Виктор Песиголовец - Деяния ангелов

В прихожей, встав перед зеркалом, невольно залюбовался золотым яблочком с зеленоглазой змейкой — на груди оно смотрелось очень эффектно. Да уж, богатая вещица, не пожалела Инга денег!

Она стояла у меня за спиной и удовлетворенно улыбалась.

— Ванечка, тебе нравится мой подарок?

— Не то слово, солнышко! — я повернулся и в который раз стал целовать ее.

Я целовал ее долго, вдохновенно и страстно. От нарастающего с каждой секундой возбуждения у меня кружилась голова и подкашивались ноги.

Инга рьяно отвечала на поцелуи. Ее губы были горячими, словно раскаленные угли, и сладкими, будто кукурузный мед. Она распалялась все больше и больше. И вскоре уже вела себя, как полоумная: неистово шарила руками у меня под халатом, смеялась и плакала, падала на колени и обнимала мои ноги, потом вскакивала и опять целовала — в шею, нос, лоб, глаза и скулы. Наконец, схватила меня за руки и, судорожно всхлипывая от перевозбуждения, переизбытка эмоций и желания, поволокла в спальню.

С наших тел слетели халаты, мы упали на кровать, как подрубленные под корень яблони, и слились в объятиях.

— Ванечка, Ваня! — страстно шептала Инга и ее прерывистое дыхание опаляло мне лицо и пьянило похлеще коньяка.

— Милая, золотая, любимая! — стонал я, забыв обо всем на свете.

Мы занимались любовью пылко, бурно, неистово.

Я просто утонул в безбрежном океане восторга, сладострастия и блаженства. Я был на седьмом небе от счастья, в раю…

Но минула ночь, и настало утро…

Когда я проснулся и, накинув халат, вышел в гостиную, часы показывали около девяти. За окном кружились редкие снежинки, на голых ветках молодой березки, понуро застывшей у подъезда, сидели продрогшие воробьи, а возле мусорных баков копошились собаки и вороны. Выкурив подряд две сигареты, я захлопнул балконную дверь и пошлепал в ванную умываться. Затем, прежде чем поставить на огонь кофейник, заглянул в спальню — Инга, поджав ноги, еще сладко спала. Я подошел к ней на цыпочках, чтобы не разбудить, и осторожно прикрыл одеялом.

И только в этот момент душа моя вздрогнула, окончательно пробудилась, отряхнулась от остатков полудремы, и невыносимо, отчаянно заныла. Господи, что же я натворил! Я изменил Виве, нарушил свой обет верности, не сдержал обещание не снимать крестик…

Я стал горячечно искать себе оправдание, какие-то смягчающие мою вину обстоятельства. И не мог их найти. Были только отягчающие — я позволял Инге совращать меня, более того — заигрывал с ней, провоцировал и сам страстно желал ее.

Хлебая недоваренный кофе и дымя сигаретой, я чувствовал, как в моей душе огненной лавиной нарастают тревога и горечь, усиливаются угрызения совести и глубокое сожаление о случившемся…

Что же делать? Как мне быть? Нужно ехать к Виве, упасть ей в ноги, покаяться и вымолить прощение.

Чтобы хоть немного приглушить острую душевную боль, я допил прямо из бутылки остатки коньяка и, закурив, попытался взять себя в руки и не паниковать. Но это было невозможно.

Долго, может, минут двадцать я сидел, тупо уставившись на цепочку с крестиком, лежавшую на столе среди немытых тарелок, чашек и рюмок, и лелеял в сердце надежду на то, что Вива — это в высшей степени милосердное существо — простит меня и не прогонит прочь.

Наконец, я собрался с силами, поднялся с табурета. Схватил со стола цепочку, намереваясь надеть ее себе на шею. Но тут же взвизгнул от острой боли и разжал пальцы — крестик обжег мне ладонь, как мог бы обжечь кусок раскаленного железа. Цепочка упала на пол, издав звук, похожий на стон. Я безмолвно зарыдал, шмякнулся на колени, трясущимися руками подобрал ее и крепко прижал к груди. Потом встал, прошел в прихожую и, отыскав там свою барсетку, положил подарок Вивы туда.

Через пару минут, переодевшись, выскочил за порог Ингиной квартиры и побежал по лестнице вниз.

Мое сердце то бешено колотилось, то замирало от предчувствия беды, пока автомобиль мчал меня к дому Вивы.

И вот я у нее. Девушка стоит передо мной, низко опустив голову, ее губы дрожат, а по щекам текут серебряные ручейки слез и скапывают на палас. Меня тоже душат слезы, и я не могу выдавить из себя ни слова.

Но тут Вива начинает говорить — тихо, печально, не глядя на меня:

— Я знала, Иван, что ты изменяешь мне с Ингой. Но терпела, потому что измена твоя была все-таки неполной. А этой ночью вы… Теперь мне нужно уехать. К отъезду все готово, хозяина квартиры я предупредила…

Я хватаю ее за руки, осыпаю поцелуями пальцы. Но она резко вырывает их и, круто развернувшись, уходит из прихожей в гостиную. Я бросаюсь вслед. Мои глаза застилают слезы, в душе бушует пламя безудержной скорби.

— Оставь ключи и уходи! — бросает девушка через плечо. И вдруг, повернувшись ко мне, срывается на крик: — Немедленно уходи! Оставь меня!

На ее лице — гримаса боли.

Я повинуюсь — бросаю ключи на диван и молча покидаю квартиру.

Внизу, у подъезда, спохватываюсь, бегу наверх. Но не успеваю — Вива, с двумя сумками, втискивается в распахнутые створки лифта.

Я опять несусь вниз.

На улице догоняю ее, хватаю за плечи.

— Не уезжай! — прошу, судорожно ловя ртом сырой, холодный воздух. — Не покидай меня!

Она отрицательно качает головой и, отвернувшись, горестно произносит: — Я так любила тебя, так верила в тебя… Я так хотела быть твоим ангелом, твоей судьбой, твоей единственной любовью…

В припадке отчаяния и безысходности хватаюсь руками за голову, а девушка стремительно несется вдоль дома к остановке общественного транспорта — хлипкому, уродливому строению, вид которого у нормального человека вызывает уныние и тоску.

Наконец прихожу в себя и начинаю горячечно метать взоры в поисках Вивы. Вижу, как от бордюра, набирая скорость, отъезжает троллейбус. В салоне, среди пассажиров, она — поникшая, увядшая, как брошенный в грязь подснежник. Пулей лечу к своей «Хонде», завожу мотор и, вырулив со двора на улицу, несусь вдогонку.

Нарушая все правила, паркуюсь на остановках позади троллейбуса и напряженно всматриваюсь в каждого из пассажиров женского пола, сходящего на тротуар, не это ли моя беглянка? И так — до конечной. А на ней, на самой последней остановке, с ужасом обнаруживаю, что Вивы в троллейбусе нет. Я в панике, я в шоке. Как же так? Куда она делась? И как теперь быть, где ее искать?

Лечу на железнодорожный вокзал, потом — на автовокзал. Напоследок на всех парах мчусь за город — в аэропорт. Но все тщетно — девушка, будто в воду канула.

Господи, что мне делать?!

Опять объезжаю вокзалы, заглядываю в каждый закоулок, осматриваю прилегающую территорию. Безрезультатно.