Виталий Вавикин - Дети ночных цветов. Том 2

Виталий Вавикин

Дети ночных цветов. Том 2

© Вавикин В.Н., 2014

© ООО «Литературный Совет», 2014

Глава девятая

Рипли и Гермина переглянулись и посмотрели на подошедшего к ним мальчишку.

– Как тебя зовут? – спросила Гермина.

– Меня? – мальчишка вздрогнул, встретился с ее зеленоглазым взглядом и вздрогнул еще раз.

– Я Гермина, это Рипли, а ты?

– Я? – он испуганно хлопнул глазами. – Т… Т… Томас. Томас Мороу.

– Разве тебе не пора домой, Томас Мороу? – Гермина наклонилась к нему. – У тебя ведь есть родители? – он закивал. – Разве они разрешают тебе гулять так поздно?

– Разрешают! – Томас энергично закивал.

– Вот как? – прищурилась Гермина. – И почему я тебе не верю, Томас? – она впилась в него зеленым взглядом.

Мальчик смутился, покраснел, крутанулся на месте и побежал прочь. Гермина рассмеялась, придав ему своим смехом скорости. Он распахнул дверь, вбегая в свой номер, споткнулся о порог и растянулся на середине комнаты, содрав о старый ковер кожу на локтях и коленях, но не почувствовал боли. Только азарт и дурное предчувствие.

Во-первых, девушка с зелеными глазами не понравилась ему, во-вторых, ему показалось, что она знает, что он загнал утром ее кошку на крышу отеля, откуда та потом долго не могла спуститься. Кошка, кстати, тоже ему не нравилась. Черная, гибкая, с такими же зелеными глазами, как у хозяйки. Нет, крыша – это меньшее зло из тех, которые поджидают ее в этом отеле.

Томас вспомнил, что дверь открыта, и спешно вскочил на ноги. Чокнутой парочки уже не было на улице, но воображение нарисовало ему, что они спрятались и теперь следят за ним, а не за тем странным мужчиной в номере, где всегда задернуты шторы. Может быть, они даже стоят по обеим сторонам двери и ждут, когда он выйдет на улицу, чтобы схватить его.

Томас остановился. «Но ведь дверь-то я все равно должен закрыть. К тому же если они хотят поймать меня, то почему не могут войти сюда? Разве они не знают, что Гвен нет дома? Конечно, знают. Значит, никого за дверью нет».

Томас согласно закивал, но страх не прошел. Он заставил его спешно захлопнуть дверь и отскочить в сторону. Ничего. Никого. Томас подбоченился, увидел, что окно открыто, и побежал, спотыкаясь, исправлять эту оплошность. Убедившись, что задвижка надежна, он отодвинул занавеску и выглянул на улицу. Странная парочка расходилась по своим номерам. «Имена у них тоже странные! – Решил Томас. – Особенно у женщины». Он нахмурился, отошел от окна, размышляя о том, что может означать ее имя. «Нужно будет спросить об этом Гвен, – решил Томас, включая телевизор. – Обязательно дождаться и спросить».

Он забрался на диван и долго переключал однообразные каналы, с грустью вспоминая предыдущий отель, где они жили. Там кабельное телевидение входило в стоимость номера. Томас попытался вспомнить, где это было, но не смог. В последний год они с сестрой сменили столько отелей, что голова начинала идти кругом. Он не успевал завести друзей, не успевал запомнить названия отелей. Штаты – и те мелькали перед глазами, словно он мчался через всю страну на скором поезде: Луизиана, Техас, Нью-Мехико, Аризона и вот теперь Невада.

Томас не знал, нравится ему здесь или нет, но надеялся, что больше не придется никуда уезжать. Надеялся последнюю пару недель, когда Гвен вдруг пообещала, что, возможно, устроит его в школу. Томас не хотел идти в школу, но школа ассоциировалась с чем-то постоянным и долговременным, поэтому он решил, что больше они никуда не уедут.

Поначалу это не особенно обрадовало его. Случись это год назад, то никаких проблем – он был само благоразумие и спокойствие, но сейчас все было не так. Отели менялись, менялись люди, рядом с которыми приходится жить. Томас не помнил, когда это случилось, но как-то раз, проснувшись утром, он вышел на улицу и понял, что не обязан никому нравиться. Он все равно уедет. День, неделя, месяц – неважно. Даже если сестра найдет работу, то однажды настанет день и ему снова велят собирать вещи и привыкать ко всему новому. С тех пор Томас стал самым несносным и самым вредным ребенком на земле. Это было его идеей фикс – испортить жизнь всем, кто его окружает. Сестра – и та в какой-то момент начала испытывать на себе этот протест против постоянных переездов. Но злиться на сестру Томас долго не мог, поэтому быстро решил, что будет портить жизнь всем, кроме нее. К тому же она все равно редко бывает дома. Да и где их дом?!

Так что, приехав в отель Палермо, Томас решил, что и здесь они не задержатся надолго, и принялся за свое с удвоенной силой. Но потом Гвен пришла как-то ночью и сказала, что, скорее всего, они останутся и он пойдет в школу. Так что ему спешно пришлось налаживать со всеми отношения. Поэтому он и подошел сегодня к этой чокнутой парочке. Следил за ними, портил им жизнь, мучил их кошку, а сегодня проснулся и решил, что нужно как-то собраться с духом и попросить у них прощения. Хотя бы за кошку. Он планировал это все утро и весь день, убеждал себя, что это несложно, что нужно лишь начать, но когда осмелился подойти, когда заглянул им в глаза…

Томас поежился, соскочил с дивана и побежал проверять, закрыта ли дверь. Черная дверь. Томас вздрогнул, отдернул руку, словно дверная ручка была докрасна раскалена, попятился назад. «Что это? Это сон? Я сплю?» Он огляделся. Нет, кажется, это был не сон. Во сне все было черным. Во сне он не чувствовал своего тела, не слышал звуков. А здесь все было иначе. Даже телевизор работал, выдавая давно охрипшими динамиками крики какой-то девушки. «Значит, не сплю». Томас начал дышать. «Значит, это не сон».

Он вернулся на диван, но фильм ужасов, который он смотрел, перестал казаться страшным. Можно было попробовать выключить свет, но Томас боялся, что так он точно заснет и не дождется Гвен. Девушка на экране снова закричала. Выбравшееся из морской бездны чудовище протянуло через окно к ней свои щупальца. Томас устало зевнул. «Нет, бесплатное кабельное телевидение – это, несомненно, плюс, – решил он не без грусти. – Но если можно остаться и больше никуда не переезжать, то я готов жить и без кабельного телевидения». Девушка на экране закричала, зазвенели разбившиеся окна.

Томас зевнул, положил голову на спинку дивана. Веки стали тяжелыми. «Я не засну, – попытался он убедить себя. – Я просто так полежу, пока не придет Гвен или пока голова не станет снова легкой, как это бывает утром». Томас закрыл глаза, почувствовал, что засыпает, вскочил на диване, затряс головой, старательно вглядываясь в экран, просидел так пару минут и снова начал клониться набок.

Когда Гвен наконец-то пришла, он уже крепко спал. Электронные часы показывали половину двенадцатого. По телевизору транслировали документальный фильм о безумных мотоциклистах, которые сначала прыгали на мотоциклах через дюны и скалы, а затем наперебой хвастались друг перед другом, у кого из них больше всего переломов и шрамов.