Стивен Кинг - Мобильник (черновик перевода)

Убедившись, что с дверьми не справиться, Дениз, Дэн, Том и Джордан уселись кружком на ковре, в компании игровых автоматов. Клай устроился на бетоне, спиной к двойным дверям, через которые Порватый предложил им войти в Кашвакамак-Холл, показав рукой: «Только после вас, увидимся утром».

Мысли Клая хотели вернуться к другому насмешливому жесту: большой палец – у уха, мизинец – у рта, имитация поднесенного к уху мобильника, но он им не позволил, во всяком случае, сразу. По собственному, и немалому, опыту знал, что в таких случаях наиболее короткий путь – в обход, через дверь черного хода. Вот он и прислонился к деревянной панели, скрывавшей под собой сталь, закрыл глаза и визуализировал страницу комикса. Не из «Темного странника» (понимал, что с «Темным странником» покончено, и никто не понимал этого лучше, чем он), а из нового комикса. «Назовем его «Мобильник», пока не придумано название получше, – думал Клай, – волнующей саги о конце мира, когда ордам мобилоидов противостояли несколько последних норми…»

Да только неверный это посыл. Нет, казалось бы, верный, по первому, быстрому взгляду, точно так же, как двери этого здания выглядели деревянными, хотя и не были таковыми. Ряды мобилоидов серьезно потрепаны… иначе просто быть не может. Сколько их погибло во вспышке насилия, имевшей место быть сразу после Импульса? Половина? Клай вспомнил, с какой яростью они бросались как на норми, так и друг на друга, и подумал: «Пожалуй, больше, процентов шестьдесят, а то и семьдесят». Потом потери, вызванные серьезными ранениями, инфекциями, холодом, новыми драками и просто глупостью. Плюс, разумеется, истребители стад. Сколько на самом деле осталось больших стад, таких, как это?

Клай подумал, что они смогут выяснить это завтра, если другие оставшиеся стада подключатся к этому спектаклю – казни безумных. Но едва ли эта информация принесет им какую-то пользу.

Неважно. Опустим этот момент. Если хочется получить предысторию этой страницы, придется опускать многое, чтобы выстроить все остальное в единую цепочку. Это неписаное правило. Положение мобилоидов можно описать четырьмя словами: у них серьезные потери. Кажется, что их много, чего там, чертовски много, но, возможно, так же думали и о странствующих голубях, практически до того момента, как они полностью исчезли. Потому что до самого конца путешествовали голуби стаями, которые затмевали небо. И никто не замечал, что этих гигантских стай становилось все меньше и меньше. Пока они не исчезли. Пока не уничтожили последнюю. Finito.[132] Бах-бай.

«Плюс, – думал Клай, – теперь у них появилась еще одна проблема, дефект программы. Этот червь. И что из этого следует? Похоже, этим ребятам отпущен меньший срок, чем динозаврам, пусть они и овладели телепатией, левитацией и всем прочим».

Ладно, о предыстории достаточно. Что будет на твоей иллюстрации? Что будет на твоей чертовой картине, той самой, с которой ты хочешь начать? Само собой, Клай Ридделл и Рей Уисенга. Они стоят в лесу. У Рея в руке револьвер сорок пятого калибра Бет Никерсон, ствол он уже сунул под подбородок, а Клай держит в руке…

Мобильник, естественно. Тот самый, который Рей взял в Герливиллской каменоломне.

КЛАЙ (в ужасе). Рей, ОСТАНОВИСЬ! Это же бессмысленно! Разве ты не помнишь? В Кашваке нет сотовой свя…

Напрасно! БА-БАХ! – большими желтыми буквами по брызгам, и это действительно брызги, потому что Арни Никерсон предусмотрительно зарядил револьвер жены патронами, в которые установлены пули с полыми наконечниками (они продаются через Интернет на американских паранойяльных сайтах) и верхняя часть головы Рея – красный гейзер. На заднем плане (одна из точно подмеченных деталей, за которые Клай Ридделл мог бы получить известность в мире, обошедшемся без Импульса) – единственная перепуганная ворона, взлетающая с ветви сосны.

«Чертовски хорошая страница, – подумал Клай. – Кровь, конечно, такая никогда бы не сошла за шедевр в те дни, когда действовал Кодекс комиксов, но сразу захватывает внимание». И хотя в реальности Клай ничего не говорил о том, что мобильники не работают за пунктом превращения норми в мобилоидов, он бы сказал, если бы тогда успел об этом подумать. Но не успел. И время его истекло. Рей застрелился, чтобы Порватый и его друзья не смогли увидеть этот телефон у него в голове, и вот это было самой горькой иронией. Порватый узнал все о сотовом телефоне, наличие которого Рей хотел скрыть своей смертью. Он знал, что телефон в кармане Клая… и плевать на это хотел.

Стоя у двойной двери Кашвакамак-Холла, Порватый поднес руку к лицу, большой палец у уха, три согнутые – у порванной и небритой щеки, мизинец у рта, и использовал Дениз, чтобы сказать это снова, что не осталось никаких сомнений: «Нет-тел-тебе-тебе».

«Совершенно верно. Потому что Кашвак=нет-тел».

Клай отдавал себе отчет, что дремлет, как случалось с ним часто, когда он рисовал в голове. Уходит от реальности. И его это не смущало. Потому что ощущал себя точно так же, как случалось, когда оставалось совсем чуть-чуть до момента слияния воедино картины и истории, и это были счастливые ощущения, какие обычно испытывает человек, подходя к двери, за которой его ждут. Перед тем, как путешествие завершится встречей влюбленных. У него не было абсолютно никаких причин испытывать такие ощущения, но он их испытывал.

Рей Уисенга умер ради бесполезного сотового телефона.

Или телефон был не один? Теперь Клай видел другую картинку. Одну из предыдущих, он мог это сказать по зубчатым краям.

Крупный клан руки Рея, с грязным мобильником и полоской бумаги с написанным на ней номером телефона. Большой палец Рея скрывает все цифры, за исключением телефонного кода штата Мэн.

РЕЙ (в «пузыре»). Когда придет время, набери записанный номер. Когда оно придет, ты поймешь. Я надеюсь, что поймешь.

«Никому не могу позвонить из Кашвакамака, Рей, потому что Кашвак=нот-тел. Можешь спросить президента Хар-вуда».

И, словно для того, чтобы расставить все точки над «i», еще одна предыдущая картинка с зубчатыми краями. Шоссе 160. На заднем плане маленький желтый автобус с надписью на борту «ШТАТ МЭН ШКОЛЬНЫЙ ОКРУГ 38 НЬЮФИЛД». Ближе, поперек проезжей части, надпись на асфальте «КАШВАК=НЕТ-ТЕЛ». Вновь потрясающая детальная прорисовка фона: пустые банки из-под газировки в кювете, потерянная футболка, зацепившаяся за куст, вдали унесенный ветром павильон, свисающий с дерева, как длинный коричневый язык. Над автобусом – четыре «пузыря» для слов. В них не те слова, которые они действительно произносили (даже его дремлющий мозг это знал), но это не имело ровно никакого значения. На текущий момент исторической достоверностью можно было пренебречь.