Виталий Вавикин - Дети ночных цветов. Том 2

– Убирайся! – велел старику Донован. Опустив голову, старик поплелся прочь.

– Что, проблема со слугами? – ехидно спросила Сэнди Хоскинса. Он не ответил.

– Думаю, еще один отель Палермо им уже не удастся скрыть, – сказал Донован.

– Здесь тихо и никто не мешает, – подал голос Хоскинс.

– Ее ты тоже отвезешь в Милвилл? – Сэнди показала глазами на индейскую женщину.

– Когда придет время.

– Я хочу, чтобы ты отпустил ее.

– Ты хочешь спасти Бонни или хочешь спасти ребенка незнакомой женщины?

– Просто сделай то, что я говорю!

– Это ничего не изменит.

– Зачем они вам? Я имею в виду детей. Что, черт возьми, вы делаете с ними?

– Это всего лишь сосуды для более древнего, более мудрого.

– Демоны? – Сэнди вздрогнула, услышав надтреснутый смех Бадди Хоскинса. – Что тогда?

– Отвечай, пока я не сжег тебе вторую половину лица! – велел ему Донован.

– Только души. Старые, проклятые души, которые нашли способ вернуться в этот мир после смерти.

– Вернуться откуда? – Сэнди невольно передернула плечами. – Из ада?

– Из ада? – переспросил Хоскинс, снова рассмеялся, но встретившись взглядом с Донованом, заставил себя замолчать. – Сомневаюсь, что нечто подобное существует: рай, ад, чистилище, а если и существует, то где-то совершенно в другом измерении. Здесь просто место, просто мир, двери в который смогли открыть древние алхимики.

– И двери эти в Милвилле?

– Не только в Милвилле. – Хоскинс бросил короткий взгляд на Донована. – И не пытайтесь остановить это. Не станет меня – появятся другие слуги. Не станет Милвилла – появятся другие города. И нет гарантии, что все не станет еще хуже. Думаете, если бы Оппенгеймер завернул свой проект, то ядерную бомбу не изобрели бы где-нибудь в другой стране? Изобрели. И нет гарантии, что все не стало бы еще хуже.

– Мне нужна только Бонни, – сказала Сэнди, бросая недоверчивый взгляд на беременную женщину. – А эти души… вселяющиеся в детей… Они… Они…

– Зло, – помог ей Хоскинс. – Чистое, концентрированное зло. Человеческое зло. Наше зло, которое даже после смерти не может успокоиться и жаждет вернуться в вынужденно покинутый мир.

– Так в Бонни…

– В ней одна из таких душ.

– То есть человек?

– Бывший.

– И что с ним станет после того, как Бонни примет зелье? Она вернется в тот мир, из которого пришла?

– Думаю, она будет блокирована. Бонни снова станет грудным ребенком.

– Грудным ребенком? – переспросила Сэнди, вздрогнув. – А это… Это пройдет?

– Надеюсь.

– Что значит «надеюсь»?!

– Должно пройти.

– Если не пройдет, то мы найдем тебя, – сказал Хоскинсу Донован.

В хижину снова вошел старый индеец, но на этот раз в его руках вместо ружья была глиняная чаша с водой. Он поставил ее на пол и молча вышел.

– Пейте, – сказал Хоскинс. – При такой жаре нужно пить. – Он зачерпнул воду самодельным ковшом.

– Я принесу воды из машины, – сказала Сэнди.

Она вышла из хижины, жадно хватая ртом остывающий ночной воздух. Небо было черным. Звезды висели так низко, что казалось, до них можно дотянуться рукой. Старик-индеец сидел у входа в хижину и тихо напевал что-то, словно продолжая песню беременной женщины, оставшейся в хижине. Сэнди почувствовала, что у нее начинает кружиться голова, но постаралась не обращать на это внимания. Позже к головокружению добавилась тошнота. Особенно когда зелье было готово. Молчавшая до этого Бонни зашлась в истерике, будто первую половину ночи лишь набиралась сил. Она кричала, кусалась, царапалась. Брань, вылетевшая из ее рта, просто не могла принадлежать ребенку.

– Я больше не могу, – призналась Сэнди, передавая Бонни Доновану.

Как только она вышла из хижины, ее вырвало. Пение старика-индейца стало более громким, как будто он собирался заглушить крики Бонни. Но затем Бонни стихла. В зловещей тишине осталось лишь пение индейца.

– Я думала, что сойду с ума, – призналась чуть позже Сэнди Доновану.

Было утро. «Фиеста» уносила их прочь от Карсон-Сити. Сэнди сидела на заднем сиденье. Голова Бонни лежала у нее на коленях. Девочка спала, хотя иногда Сэнди начинало казаться, что она умерла.

– Думаешь, с ней все будет в порядке?

– Я не знаю. – Донован старался ни о чем не думать.

– Если что, то я вернусь и убью Хоскинса.

– Думаю, что его уже не будет в индейском поселении у Карсон-Сити.

– Все равно я его найду. – Сэнди откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза.

В середине дня Донован остановился у небольшого отеля с названием «Оазис Джона». Сэнди проснулась и пошатываясь пошла в номер.

– Возьми Бонни, – попросила она, чувствуя, что сил осталось лишь добраться до кровати.

Донован взял девочку на руки. Она проснулась, уставилась на него большими черными глазами. Рот ее открылся. Донован услышал детское улюлюканье.

– Она больна аутизмом? – спросила его женщина из соседнего номера.

– Аутизмом? – Донован нахмурился. – Нет. Она просто медленно развивается.

– У моей сестры ребенок болен аутизмом. Это ужасно, – женщина вздохнула, наградила Донована сочувственным взглядом. – Хотя ваш случай, думаю, не лучше.

– С ней все будет в порядке. Просто нужно немного подождать.

– И моей сестре так говорили… – женщина покачала головой, заглянула Бонни в глаза. – Кажется, она голодна.

– Я ее накормлю, – пообещал Донован.

Когда он вошел в номер, Сэнди уже спала. Он уложил Бонни рядом с ней и отправился за обедом.

Еда в местном кафе была приличной, но Бонни наотрез отказалась ее есть.

– Попробуйте кормить ее как младенца, – посоветовала ему женщина из соседнего номера.

Она принесла новый, нераспакованный набор для кормления и долго, настойчиво объясняла, как им пользоваться.

– Это же просто бутылка, – устало улыбнулся Донован. – К тому же Бонни уже не ребенок. – Он ушел в свой номер. Совет соседки помог. Бонни наелась и уснула. Донован лег на свободную кровать и попытался заснуть.

Ему приснился старый индеец с таким же старым ружьем, но на этот раз ружье выстрелило. Донован вскочил с кровати, с трудом понимая, что проснулся. Несмотря на быстротечность сна, прошло несколько часов. За окном господствовал вечер. Донован умылся, вышел на улицу.

Женщина из соседнего номера сидела на крыльце возле своего номера. Подол ее платья был неприлично поднят к поясу, подставляя заходящему солнцу худые ноги. Рядом стояла колыбель с младенцем.

– Вижу, удалось немного поспать? – спросила она Донована, спешно одергивая подол платья. – Кормление помогло?

– Да. Спасибо, – Донован замялся. – Простите, но я даже не знаю вашего имени.