Дитя среди чужих - Филип Фракасси
Пять взрослых тараканов отползают от нее по грязи и между зарослями высокой сухой травы к дому. К тем, кто спит и ничего не подозревает.
4
Дэйв спит, но его разум неспокоен, встревожен. Мэри наконец убедила его принять одну из своих таблеток, и после десяти минут в постели, абсолютно уверенный, что препарат не окажет никакого эффекта, он крепко засыпает.
Отправляясь в бессознательный мир грез.
Он все глубже и глубже погружается в столь необходимую фазу сна, химические вещества препарата тянут его вниз, как тяжелый якорь, сквозь плотные слои сна, температура его тела неуклонно падает, мозговые волны замедляются, расширяются, а потом…
Дэйв летит.
Он не чувствует своего тела. Когда смотрит на себя сверху вниз, то не видит своих рук, ступней, голеней или груди, как будто он невидим. Дух. У него нет ощущений комфорта или дискомфорта, тепла или холода. Хотя он движется с огромной скоростью, но не чувствует прикосновения воздуха к коже, у него нет ощущения движения. Если бы он не видел, как мир вертится вокруг него, ему могло бы показаться, что он замер, неподвижен в замкнутом пространстве, безразличен к окружающему, а скользящая земля – не что иное, как всеобъемлющая проекция.
Но часть его знает, что это не проекция, что все реально. Дэйв смотрит вдаль, на яркий горячий свет солнца на западе, на раскаленный красный диск, парящий над острым, как бритва, голубым горизонтом океана, застывшего во времени – огромное водное пространство, неподвижное, как фотография; кинопленка, застрявшая на одном кадре. Здесь нет ни лодок, ни людей на пляжах, ни далеких нефтяных вышек, ни черных запятых птиц в небе. Ни волн, ни звука.
Под ним – в тысяче футов между ним и сушей – холодно течет ландшафт, похожий на медленно текущую реку городских сетей, изломанных зеленых холмов и пустынных шоссе, которые тянутся к северному горизонту, как серые ленты, небрежно раскатанные по земле.
Дэйв зажмуривается, затем открывает глаза, когда мир внизу наклоняется, затем кренится, будто на кончике детского волчка под конец вращения, и движения становятся все более и более беспорядочными, пока Дэйв не теряет всякое представление о верхе и низе, востоке и западе. Пространство сжимается до точки, и он устремляется сквозь размытую воронку к единственному пятнышку света, притягивающему его подобно гравитации, словно его толкают вниз с большой высоты. Он напуган, скрещивает невидимые руки перед глазами и кричит.
Внезапно ощущение движения прекращается, сила тяжести ослабевает, и мужчина снова ощущает свое тело. Дуновение воздуха касается его кожи, влажная прохлада ласкает затылок и голову. Его глаза медленно, со страхом открываются, и он убирает руки от лица.
Дэйв.
Он поворачивает голову в одну сторону, затем в другую и с облегчением обнаруживает, что стоит на земле, окруженный деревьями, земля приятно твердеет у него под ногами. Густые черные дубы толпятся по периметру, их тонкие руки тянутся к небу и в стороны, прижимаясь к нему, словно живые; злые и мстительные. По земле густо стелится кустарник всех цветов военного камуфляжа – темно-коричневый, ярко-зеленый и грязно-желтый.
Дэйв.
Полосы солнечного света пробиваются сквозь высокие густые деревья удлиненными туманными лучами, похожими на белые копья, брошенные ангелами в грязь. Переплетенные ветви провоцируют солнце, а затем хватаются за оставшиеся лучи. Дэйв делает несколько неуверенных шагов туда, откуда, по его мнению, доносится голос.
В ста футах из-за дерева выходит силуэт.
Сюда.
Голос такой же неразличимый, как и затененный призрак, от которого он исходит, но оба они кажутся знакомыми. Узнать их Дэйв не может – но все же чем-то они ему знакомы. Такое чувство, когда кто-то знакомый, и очень хорошо знакомый, входит в ваш дом – и хоть вы и находитесь в другой комнате и не видите, кто это, какая-то часть знает, что не стоит тревожиться, не надо напрягаться и беспокоится, что вам грозит опасность.
По сравнению, скажем, с незнакомцем.
Вы могли бы находиться в подвале или на чердаке, но если незнакомец войдет в ваш дом, какая-то инстинктивная часть мозга поймет, что это проблема, часовые вашей нервной системы поднимут красные флажки, волосы на руках встанут дыбом, и шестое чувство включит сирену, которую тысячелетия разрабатывало человечество, а в глубине мозга будет тихий голос: «Опасность. Опасность. Опасность».
Но Дэйв не чувствует опасности от этого духа, от этого голоса, повторяющего его имя; зовущего, направляющего, почему-то далекого, но в то же время очень близкого. Таинственным образом кажется, что голос находится совсем рядом с ухом, нашептывает прямо в него.
Дэйв готов покляться, что чувствует его дыхание.
– Я иду,– говорит он, но сначала берет паузу, чтобы оглядеть себя. Приятно видеть свою физическую форму: руки, белую рубашку на пуговицах, темные брюки, кожаные туфли. Офисный, но повседневный наряд. Ни галстука, ни пиджака. Субботний день на работе, выходные потеряны из-за очередного дела…
Дэйв!
Его глаза поднимаются, мысли переформировываются. Тень теперь еще дальше, и Дэйв бежит трусцой, чтобы догнать ее. Он скользит мимо толстых, грубых стволов деревьев, пригибается к низко свисающим ветвям, густо усыпанным темно-зелеными листьями, которые его размытому взору кажутся зелеными руками; они хлопают с силой, тянутся к нему. Его туфли продираются сквозь грубый кустарник, врезаются в коричневые лужи, скрытые слоями прогнивших листьев. Он тяжело дышит. Носки и туфли насквозь промокли от холодного пота матери-земли. Лицо, исцарапанное и кровоточащее, щиплет от соленой влаги собственного пота с примесью адреналина. Рубашка прилипает к коже, а легкие горят, когда он бежит, но мужчина знает, что нельзя терять из вида этот силуэт, поэтому заставляет себя не отставать от мерцающей тени, скользящей между деревьями, всегда впереди…
Потому что он ведет меня куда-то… туда, куда я должен пойти. Не отставай, старикан. Не потеряй его! Не упускай!
Дэйв набирает скорость, пробирается сквозь деревья все быстрее и быстрее, сильный ветер теперь дует ему в спину, словно желая помочь, бежать за пределами его возможностей. Темные стволы по обе стороны начинают расплываться, густой подлесок превращается в туман, сквозь который его слабые ноги проходят без особых усилий. Тень все еще танцует впереди, но теперь ближе. Если Дэйв захочет, то сможет протянуть руку и дотронуться, схватить за темный плащ и откинуть, открыв то, что скрывается под ним.
Впереди поляна, и фигура мчится к ней, возможно, она убегает, и это конец; пресловутый свет в конце туннеля на пути Дэйва, желание… чего? Узнать, что там. Выяснить, куда
