Генри Олди - Вампиры. Путь проклятых

— Марушка!

Она вздрогнула. Резкий голос матери донесся слишком издалека, он не казался реальным. За окном в сером весеннем дожде сгущались ранние сумерки, и несколько мгновений Марушка продолжала следить за крупными каплями, ползущими по темнеющему стеклу. Потом она медленно встала и направилась в прихожую.

— У нас гостья, — сказала мать. — Проводи ее у угловую комнату и помоги устроиться, — она широко улыбнулась. — Это и есть моя дочь, Мария.

Приотворенная дверь бросала косую тень на угол прихожей, и Марушка различила только темную согбенную фигуру с двумя огромными узлами. Фигура сделала шаг вперед, но не вышла на свет — только в глазах загорелись две отраженные искорки.

— Красивая, — произнес звучный женский голос, в котором отчетливо прослушивался непривычный иностранный акцент.

Под пристальным взглядом матери Марушка поздоровалась, подошла к гостье, взялась обеими руками за один из ее узлов и пошла впереди, указывая дорогу.

Прислушиваясь к удаляющимся шагам, мать Марушки тяжело вздохнула и оперлась на дверной косяк. Вот и она берет проезжих на постой — она, вдова самого крупного землевладельца в округе, только где теперь та земля? Всю расхватали неизвестно откуда взявшиеся после смерти мужа кредиторы. А жить-то надо… И ей, и Марушке — зачарованной принцессе, ничего не замечающей вокруг себя, в том числе и нависшей над их домом угрозы беспросветной бедности.

За стеной ровно шумел мелкий дождь. Прихожую пересекали желтоватые глинистые следы. Марушкина мать снова вздохнула. Нет, она пошла на это не только ради денег. Короткий разговор с той женщиной возродил в ее душе самую главную надежду, извечное, страстное желание, не покидавшее ее самое меньшее два года.

Выдать Марушку замуж.

Отец называл эту комнату своим кабинетом. После его смерти она пустовала, здесь было прибрано и пыльно. Уже совсем стемнело, и Марушка зажгла одиноко стоявшую на столе свечку.

Тем временем постоялица уже развязывала свои узлы, хозяйски осматриваясь по сторонам. Рассеянный свет чертил глубокие тени на ее лице немолодом, узком, костистом. Она сняла с головы темный платок с длинными кистями — волосы были неожиданно светло-русые, контрастируя с яркими черными глазами. Марушка чуть не вздрогнула, когда эти глаза остановились на ней, улыбка намертво приклеилась к ее напряженному лицу.

— Красавица, — повторила женщина со своим чужеземным акцентом. Садись. Венцик — он черненьких любит, очень любит… А я тебя вот хоть сейчас всему научу, ведь одной красоты мало, что ты сможешь при одной красоте? А наука небольшая, только смотри…

Марушка смотрела. Нежилая комната менялась с фантастической быстротой, и невозможно было уследить за стремительными движениями узких рук незнакомки. Темное покрывало завесило окно, свеча многократно отразилась к веренице зеркал, из угла в угол протянулись гирлянды пучков сухих, пряно пахнущих трав. На столе возникли десятки причудливых склянок, мешочков с вышитыми на них непонятными знаками, деревянных и костяных амулетов на длинных шнурках. Это же колдовство, осознала Марушка и вздрогнула, заметив в углу стола высушенное крыло летучей мыши с хищно скрюченными коготками. Но особенно жуткими были две свисающие с веревки девичьи косы — одна русая, а другая темно-каштановая, почти в тон Марушкиных волос. Как это можно отрезать косу у живой девушки — или?…

Марушка смотрела, как загипнотизированная, только смотрела — слова женщины не доходили до ее сознания. Это ведьма, это колдунья — что она делает в их доме?!

— …а хлебнете этого отвара — и снова будет у вас тишь да гладь, выплыл из далекой глубины спокойный, напевный голос. — Запомнила травы?

Марушка встрепенулась и кивнула. Бежать, скорее бежать отсюда! Но женщина подошла ближе и взяла ее за руку.

— А ежели кто погубить тебя захочет, при такой красоте всякое бывает не медли, возьми его волос, просунь в отверстие и завяжи двойным узлом. Тут и смерть твоему врагу. Вот так, — держа между пальцами левой руки маленький плоский амулет, похожий на рыбку с дырочкой вместо глаза, они посмотрела по сторонам, словно отыскивая пристальным взглядом волос врага, которого надо немедленно осудить на смерть. Марушка замерла, огоньки отраженных свечей поплыли у нее перед глазами, смешиваясь с ароматом дурманящих трав. Она едва держалась на ногах.

— Иди, — сказала чужеземка. — Завтра продолжим.

И Марушка опрометью бросилась бежать, сжимая в кулачке отполированную рыбку с маленьким круглым отверстием.

— Пусть она уйдет, мама! Я прошу…

— Что ты такое говоришь, Марушка, я уже взяла ее на постой.

— Но ведь она колдунья. Зайдите в ее комнату, мама, посмотрите… Она ведьма! Она же может нас убить, если захочет…

Марушка металась по комнате, в ее карих глазах дрожали слезы. Мать подошла к ней, обняла за плечи, усадила на табурет. Марушка по-детски спрятала голову на ее груди.

— В разных краях — разные обычаи, — говорила мать, ритмично поглаживая пушистые Марушкины волосы. — В той стране, где она родилась и выросла, девушек обязательно учат ворожбе. Вот она и решила научить тебя, глупенькую — а ты испугалась…

— Мама… Марушка подняла залитое слезами лицо. — Но зачем это мне? Ведь я же не поеду в ту страну…

Молчание длилось какую-то неуловимую секунду — и все-таки это было молчание. Мать села рядом с Марушкой и пристально посмотрела ей в глаза.

— Ты уже взрослая, — наконец, сказала она. — Тебе лучше знать заранее. У этой женщины есть сын, его зовут Венцеслаус, по-нашему — Венцеслав. Он скоро приедет сюда, — она сделала паузу. — Он хочет жениться.

Губы Марушки полуоткрылись, в глазах промелькнуло изумление, страх, протест, тонкие брови образовали на лбу страдальческую складку — но через мгновение она разгладилась, и лицо стало отрешенно-спокойным.

— Венцеслав, — мечтательно прошептала девушка. — Красивое имя.

Марушка сидела у окна. Обманчивое солнце не грело на улице, но стекло было совсем теплым, и Марушка прикладывала к нему нежные ладони. Венцеслав… Он должен быть большим, таким высоким и широким в плечах, а глаза у него должны быть синие-синие… Нет, скорее всего, у него черные, материнские глаза. И, конечно же, он не военный…

Марушка знала, что мать мечтает увидеть ее замужем. Особенно теперь, когда умер отец… Мать права. Самые несчастные на свете девушки — те, что не вышли замуж. Ей это не грозит, она будет счастлива… Венцеслав.

За рекой, за рекой есть большая страна,

За рекой, за рекой есть чужая страна…