Роберт Чемберс - Послание из тьмы

Грегори Сквайрз

Сквайрз – загадочный автор: о нем как о человеке неизвестно вообще ничего, так что, можно предположить, перед нами псевдоним. Вот только неизвестно чей: какого-нибудь увенчанного лаврами мэтра, решившего попробовать себя в «непрофильном» жанре? Талантливого любителя, не стремящегося к литературной славе под собственным именем? Известного ученого (не все же позволяли себе такую откровенность, как математик, философ и богослов Чарльз Доджсон, никогда не скрывавший, что он и писатель Льюис Кэрролл – одно и то же лицо), опасающегося, что литературные упражнения идут вразрез с основным делом его жизни? Или, может быть, аристократа (опять-таки далеко не все позволяли себе такую откровенность, как 18-й барон Дансени)?

Предлагаемый рассказ входит в цикл «Дело о персонаже», повествующий о совместных расследованиях детектива-библиотекаря и его друга, инспектора Скотленд-Ярда. Но некоторые из этих расследований настолько необычны, что явно выходят за рамки, отведенные «классическому» детективу, чурающемуся любых сверхъестественных объяснений.

Дело о лжепророках и лжесвидетелях

– Я начинаю подозревать, что вы здесь неплохо устроились, Грегори. – Инспектор Ледоу повесил пиджак на спинку стула и расстегнул жилет. – То у вас нет посетителей, потому что неделю подряд идет проливной дождь. А теперь библиотека пуста, потому что в городе нечем дышать от жары.

По правде говоря, в молодости инспектору приходилось бывать в краях с куда более жарким климатом. Но когда у тебя над головой свистят бурские пули, недосуг думать о том, что сейчас показывает шкала герра Фаренгейта. Впрочем, в такие минуты рядового армии Ее Величества Чарльза Ледоу и книги тоже мало интересовали. А не познакомься он тогда со щуплым пареньком, носящим забавную двойную фамилию Браун-Смит, возможно, без этого интереса и вовсе обошлось бы.

Однако инспектор не привык сожалеть об упущенных возможностях. Да и старая дружба стоит легких неудобств, в которых Ледоу со временем даже научился находить определенное удовольствие.

– Тем больше радует меня гость, пришедший сюда, несмотря на все превратности погоды, – с лукавой улыбкой ответил библиотекарь.

– Скажите на милость, какое восточное красноречие! – подхватил его тон инспектор. – Так и хочется закончить ваш цветастый оборот чем-то вроде «да благословит его Аллах, всемогущий и всемилостивейший». Или же любой другой бог, на ваше усмотрение.

– С вашего позволения, Чарльз, бог один – как бы мы его ни называли, – уже серьезнее ответил Браун-Смит. – Но чему я обязан счастьем еще раз убедиться в его благосклонности?

Инспектор здраво рассудил, что при таком пекле вряд ли долго выдержит словесную дуэль с библиотекарем, ко всему прочему, еще и выросшим в двух шагах от пустыни Калахари, и потому имеющим солидный гандикап.

– Ладно, Грегори, ваша взяла. Последней непередаваемо изящной фразой вы сразили меня наповал. Готов подписать мир на любых условиях.

Он поднял было руки, признавая поражение, но тут же опустил, не будучи уверен, что его рубашка сохранила утреннюю свежесть и белизну в районе подмышек.

– Я даже могу внести первую часть репараций и контрибуций, – добавил он. – Вот та книга, о которой вы меня спрашивали, друг мой.

Ловким движением индийского факира инспектор извлек из внутреннего кармана пиджака бумажный пакет, перевязанный шелковой лентой. Сверток такого размера никак не мог уместиться в обычном кармане обычного пиджака обычного человека. Но одежда старшего инспектора полиции, несомненно, может иметь кое-какие отличия от всей прочей.

Степенный библиотекарь, словно оголодавший коршун, вцепился в добычу и чуть ли не зубами развязал ленту. Внутри оказалась невзрачного вида книжонка с черно-белой, на первый взгляд напоминающей карикатуру иллюстрацией на обложке и криво расположенным названием на французском языке «La Vie de Jesus par Leo Taxil».

К удивлению инспектора, его друг буквально расцвел от счастья при виде этого убожества.

– Действительно, та самая! – воскликнул он на октаву выше обычного своего тембра. – Париж, издательство Фора, рю дю Тампль, сорок шесть. Тысяча девятисотый год. Иллюстрации Пепина. Где вы ее достали, Чарльз? То есть раздобыть ее в Париже-то наверняка не составит проблем. Но по эту сторону Канала… Я оббегал все книжные лавки на Пикадилли и Стрэнде, но так и не нашел ее.

– Мне тоже пришлось заглянуть к нескольким знакомым торговцам на Хаймаркете, – не без самодовольства объяснил Ледоу. – Правда, я не слишком привередничал в выборе: меня устраивали и антиквары, и старьевщики, и даже букмекеры. Видите ли, мой друг, не так уж и важно, чем именно торгует хозяин лавки. Если его дела идут в гору, значит он – пусть самую малость, – но нарушает закон. И не станет из-за пустяков портить дружеские отношения с инспектором полиции. Если уж я показал им тот листок, на котором вы написали название книги, и объяснил, что очень расстроюсь, если до конца недели не отыщу ее, то нетрудно догадаться, что лучше меня все-таки не огорчать. А торговцы – очень понятливые люди, уж поверьте на слово, Грегори. Не удивлюсь, если они и в самом деле отправили гонца на континент – исключительно для того, чтобы сделать мне приятно.

Браун-Смит, похоже, пропустил его объяснения мимо ушей и продолжил рассыпаться в благодарностях:

– Вы так меня выручили, Чарльз, так выручили! – восторженно повторял он. – Не знаю, как бы иначе я объяснялся с куратором. Это ж подумать страшно, какой конфуз! Да, среди наших читателей иногда встречаются дикари, не умеющие обращаться с книгами. Но чтобы сам библиотекарь повредил редкое издание – это все равно что… – Грегори наморщил лоб, но так и не найдя подходящего сравнения, просто развел руками. – Как я могу вас отблагодарить, Чарльз?

– Как всегда – дружеской беседой о каких-нибудь тайнах мироздания, – усмехнулся инспектор. – Но для начала откройте все-таки окно, иначе ваш собеседник в скором времени лишится сознания и не сможет в нужный момент задать вам очередной невежественный вопрос. Да и сычика вашего я давненько уже не видел.

– Именно из-за Сангумы мне и пришлось закрыть окна, – с преувеличенно серьезным видом сообщил Грегори. – Он наказан за неподобающее джентльмену поведение и неумение вести литературную дискуссию. Как бы вы ни расходились во мнениях с автором, это еще не дает вам право разрывать клювом корешок книги.

– Так значит, это ваш сычик испортил ту книгу! Я должен был сразу догадаться!

– Догадывайтесь на здоровье, мой друг, – беззлобно проворчал Браун-Смит. – Лишь бы куратор не догадался. Мне бы очень не хотелось присоединиться к достопочтенному Сангуме и впредь наблюдать за библиотечной жизнью только через оконное стекло.