Лежать!

Один с пистолетом повалился сразу, но не по своей воле — пуля угодила ему в грудь и, пролетев насквозь, разбила стекло за его спиной. Бон проворно шлепнулся на пол сам, привычно сцепив руки на затылке, следом кувыркнулся субтильный, закричав тонким плачущим голосом и выронив шприц, откатившийся к ножке кровати. Четвертый остался стоять, подняв пустые ладони и затравленно кося то на Схимника, то на распахнутую дверь.

— Тебя порвут за это, сука! — прошипел он, втянув голову в плечи. — Порвут!..

— На пол!

Из коридора раздался громкий топот бегущих ног, и Схимник, прыгнув в сторону, повернулся к двери, но тот, кто бежал, очевидно увидев валявшиеся в коридоре тела, повернул назад, не передумав заглядывать в палату. Сбоку раздался едва слышный шорох, потом сдавленный вскрик, и одновременно с этим Схимник дернулся назад, почуяв опасность…но опасности уже не было. Человек, секунду назад стоявший с пустыми руками, изумленно раскрыв глаза заваливался на кровать, судорожно сжимая в пальцах нож, а из его затылка, словно странный росток, торчала, поблескивая, рукоятка ножичка, который Схимник оставил Новикову перед отъездом. Сам Слава уже не лежал, а стоял на коленях на кровати, все еще вытянув только что опустившуюся в ударе руку. На его лице было ошеломленное выражение человека, на которого вдруг ни с того, ни с сего выплеснули ведро воды. Субтильный прикрыл голову ладонями и пронзительно завизжал, а Бон разинул рот, ошарашенный столь внезапным выздоровлением.

— Молчи — прибью! — негромко сказал Схимник, и визг мгновенно оборвался. Двигаясь с прежней стремительностью, он обыскал двоих убитых и забрал у них бумажники, попутно спросив у Славы:

— Ты сможешь идти сам?

— Я?! — вдруг взревел Новиков и спрыгнул с кровати. Больничная пижама болталась на его отощавшем теле, худое, заросшее бородой лицо исказилось в жутковатой гримасе, и казалось, что с кровати внезапным порывом ветра снесло разъяренное привидение. — Да я три м-месяца… Это ты, я знаю! — он подскочил к Бону и со всей силы ударил его босой ногой в лицо. — Я п-помню! П-помню!

Схимник подскочил и без труда оттащил его. Бон еще до первого удара мог бы легко изменить ситуацию в свою пользу, сдернув Славу на пол, но он только закрывался руками и кричал густым басом:

— Не убивайте! Мужики! Не убивайте! Схимник, я все… по уговору!.. не убивайте! У меня Ксюха в залете!.. я уеду! Уеду!