Стивен Кинг - Зеленая Миля

Теперь же я входил в камеру Коффи, сопровождаемый Дином и Гарри. Побледневшими, как в воду опущенными.

— Ты готов, Джон? — спросил я.

Он кивнул:

— Да, босс. Полагаю, что да.

— Хорошо. Я должен кое-что сказать перед тем, как мы выйдем отсюда.

— Говорите все что нужно, босс.

— Джон Коффи, как сотрудник суда…

Я сказал все, а когда закончил, Гарри Тервиллигер выступил из-за моей спины и протянул руку. Джон поначалу удивленно взглянул на нее, потом улыбнулся и пожал. Дин, еще более побледнев, тоже протянул ему руку.

— Ты заслуживаешь лучшего, Джонни. — Он внезапно осип. — Мне очень тебя жаль.

— Все будет хорошо, — ответил Джон. — Сейчас мне трудно, но вскоре будет хорошо. — Он поднялся, медальон святого Христофора, подаренный Мелли, лег на рубашку.

— Джон, я должен взять у тебя медальон. — Я откашлялся. — Потом могу надеть… если хочешь, но сейчас надо его снять.

Серебряный медальон проводил ток, поэтому, касаясь кожи, мог впечататься в нее после того, как ван Хэй повернул бы рубильник. Если б не впечатался, то все равно, раскалившись, оставил бы след на коже. Такое я уже видел. Я многое повидал за годы службы на Миле. Больше, чем хотелось бы. Теперь я это понимал, как никогда раньше.

Джон перекинул цепочку через голову, положил медальон на мою ладонь. Я убрал его в карман и попросил Джона выйти из камеры. На этот раз мы обошлись без проверки макушки: череп у него был гладкий, как ладонь.

— Знаете, днем я заснул и увидел сон, босс, — заговорил Джон. — Мне приснилась мышка Дела.

— Правда, Джон? — Я встал слева от него, Гарри — справа, Дин — сзади. Так мы и зашагали по Миле. Я твердо знал, что осужденного я сопровождаю по ней последний раз.

— Да, — кивнул он. — Мне снилось, что я попал в то место, о котором говорил босс Хоуэлл, — этот Маусвилл. Мне снилось, что я стою среди детей и все они смеются над тем, что выделывает мышка Дела! — Тут он рассмеялся сам, потом снова стал серьезным. — Во сне я увидел двух маленьких светловолосых девочек. Они смеялись вместе со всеми. Я обнял их, и на этот раз с их волос не капала кровь. Мы все наблюдали, как Мистер Джинглес катит носом катушку, и как же мы смеялись. До слез.

— Правда? — Я думал, что не смогу пройти Милю до конца, просто не смогу. Не выдержу, начну плакать или кричать, а может, у меня разорвется сердце, и на этом все закончится.

Мы зашли в мой кабинет. Джон огляделся, а потом опустился на колени. Сам, без напоминания. В глазах Гарри застыла боль. А Дин стоял бледный как мел.

— О чем мы будем молиться, босс? — спросил Джон.

— О силе, — не задумываясь ответил я. — Господин наш, пожалуйста, помоги нам довести до конца то, что мы начали, пожалуйста, прими к себе этого человека, Джона Коффи, с фамилией, как напиток, но которая пишется иначе, прими его на небеса и упокой его душу. Пожалуйста, помоги нам проводить его так, как он того заслуживает, и пусть ничего не пойдет наперекосяк. Амен. — Я открыл глаза, посмотрел на Дина и Гарри. Оба они чуть приободрились. Возможно, несколько секунд передышки пошли им на пользу. Сомневаюсь, что им помогла моя молитва.

Я уже хотел подняться, но Джон поймал мою руку и посмотрел на меня со смирением и надеждой.

— Я помню молитву, которой кто-то научил меня, когда я был маленьким. По крайней мере мне кажется, что помню. Могу я ее произнести?

— Конечно, конечно, — вырвалось у Дина. — Времени у нас предостаточно, Джон.

Коффи закрыл глаза, сосредоточился. Я ожидал услышать колыбельную или какой-нибудь псалом, но ошибся. Такой молитвы я не слышал никогда, ни до, ни после. Сложив руки перед собой и закрыв глаза, Джон заговорил:

— Дитя Иисус, кроткий и добрый, помолись за меня, сиротку. Будь моей силой, будь моим другом, будь со мной до конца. Амен.

Он открыл глаза, хотел было встать, потом пристально посмотрел на меня.

Я вытирал глаза рукавом. Слушая его, я думал о Деле. Он тоже хотел прочитать свою молитву: «Святая Мария, Мать Бога моего, молись за меня, молись за нас, несчастных грешников, ныне и присно… и в час нашей смерти».

— Извини, Джон.

— Не за что.

Он сжал мою руку и улыбнулся. А потом, как я и предполагал, помог мне встать.

Глава 10

Свидетелей собралось немного, четырнадцать человек, в два раза меньше, чем на казни Делакруа. Огромная туша Гомера Криба сразу бросилась мне в глаза, а вот помощника шерифа Роба Макги я не заметил. Как и начальник тюрьмы Мурс, он предпочел пропустить эту экзекуцию.

В первом ряду сидела пожилая пара, которую я поначалу не признал, хотя неоднократно видел их фотографии в газетах, в том числе и ноябрьских. Когда же мы приблизились к возвышению, на котором дожидалась Старая Замыкалка, женщина выкрикнула: «Медленной тебе смерти, сукин ты сын!» Тут я понял, что это Клаус и Маджори Деттерик. А не узнал я их, потому что редко видишь пожилых людей, которым еще не перевалило за сорок.

Джон сжался от этого вопля. Хэнк Биттерман, который стоял между свидетелями и возвышением, не спускал глаз с Клауса Деттерика. Он выполнял мой приказ, но Деттерик и не пытался броситься на Джона. Он словно находился на другой планете.

Зверюга, стоявший позади Старой Замыкалки, коротко мне кивнул, когда мы поднялись на возвышение, убрал револьвер в кобуру, взял Джона за запястье и осторожно повел к электрическому стулу. Совсем как юноша, впервые пригласивший девушку на танец.

— Все нормально, Джон? — шепотом спросил он.

— Да, босс, но… — Взгляд его заметался, впервые он выглядел испуганным. Страх слышался и в его голосе. — Здесь так много людей, которые ненавидят меня. Очень много. Я это чувствую. Мне больно. Они жалят меня, словно осы.

— Ты лучше сосредоточься на нас, — прошептал Зверюга. — У нас ненависти к тебе нет… ты это чувствуешь?

— Да, босс. — Но голос его дрожал все сильнее, а из глаз вновь покатились слезы.

— Убейте его дважды, парни! — внезапно выкрикнула Маджори Деттерик. Голос ее ударил, как пощечина. Джон прижался ко мне, застонал. — Вы должны убить этого насильника дважды, воздайте ему по заслугам!

Клаус все с тем же отсутствующим видом притянул жену к себе. Она разрыдалась.

Тут я заметил, что плачет и Гарри Тервиллигер.

Свидетели этого не видели, Гарри стоял к ним спиной, но он плакал. Однако что мы могли поделать? Только идти вперед.

Зверюга и я развернули Джона. Зверюга нажал на плечо гиганта, Джон сел, схватился за широкие дубовые подлокотники Старой Замыкалки и облизал пересохшие губы.

Гарри и я опустились на колени. Днем раньше по нашей просьбе механик увеличил длину хомутов, потому что щиколотки Джона превосходили в размерах икры обычного человека.