Безнадега - Кинг Стивен
Все, что люди держат в карманах, в какой-то степени связано с ними, подумал он. Интересно, однако.
…. квитанции за штрафы, бумажники, кошельки…
— Хватит, — прошептал Джонни. — Просто подойди и посмотри, что там у них.
Радио неожиданно выплеснуло шквал статических помех. Джонни подпрыгнул. Никакой музыки. Время за полночь, местные станции давно закончили работу. Они вновь порадуют слушателей хитами Трейвиса Тритта и Тани Такер уже после рассвета, но, если ему повезет, Джон Эдуард Маринвилл, которого «Харперс» однажды назвал единственным писателем-мужчиной Америки, чьи произведения что-то да значат, к этому времени уже будет далеко-далеко отсюда.
Джонни вспомнились слова мальчика: «Если вы уйдете, все рухнет».
Отмахнувшись от этой мысли, как от назойливой мухи, Джонни двинулся к дальней стене. Да, можно сказать, что он их бросил, но в действительности… Они тоже могли бы уехать, если б захотели, не так ли? Что же касается его самого, то он возвращается к жизни, где нет места тарабарским языкам и разлагающимся на ходу телам. К жизни, где рост человека прекращается к тому моменту, когда ему исполняется восемнадцать. Ноги с неохотой несли его к трупам. Да, сейчас он больше похож не на литературного льва, а на одного из мародеров, которых он видел в Куангчи. Мародеры искали золотые медальоны и кресты на телах убитых, иногда даже заглядывали в задний проход в надежде найти там алмаз или жемчужину. Нет, это сравнение в высшей степени неуместно. Он здесь не для того, чтобы грабить трупы. Ключи, ключи от любого автомобиля на стоянке, это все, что ему нужно. И потом…
Мертвая женщина под напоминанием о необходимости ношения каски действительно выглядела точь-в-точь как Терри. Золотоволосая блондинка с дырой от пули в лабораторном халате. Конечно, нынче волосы у Терри не золотистые, а седые, но…
И опять ему на память пришли слова мальчика: «Когда ваша кожа запахнет Тэком, вы будете горько сожалеть о том, что не остались».
— О, пожалуйста, — взмолился Джонни. — Не надо давить мне на совесть.
Он посмотрел налево, чтобы отвести взгляд от мертвой блондинки, которая так напоминала ему Терри, Терри далекого прошлого, когда она могла свести его с ума, лишь положив ногу на ногу или прикоснувшись к нему бедром, и сердце его радостно забилось. Вездеход. Стоящий у ворот ангара, под крышей. А это означало, что ключи наверняка в замке зажигания. Если так, то ему не придется копаться в карманах жертв Энтрегьяна. Всего-то и требовалось: отцепить прицеп с образцами породы, открыть ворота, и в путь.
«Когда ваша кожа запахнет Тэком…»
Может, и запахнет, но долго нюхать этот запах он не будет. Дэвид Карвер, возможно, и пророк, но он молодой пророк и кое-что просто не может осознать, несмотря на непосредственный контакт с Богом. Хотя бы такой простой факт, что неприятный запах можно смыть. Вот он и смоет его. Джонни нисколько не сомневался, что это ему удастся.
И ключ зажигания, слава Тебе, Господи, торчал в замке.
Джонни сунулся в кабину и повернул ключ на четверть оборота, включив приборный щиток. Бак заполнен на три четверти.
— Отлично, — рассмеялся Джонни. — Просто отлично!
Он обошел маленький, похожий на джип вездеход сзади и осмотрел узел крепления его с прицепом. Никаких проблем. Обычный шплинт. Сейчас он найдет молоток… разогнет и вышибет его.
На сей раз в памяти Джонни всплыли слова старика-пьяницы: «Говорю тебе, приятель, такое не удалось бы даже Гудини. Из-за головы». А телефон? Сардины?
— А что сардины? Просто в пакете оказалось больше банок, чем мы думали, только и всего.
Джонни, однако, вспотел. Точно так же, как иной раз потел во Вьетнаме. Не от жары, хотя там было жарко, и не от страха, хотя там он боялся всегда, даже когда спал. Пот вышибало осознание того, что ты находишься не в том месте, а в это время хорошие люди могут найти свою погибель, потому что делают то, что им одним не под силу.
В голове Джонни зазвучал голос старого пьяницы. Он, похоже, после смерти стал куда более разговорчивым. Если б не мальчишка, ты бы сейчас сидел в камере, не так ли? Или умер. Или в тебя вселился бы Тэк. И ты его бросил.
— Если б я не отвлек койота своей курткой, Дэвид давно бы умер, — возразил Джонни. — Отстань от меня, старый дурак.
Он заметил молоток, лежащий на верстаке у стены.
— Хочу задать тебе один вопрос, Джонни, — раздался в его ушах голос Терри, и он остолбенел. — Когда именно ты решился заключить сделку со страхом смерти, согласившись на полный отказ от настоящей жизни?
Голос звучал не в его голове, Джонни мог в этом поклясться. Говорила Терри, висящая на стене. Не похожая на нее женщина, не мираж, не галлюцинация, а Терри. Если б он заставил себя повернуться, то увидел бы, что голова ее поднята, а не свисает на плечо. А смотрела бы она на него так, как это бывало, когда он давал маху. С бесконечным терпением, потому что Джонни Маринвилл постоянно все портил, и разочарованием, ибо ожидала от него не одних только провалов. Глупые ожидания, все равно что рассчитывать на победу «Тампа-Бей бакс»[79], в Суперкубке. Только иной раз с ней (для нее) Джонни действительно прыгал выше головы, поднимался над собой. А если ему это удавалось, если он летел как на крыльях, если душа его пела от восторга, Терри что-нибудь ему говорила? Может, только: «Переключи канал, давай посмотрим, что у нас по Пи-би-эс[80]». Вот как оценивались его старания.
— Ты не перестал жить ради возможности писать. Это по крайней мере понятно. Ты не перестал жить ради того, чтобы говорить о писательстве. Пора вспомнить об Иисусе, Джонни!
Он на трясущихся ногах направился к столу с твердым желанием запустить молотком в эту суку, лишь бы заставить ее замолчать. И тут услышал слева от себя негромкое рычание.
Джонни повернулся и увидел волка, скорее всего того самого волка, который вышел к Стиву и Синтии с кан тахом в пасти. Он стоял в проеме коридора, ведущего к кабинетам. Его глаза не отрывались от Джонни. Поначалу волк замер, и у Джонни проснулась надежда: сейчас зверь развернется и убежит прочь от страха перед человеком. Но замешательство волка длилось недолго, и он со всех ног, оскалив зубы, бросился к Джонни.
2Демон, вселившийся в Эллен, сконцентрировался на волке (разделаться с писателем он решил с помощью волка) и впал в состояние, близкое к трансу. А теперь что-то случилось, нарушив запланированный ход событий, и Тэку пришлось разорвать мысленную связь с волком. Он разорвал ее, приказав волку оставаться на месте, а сам сосредоточил свое внимание на грузовике. Что-то произошло в кузове, но Тэку не дали узнать, что именно. Странное чувство охватило его, словно он проснулся в комнате, где передвинули всю мебель.
Может, не следовало ему находиться в двух местах одновременно…
— Ми хим ен тоу! — прорычал он и бросил волка на писателя. Вот и пришел конец человеку, который хотел затмить Стейнбека. Четырехногий зверь быстр и силен, двуногий человек медлителен и слаб. Тэк вышел из мозга волка, образ Джонни Маринвилла расплылся и исчез в тот самый момент, когда писатель протянул руку к чему-то на верстаке, глядя на волка широко раскрытыми от страха глазами.
А демон полностью сосредоточился на грузовике и остальных людях, хотя интересовал его только один из них, тот, который мог на что-то влиять (это следовало понять раньше), паршивый набожный мальчишка.
Выкрашенный в ярко-желтый цвет грузовик по-прежнему стоял на улице. Тэк отчетливо видел его глазами пауков и змей, но в кузов он заглянуть не мог, как ни пытался. Разве там у него не было глаз? Неужели ни один паук не пробрался туда? Или опять все дело в мальчишке? Он блокировал его зрение?
Не важно. У демона не было времени разбираться с этим. Они все в кузове, и это главное. Пока Тэка это вполне устраивало, тем более что случилась еще одна беда, и куда ближе к дому.
