Стивен Кинг - Бессонница

Подобный шок он испытал сейчас.

— Гарольд сказал, что они хотят «свозить меня в Бангор» и показать мне одно местечко, — говорила Лоис. — Он теперь никогда не приглашает меня съездить куда-нибудь; он просто возит меня куда-то. Словно я вещь какая-то. Они захватили с собой кучу брошюр, и, когда Гарольд кивнул Жанет, она так быстро выложила их…

— Эй-эй, погоди, не так быстро. Какое местечко? Какие брошюры?

— Прости, я забегаю вперед, да? Это такое заведение в Бангоре под названием «Ривервью-Эстейтс».

Ральф знал это название; так случилось, что он сам получил такую брошюру. Такие штуки обычно бесплатно рассылают по почте тем, кому шестьдесят пять и больше. Они с Макговерном вместе посмеялись над ней… Но смех получился с легким налетом тревоги — как свист ребятишек, когда они проходят мимо кладбища.

— Черт, Лоис… это же дом для престарелых, верно?

— Никак нет, сэр! — сказала она, невинно раскрыв глаза. — Именно так я и сказала, но Гарольд и Жанет наставили меня на путь истинный. Нет, Ральф, Ривервью-Эстейтс — это комплекс-кондоминиум для склонных к совместному проживанию пожилых граждан! Когда Гарольд произнес это, я сказала: «Вот как? Ну так вот что я скажу вам обоим: вы можете положить фруктовый пирожок из «Макдоналдса» на серебряный поднос и назвать его французским тортом, но лично для меня он все равно останется фруктовым пирожком из «Макдоналдса». Стоило мне это произнести, как Гарольд покраснел и начал брызгать слюной, но Жан лишь одарила меня слащавой улыбочкой — той, которую она приберегает специально для особых случаев, поскольку знает, что она сводит меня с ума. И вот она говорит: «Мама Лоис, ну почему бы нам в любом случае не просмотреть брошюры? На это вы ведь можете согласиться, не правда ли, после того как мы оба взяли день за свой счет и приехали к вам в гости?»

— Как будто Дерри находится в самом сердце Африки, — пробормотал Ральф.

Лоис взяла его за руку и произнесла нечто такое, от чего он рассмеялся.

— О-о, для нее так оно и есть!

— Это было до или после того, как ты выяснила, что Литчфилд настучал? — спросил Ральф. Он нарочно воспользовался тем же словом, что и Лоис; пожалуй, оно подходило к данной ситуации лучше, чем какое-нибудь более строгое выражение. «Нарушил конфиденциальность» — прозвучало бы слишком благопристойно для такого поганого трюка. Литчфилд действительно попросту настучал на нее.

— До. Я подумала, что могу взглянуть на эти брошюры; в конце концов они проехали сорок миль, а я от этого не помру. Вот я и стала смотреть, пока они ели то, что я приготовила — кстати, после них не осталось ничего, что пришлось бы отскребать от тарелок, — и пили кофе. Неплохое местечко, этот Ривервью. У них там собственный медицинский персонал, дежурящий двадцать четыре часа в сутки, и собственная кухня. Когда ты въезжаешь туда, тебе делают полное обследование и решают, что тебе можно есть. У них существуют красная, голубая, зеленая и желтая диеты. По-моему, еще два или три цвета. Я не помню, что означают все цвета, но желтая — для диабетиков, а голубая — для толстяков.

Ральф представил себе, что он ест научно составленные блюда три раза в день всю свою оставшуюся жизнь — никакой пиццы с колбасой, никаких сандвичей, никаких чилибургеров «Мехико милт», — и перспектива показалась ему невыносимо мрачной.

— Еще у них есть система пневматической почты, — с воодушевлением продолжала Лоис, — которая доставляет тебе ежедневные таблетки прямо в кухню. Разве не чудесно, а, Ральф?

— Наверное, — буркнул Ральф.

— О да, еще бы. Просто восхитительно — техника будущего. За всем там наблюдает компьютер, и ручаюсь, у него-то никогда не бывает ухудшения в познавательном восприятии. Есть специальный автобус, который дважды в неделю возит обитателей Ривервью на разные культурные мероприятия и по магазинам. Ездить на автобусе обязательно, потому что постояльцам не разрешается иметь автомобили.

— Отлично придумано, — заметил он, легонько пожимая ей руку. — Что такое пара рюмок в субботний вечер в сравнении с каким-нибудь старым козлом с хреновым познавательным восприятием за рулем «бьюика-седана»?

Он надеялся вызвать у нее улыбку, но она не улыбнулась.

— От картинок в тех брошюрах у меня кровь закипела. Пожилые дамы играют в канасту. Старики кидают подковы. Представители обоих полов танцуют в комнате, отделанной сосновыми панелями, которую они называют Ривер-холл. Хотя это, пожалуй, неплохое название, как по-твоему? Ривер-холл?

— Вроде бы ничего.

— По-моему, так могла бы называться комната в каком-нибудь заколдованном замке. Но я много раз навещала старых подруг в Строберри-Филдс — это дом для престарелых в Скоухигане, — и я легко могу узнать комнату отдыха для стариков, когда увижу ее. Не важно, какое красивое название ты ей подберешь, но там все равно в углу стоит шкаф, набитый настольными играми и головоломками, в каждой из которых давно утеряно пять-шесть кусочков, и телевизор всегда настроен на что-то вроде «Семейной вражды», и никогда там не идут фильмы, где красивые молодые люди стаскивают с себя одежду и катаются вдвоем по полу перед камином. Эти комнаты всегда пахнут клеем… и мочой… и дешевыми акварельными красками в длинных жестяных коробках… и отчаянием. — Темные глаза Лоис взглянули на него в упор. — Мне всего шестьдесят восемь, Ральф. Я знаю, шестьдесят восемь не кажутся пустяком Доктору-Фонтану-Молодости, но для меня это пустяк, потому что, когда моя мать умерла в прошлом году, ей было девяносто два, а мой отец дожил до восьмидесяти шести. В моей семье умереть в восемьдесят — значит умереть молодым, и… если бы мне пришлось провести двенадцать лет в заведении, где на обед зовут через громкоговоритель, я бы сошла с ума.

— Я бы тоже.

— И все-таки я просмотрела эти брошюры. Я хотела быть вежливой. Закончив, я сложила брошюры в аккуратную стопку и вернула ее Жан. Я сказала, что это было очень интересно, и поблагодарила ее. Она кивнула, улыбнулась и засунула их обратно к себе в сумочку. Я уже было подумала, что на этом все закончилось, и слава Богу, но тут Гарольд сказал: «Надевай плащ, ма». На секунду я так испугалась, что у меня перехватило дыхание. Я решила, что они уже записали меня туда! И мне показалось, если я скажу, что не поеду, Гарольд откроет дверь, и снаружи будут стоять два или три мужика в белых халатах, и один из них улыбнется и скажет: «Не беспокоитесь, миссис Чэсс, как только вы примете первую пригоршню таблеток, доставленных прямо в вашу кухню, вам никогда больше не захочется жить где-то еще». «Я не желаю надевать плащ, — сказала я Гарольду, стараясь, чтобы это прозвучало как в те времена, когда ему было десять и он всегда таскал грязь на ботинках в кухню, по сердце у меня колотилось так отчаянно, что я слышала, как его удары пробиваются сквозь мой голос. — Я передумала и никуда не поеду. Я забыла, сколько у меня сегодня дел». И тогда Жан издала смешок, который я ненавижу еще больше, чем ее приторную улыбочку, и сказала: «Ну, мама Лоис, что же вам нужно такое важное сделать, что вы не можете съездить с нами в Бангор, после того как мы взяли день за свой счет, чтобы приехать в Дерри и навестить вас?»