Евгений Акуленко - Ротмистр

— Мистер Ллойд, — подтвердил англичанин. — Мы знакомы. Умоляю, не сопротивляйтесь! Вам не причинят вреда!

— Не вижу ни одной причины, — негромко проговорил Ревин. — Я сейчас закончу с господами, а потом примусь за вас.

— Гм… Таких причин минимум две, — Ллойд обернулся и сделал знак рукой. С высокого парадного крыльца свели Ливнева и Айву: руки связаны за спиной, заломлены к верху, в затылок глядят револьверные дула. Малейшее неповиновение — и пленник на полусогнутых падает носом вперед. И добро бы, если без пули в голове. Профессионально, ничего не попишешь… Ревин прикинул свои шансы. Уйти он сможет всегда. Гостей в черном тоже перемолотит в итоге, с оружием или голыми руками, никуда они не денутся. Но безопасный исход для коллег он гарантировать не может. 'Для коллег', — Ревин усмехнулся своим мыслям. Там ведь еще и Айва…

Рассудок протестовал. Ценой немалых усилий над собой Ревин позволил защелкнуть за спиной наручники. Он скаут. Он не имеет права столь неоправданно рисковать, ставя под сомнение исход целого предприятия. Ревин шагал узкими коридорами и всеми фибрами пытался уловить лишь один звук: скрежет спускового механизма револьвера. Не потянет ли палец боек, не споткнется ли конвоир, выстрелив по неосторожности или в силу сдавших нервов. Скаут не сказочный герой, и мозги у него такие же, как и у других. Разлетятся по стенкам брызгами, и никто уже их не соберет обратно. В кабинете Ливнева его уже ждали. В любимом кресле Матвея Нилыча развалился незнакомый господин, невысокий, пухлый, розовощекий, словно младенец, с круглой головой, обрамленной венчиком светлых волос. Короткие, как сосисочные обрубки, пальцы небрежно сжимали дорогую сигару. Господин пыхнул огоньком и изволил выпустить в потолок дымное колечко. Позади него замерли подобно египетским сфинксам охранники: двое в неизменных черных одеждах с мечами на поясе и пожилой китаец с открытым лицом, словно сошедший с банки с чаем: сам в бордовом,

отороченным золотом халате до пят, с косичкой седых волос. Разве что без круглой шляпы-зонтика. Ревина усадили на стул, так, что скованные руки обняли спинку, и сделали попытку связать еще и ноги. Такие манипуляции в планы Ревина совсем уж не входили, и он попытался было воспротивиться. Охранники схватились за рукояти мечей, в основание шеи Ревину уперся револьверный ствол.

— Прошу подчиниться! — настойчиво попросил Ллойд. — Мы не только наслышаны о ваших способностях, но и имели удовольствие наблюдать воочию. Мы хотим чувствовать себя в безопасности. Иначе… иначе разговора не выйдет. Ревину задрали штанины и накрепко стянули лодыжки кожаным ремнем. Теперь он сидел связанный по рукам и ногам, в затылок ему глядел револьвер на боевом взводе, а в глаза мастера-наемники, готовые смахнуть голову по хлопку ресниц.

— Так вот вы, значит, какой, — задумчиво проговорил господин с сигарой. — И что вы на самом деле?.. Оттуда?.. — выговаривал он с сильным немецким акцентом, но фразы строил правильно. — А по виду не скажешь…

— С кем имею честь? — холодно поинтересовался Ревин.

— О! Простите!.. Мое имя Вильям Першинг. Это, — сосиска с перстнем указала на китайца за спиной, — мистер Сэт. Доложу, непревзойденный мастер, невозможный инь, дзен, дзин и прочая, прочая… Забываю его звания… С мистером Ллойдом вы знакомы, он также работает на нас. Сам же я представляю Бетльгейзенскую группу,

— Першинг сделал многозначительную паузу, но, видя, что подобное упоминание никакого впечатления на собеседника не произвело, счел нужным пояснить: — Вы не знаете, что такое Бетльгейзенская группа? Я расскажу. Извольте… Речь идет о небольшом и чрезвычайно закрытом обществе. Мы — представители древнейших родов, обладатели финансовых состояний столь огромных, что от оглашения их могут померкнуть иные нестойкие умы. В руках наших сосредоточена власть. Власть неподдельная и неограниченная ничем… Или вы полагаете, что миром правят помпезные монархи? Или побитая молью знать? Или тайные масонские ложи? — Першинг довольно откинулся в кресле. — Отчасти, так и есть, конечно. Только ими правим мы! — к потолку устремилось еще одно колечко дыма. Ревин молчал. Держал взятую паузу.

— Так было всегда. И так есть сейчас, — продолжил Першинг. — Но тут появляетесь вы. Пришелец. Гость. Если угодно — чужак. Вы начинаете вести игру,

способную изменить мироустройство. Не спросив никого. Не спросив нас. Вы решили, что этот мир ничейный? И можно вот так, запросто, заручившись поддержкой каких-то полусумасшедших охотников за духами баламутить воду? Нет, голубчик, вам не позволят! Бесхозных вещей в природе не существует! Всему есть свой хозяин!

— Хозяин? — усмехнулся Ревин. — Вы и в чужое кресло уселись, чтобы подчеркнуть, что вы хозяин положения? Першинг оставил сей риторический вопрос без ответа, виновато развел руками.

— Я не стану интересоваться откуда у вас такая осведомленность в деталях, — продолжил Ревин. — Но полагаю, что вам также известны и причины моего визита?

— Каковыми бы эти причины не были, — Першинг небрежно стряхнул пепел на ковер,

— это ваши причины. Нам вы не нужны. Вы понимаете о чем я?

— Вполне, — кивнул Ревин.

— Нам проще убрать вас, — Першинг убрал с рукава невидимую соринку, — позабыв о самом факте вашего существования… И напрягся, ожидая ответной реакции. Но собеседник на прямую угрозу отреагировал спокойно.

— Однако, уверен, — смягчил тон Першинг, — такой исход был бы крайне неразумным, поскольку трудно себе вообразить, какую пользу можно извлечь от сотрудничества с вами. И с вашими коллегами.

— Я могу дать любые гарантии, — пожал плечами Ревин, — что открытие связующего канала никоим образом не затронет нынешнего мироустройства. Как и вашего господствующего положения…

— Эти ваши любые гарантии, как говорят русские, не стоят пустого яйца! — Першинг ткнул в сторону собеседника сигарой. — Когда за спиной у вас встанет ваша армия, вы попросту сделаете то, что сочтете нужным.

— Не все так просто…

— Слушать не желаю, — отмахнулся Першинг. — Есть единственная гарантия — сила. Уж можете поверить, это я знаю, как никто другой. Поэтому и предлагаю вам компромисс. Вы поступаете под патронаж Бетльгейзенской группы, взамен получая все мыслимые и немыслимые блага. Разумеется, любая деятельность, направленная на сближение вашего мира с нашим должна быть незамедлительно свернута.

— Почему вы так уверены, — поднял брови Ревин, — что, даже дав согласие, я не поведу свою игру?

— О, молодой человек!.. Власть развращает! — улыбнулся Першинг. — Едва вы ощутите вкус истинного могущества, как оставите все вколоченные вам в голову догмы и станете жить в свое удовольствие. Более того! Сами приложите все старания к тому, чтобы сохранить безмятежное положение… Ну, подумайте, — Першинг вкрадчиво понизил голос, — ведь жизнь одна. А вам предлагают место на самой вершине пирамиды. Позволю заметить, не только вам, но и вашим детям… Ревин вздохнул. Подкупать скаута, все равно что подкупать нищего. Скауты — бессеребренники. С раннего детства им прививают безразличие и к деньгам, и к положению в обществе. У скаута своеобразное понятие чести. В угоду прагматическим интересам он может солгать, нарушить слово или даже клятву. Но никогда не предаст своих убеждений. Ни под пытками, ни в угоду соблазнам. Вероятно, наиболее рациональным в сложившейся ситуации было бы принять предложение вальяжного господина и спокойно заниматься своим делом, попросту сменив формальное покровительство. Скорее всего, такой вариант даже более приемлем, поскольку эта группа тайных властителей явно располагает большим потенциалом, нежели служба Ливнева. Но Ревину отчего-то сделалось противно. В конце концов, скаут волен сам выбирать пути достижения цели.