Андрей Дашков - Странствие Сенора

Он создал кости, и они обросли плотью. В эту плоть вселился дух и пустил ростки шести чувств…

Герцог очутился там, куда привела его таинственная сила, о которой он ничего не знал. Возможно, этой силой было предопределение… Ошеломленный, он вглядывался в искаженные контуры иного мира.

Сенор появился в новом месте, как будто вынырнул из глубокого мутного водоема, в котором прежде успел утонуть. Теперь «вода» успокоилась и зыбкие образы затвердели. Он снова мог прикоснуться к предметам; причины нанизывались на нить времени, и, сцепленные этой связью, потекли события…

Первое, что он увидел, был его меч. Клинок из небесного металла покоился под темным стеклом, гасившим его сияние, – однако притяжение, существовавшее между мечом и Человеком Пророчества, оказалось неистребимым.

Потом Сенор ощутил позади себя чье-то присутствие, как будто его коснулось смрадное дыхание, пошевелившее волосы на затылке.

Герцог медленно обернулся.

Перед ним была огромная вскрытая могила. Он увидел, как полуистлевшие мертвецы возвращаются к жизни. Незнакомое ему густо-фиолетовое светило изливало свой мрачный свет на потревоженное кладбище, окружая тела и предметы потусторонним ореолом. Посреди ямы, противоположный край которой лишь угадывался в этом неверном сиянии, на ажурном троне из человеческих костей и черепов сидел Человек В Железном Панцире.

Непонятно было, как хрупкий на вид трон выдерживает такую тяжесть. Вероятно, сила колдовства скрепляла кости… Стальные доспехи отбрасывали тусклые лиловые отблески. Человек В Панцире держал в железных пальцах что-то похожее на кусок сырого мяса, который он изредка подносил к щели в железной маске, находившейся против рта. Сенор увидел Зеркальный Амулет, висевший на стальной груди. Теперь амулет принял форму двух овальных зеркал, искажавших отражения до неузнаваемости…

Сенор стоял у стены, на которой висел его меч, спрятанный под темным стеклом. Герцог сделал шаг назад и попытался резким ударом локтя разбить стекло. Острая боль пронзила руку, когда локоть врезался в непреодолимую преграду. Сенор застонал, стиснув зубы. И это называется – сбежал!.. Гулкий хохот Человека В Железном Панцире донесся до его ушей.

А вокруг по-прежнему тихо пересыпалась взрыхленная земля. Зловещее таинство возвращения мертвых продолжалось монотонно и безостановочно, будто нескончаемый дождь… Сначала верхний слой раскалывали трещины, и возникала дрожь, словно гигантский червь с тупой настойчивостью искал выход из подземелья. Затем на поверхности вздувался бугор, который лопался, как нарыв, а из образовавшегося кратера появлялась рука, голова, плечи воина в проржавевших доспехах и полуистлевшей одежде. Вскоре все повторялось в другом месте…

Герцог убедился в том, что когда-то здесь погибла и была погребена целая армия. На его глазах чье-то черное колдовство поднимало мертвецов, зарытых в гигантской общей могиле. Почти все они были вооружены. Теперь темная сила заставляла их выстраиваться в колонну и уводила куда-то за пределы последнего пристанища, оказавшегося не последним…

– Кажется, я недооценил твои возможности, – равнодушно заметил хозяин глонгов, не переставая жевать мясо. – Значит, ты явился за своим мечом? Глупец! Теперь меч навеки мой!.. Кстати, перстень тоже придется отобрать… вместе с пальцем.

Сенор снова ждал появления тусклого пульсирующего свечения, которое позволило бы ему покинуть это жуткое место, но в отличие от Монаха ему требовалось слишком много времени, чтобы сосредоточиться.

Времени ему не дали. Человек на троне отдал приказ, не произнеся ни слова и не сделав ни единого движения. Может быть, глонги воспринимали какие-то извращенные отражения своего хозяина. Сам Холодный Затылок улавливал только его всепоглощающую ненависть.

Несколько воинов, только что восставших из могилы, окружили Сенора, и он опять увидел лиловые раздувшиеся лица, лишенные глаз. Однако на этот раз он был безоружен…

Казалось совершенно бессмысленным сражаться голыми руками с теми, кто был уже мертв, а тем более с их закованным в сталь хозяином. Глонги не чувствовали боли, и удары придворного Башни не наносили им видимого вреда. Он недолго продержался в их смрадном кольце…

Сенор пытался кулаками и сапогами проложить себе путь к бегству, едва не теряя сознание от одного только запаха разложения. Но распухшие пальцы уже впились в его тело, которое становилось все тяжелее и тяжелее, как будто наливалось свинцом…

Последнее, что он чувствовал, были жестокие удары по голове, и после каждого из этих ударов от рук глонгов, избивавших его, с омерзительным хлюпающим звуком отделялись куски плоти.

Последнее, что он слышал, был голос хозяина трупов, глухо звучавший из-под железной маски. Голос монотонно и назойливо твердил об одном и том же: о непобедимой армии мертвецов, кошмарных пытках, мести и свежем мясе, которое любят глонги…

Глава двадцать первая

Съеденный заживо

Его волокли спиной вперед по коридору, прорытому под землей. Единственным источником света были тела мертвецов. Земля искрилась каплями влаги там, где проходили глонги с их фосфоресцирующей разлагающейся плотью. Впереди и позади нора оставалась непроницаемо темной.

Тело герцога нестерпимо болело после побоев. Он чувствовал себя настолько плохо, что без посторонней помощи не смог бы сделать ни шагу. У него не осталось связных мыслей – только обрывочные полубредовые образы, в которых действительность сливалась с кошмаром. Его бессильно повисшая голова дергалась при каждом рывке, а перед глазами были только колеблющиеся стены и доспехи мертвецов, с которых осыпалась земля. В конце концов Сенор закрыл распухшие веки и открыл их, когда его бросили на землю, а тошнотворный запах внезапно усилился.

Вокруг него толпились глонги. Теперь среди них появились женщины и те несчастные, которые умерли детьми. Мужчины были без оружия. Мертвецы с лиловыми лицами собирались возле герцога, словно стая больных животных, еще более страшных оттого, что они передвигались на двух ногах. Сзади напирали другие. Их оказалось слишком много, и все хотели приблизиться к поверженному, но еще живому человеку. Сквозь кровавый туман, застилавший глаза, Сенор видел жирные тела червей, переливающиеся в глазницах, и коричневые зубы, торчавшие из обнаженных десен.

Он вспомнил о том, что имя Йерда, произнесенное во время схватки в лесу, остановило глонгов, и пытался снова заговорить с ними. Его бессильный шепот тонул в однообразном низком вое, который издавали мужчины, жалобных стонах женщин и визгливых криках детей.