Безнадега - Кинг Стивен

— Ты не понимаешь. Тогда мне в голову ударила горячая кровь. Знаешь, в чем моя беда? Если мне дать возможность подумать, я ею обязательно воспользуюсь. — Джонни отступил еще на шаг. Бог его не остановил. — Удачи вам, парни. Дэвид, как бы то ни было, ты удивительный мальчик.

— Если вы уйдете, все рухнет. — Дэвид по-прежнему не отрывал лица от отцовской груди. — Цепь разорвется. Тэк победит.

— Да, но в конечном итоге Бог все равно останется на коне. — Джонни вновь рассмеялся. Смех этот напомнил ему коктейль-пати, когда бессмысленным смехом смеются над бессмысленными шуточками на фоне бессмысленной музыки. Точно так же он смеялся, вылезая из бассейна в «Бел-Эйр» с бутылкой пива в руке. Ну и что из этого? Он имеет право смеяться, как ему того хочется. В конце концов он лауреат Национальной книжной премии.

— Я собираюсь взять машину со стоянки у штаб-квартиры горнорудной компании. Поеду в Остин, оттуда позвоню в полицию штата и сообщу о том, что творится в Безнадеге. Сниму комнаты в местном мотеле и надеюсь, что вы тоже ими воспользуетесь. В этом случае выпивка за мой счет. Но как бы там ни было, сегодня я берусь за старое. Думаю, Безнадега отлучила меня от трезвости до конца моих дней. — Джонни улыбнулся Стиву и Синтии, которые стояли в дверном проеме, обняв друг друга за талию. — Вы двое, должно быть, чокнутые, если не пойдете со мной. В другом месте вдвоем вам будет только лучше. Здесь вы сможете разве что стать кан тахами из-за людоедского Бога Дэвида.

Джонни повернулся и пошел прочь, наклонив голову. Сердце его гулко билось в груди. Он ожидал, что вслед ему понесутся крики, ругань, даже мольбы. Он пропустил бы их мимо ушей, и остановить его, пожалуй, могли лишь те слова, которые Стив Эмес произнес тихим, ровным голосом.

— За это я уважать вас не буду.

Джонни резко обернулся, он и сам не ожидал, что слова эти заденут его за живое.

— Дорогой мой, о каком уважении ты говоришь? Я уже и не знаю, что это такое.

— Я никогда не читал ваших книг, но я прочел рассказ, который вы мне дали. И книгу о вас. Профессора из Оклахомы. Я знаю, вы скандалист, вы можете послать женщину куда подальше, но вы отправились во Вьетнам… без оружия… а этой ночью… пума… Куда это все подевалось?

— Вылилось, как моча по ноге пьяницы, — ответил Джонни. — Полагаю, ты и представить себе не можешь, что такое могло случиться, но вот случилось. Все осталось в бассейне. С концами.

Дэвид подошел к Синтии и Стиву. Бледный, вымотавшийся, но спокойный.

— На вас отметина Тэка. Он позволит вам уйти, но потом, когда ваша кожа запахнет Тэком, вы будете горько сожалеть о том, что не остались.

Джонни долго смотрел на мальчика, борясь с желанием вернуться к грузовику, и борьба эта потребовала немалых усилий.

— Я заглушу его лосьоном после бритья. Счастливо оставаться, мальчики и девочки. Удачи вам.

И он ушел быстрым шагом. Чуть ли не бегом.

Мертвая тишина повисла в кузове грузовика. Все провожали Джонни взглядами, пока он не скрылся из виду, но и потом никто не произнес ни слова. Рука Ральфа лежала на плече Дэвида, мальчик же ощущал безмерную усталость. Все кончено. Они проиграли. Он пнул пустую бутылку, та ударилась о борт грузовика и откатилась к…

Дэвид нагнулся.

— Смотрите, бумажник Джонни. Выпал из кармана.

— Бедняжка, — фыркнула Синтия.

— Удивительно, что он не потерял его раньше. — По голосу Стива чувствовалось, что голова его занята совсем другими мыслями. — Я постоянно твердил ему, что бумажник должен быть на цепочке, если едешь на мотоцикле. — Стив усмехнулся. — Напрасно он думает, что ему удастся снять номера в мотеле без денег.

— Надеюсь, ему придется спать на какой-нибудь паршивой автостоянке, — вставил Ральф. — А то и на обочине.

Дэвид их не слушал. Его охватило то же чувство, что и в лесу на Медвежьей улице. Не в тот момент, когда Бог заговорил с ним, а когда ему стало ясно, что Он собирается заговорить. Мальчик поднял с пола бумажник Джонни. В тот самый момент, когда его рука коснулась дорогой крокодиловой кожи, голову словно поразил электрический разряд. С губ Дэвида сорвался стон, он привалился спиной к борту грузовика, не выпуская бумажник из руки.

— Дэвид? — Озабоченный голос отца доносился из далекого далека.

Не отвечая, мальчик раскрыл бумажник. В одном отделении лежали деньги, в другом — какие-то бумажки, кредитные карточки. Дэвид сразу полез в третье, с фотографиями. Стив, Синтия, Ральф сгрудились вокруг него. А Дэвид знакомился с прошлым знаменитого писателя: бородатый Джонни и черноволосая красавица с высокими скулами и пышной грудью, Джонни с поседевшими усами на яхте, Джонни с забранными в хвост волосами, стоящий рядом с актером, который выглядел как Пол Ньюмен до того, как Ньюмен стал рекламировать кетчуп и соусы. Каждый новый Джонни выглядел помоложе, волосы на лице и голове становились все темнее, морщины разглаживались. И тут…

— Вот оно, — прошептал Дэвид. — Господи, вот оно что.

Он пытался достать фотографию из отделения бумажника, но не смог, так дрожали его руки. Стив взял у него бумажник, вытащил фотографию и протянул мальчику. Дэвид всматривался в нее с благоговейным трепетом, словно астроном, только что открывший новую планету.

— Что там такое? — Синтия вытянула шею.

— Это босс, — пояснил Стив. — Он провел там, во Вьетнаме, почти год, собирая материал для книги. Написал для журналов несколько статей о войне. — Он посмотрел на Дэвида. — Ты знал, что найдешь здесь эту фотографию?

— Я знал о том, что обязательно что-то найду, — выдохнул Дэвид. — Как только увидел на полу бумажник. Но… это он. — Мальчик помолчал и повторил вновь: — Это он.

— Кто он? — переспросил Ральф.

Дэвид не ответил, уставившись на фотографию. Трое мужчин стояли перед какой-то лачугой, баром, судя по рекламе «Будвайзера» в окне. По тротуару шагали азиаты.

Мужчины слева и справа были в рубашках и брюках. Один, очень высокий, с блокнотом. Второй обвешан камерами. А вот посредине стоял мужчина в джинсах и серой футболке. На голове его была бейсбольная кепка «Янки», сдвинутая на затылок. Грудь пересекал ремешок. У бедра висел какой-то ящичек.

— Его радиоприемник. — Дэвид коснулся ящичка.

— Нет. — Приглядевшись, Стив покачал головой. — Это портативный магнитофон, какие выпускали в шестьдесят восьмом году.

— Когда я встретил его в Стране мертвых, это был радиоприемник. — Дэвид не мог оторвать глаз от фотографии. Во рту у него пересохло. Язык словно распух. Мужчина, стоявший посередине, улыбался. Солнцезащитные очки он держал в руке, так что его личность не вызывала сомнений.

Над головой мужчины, поверх двери, из которой они, судя по всему, только что вышли, располагалось название бара:

ВЬЕТКОНГОВСКИЙ НАБЛЮДАТЕЛЬНЫЙ ПОСТ.

Мэри все-таки не лишилась чувств, но кричала, пока в голове у нее что-то не щелкнуло и ее не покинули последние силы. Она повалилась вперед и схватилась рукой за стол, хотя ей этого и не хотелось: кругом скорпионы, пауки, да еще этот труп с тарелкой крови перед ним. Но еще больше Мэри не хотелось валиться на пол.

Потому что по полу ползали змеи.

В итоге она опустилась на колени, одной рукой держась за стол и не выпуская фонарь из другой руки. И в тот же момент в душу ее пришло успокоение. Мэри сразу поняла, в чем дело: Дэвид. Опустившись на колени, она вспомнила о том, как доверчиво, с уверенностью в том, что его не бросят в беде, вставал на колени мальчик. В камере, которую он делил с Биллингсли. Мэри буквально услышала, как Дэвид, с извиняющимися нотками в голосе, попросил ее отвернуться, потому что намеревался раздеться догола. Она улыбнулась, и осознание того, что она улыбается, может улыбаться посреди всего этого кошмара, успокоило ее еще больше. А потом, даже не думая об этом, Мэри начала молиться, впервые за много лет, поскольку в последний раз она обращалась к Богу в одиннадцатилетнем возрасте. Случилось это в летнем лагере, когда она лежала на узкой кровати в маленькой комнатушке, где назойливо жужжали москиты, а другие кровати занимали глупые девчонки. Ее мучила тоска по дому, и она попросила Бога, чтобы он побудил мать приехать и забрать ее из лагеря. Бог не откликнулся, и с тех пор Мэри предпочитала полагаться только на себя.