Юлия Басова - Ловушки памяти

Лавровский залпом выпил пятьдесят грамм виски и стал рассказывать нам историю про то, как однажды сидел в жюри Московского кинофестиваля. Он довольно остроумно описывал нервозную обстановку вокруг конкурса, закулисные споры членов совета, казусы во время вручения наград. Кристина даже смеялась, забыв недавнюю обиду на режиссёра. Я постаралась изобразить улыбку на лице, но, ощущая на себе тяжёлый, испытующий взгляд Стронга, очень быстро оставила эти попытки.

– Вы хотели что-то обсудить со мной, Николай, – перебил режиссёра Стронг. И как ему всё время удаётся делать из вопросов утверждения?

– Да, да, – Лавровский сразу сделался серьёзным. – Что вы ответите на моё предложение, Роберт? Никто, кроме вас, не смог бы сыграть главную роль в этой картине.

– И никто, кроме меня, не поможет вам получить большой бюджет, – холодно усмехнулся Стронг.

– Вы и теперь хотите ответить мне отказом? – помрачнел Николай.

– А что изменилось? – сверкнув глазами, выпалил англичанин. – Хотя позвольте мне предположить. Эта девушка, Мила. Вы взяли её с собой, чтобы она помогла вам повлиять на меня. Не так ли?

Лавровский с удивлением покосился на меня:

– Так, Мила уже говорила о…

– Ещё как говорила! – прервал его Роберт. – Она прекрасно умеет разговаривать, и вам это известно.

Я на какое-то время забыла о том, что следует дышать. Да что он себе позволяет, этот голливудский баловень?! Думает, ему всё позволено?!

Лавровский растерянно переводил взгляд с меня на Стронга. Наконец он нерешительно поинтересовался:

– Ребята, я многое вчера пропустил? Может, между вами что-то произошло?

– Не волнуйтесь, – зло отреагировал англичанин, – эта девушка осталась верной себе. И своему мужчине.

– Что вы имеете в виду, Роб? – недоумение Лавровского росло.

Стронг открыл было рот, чтобы ответить, но я подумала, что нельзя позволять ему нести чушь, и быстро вмешалась:

– Господа! А может, поговорим о фильме?

Роберт, которого я так грубо перебила, уставился на меня.

– Хорошая идея, Мила! – с облегчением выдохнул режиссёр. – Вы не против, мистер Стронг?

– Нет, начинайте, – пожал плечами актёр. Он снова казался спокойным, холодным и неприступным. Однако я решила не обращать на это никакого внимания.

– Абсолютно понятно, – неторопливо начала я, – почему ты, Роберт, до сих пор не уверен, что действительно хочешь принять участие в нашем проекте. Ты не хочешь ассоциироваться в сознании людей лишь с образом супергероя. Ты желаешь играть роли, где в человеке, кроме достоинств, бывают и недостатки. Ты хочешь играть настоящую жизнь, не обусловленную фантастическим сюжетом. Такую, какой она является на самом деле. И у тебя есть возможность выбирать. И мы ничего не можем с этим поделать, ведь ты – самый востребованный из молодых актёров Голливуда.

Говоря последнюю фразу, я робко улыбнулась, давая понять присутствующим, что не на шутку озадачена подобным положением вещей. Мои собеседники замерли, ожидая продолжения.

– Но ты дал нам ещё один шанс, – напомнила я, – ты несколько раз отвечал Николаю отказом, но потом согласился встретиться с ним снова. Что-то в этой истории заставило тебя сомневаться в правильности принятого решения. И я хочу знать: что именно?

Я уставилась на Стронга, преисполненная стремления любой ценой выбить из него правду.

– Не так давно мне в руки попала книга, по которой вы собираетесь ставить этот фильм, – Роберт тоже смотрел на меня, не отводя глаз. Казалось, все остальные люди вокруг попросту перестали существовать. Были лишь мы вдвоём, вовлечённые в незримую войну душ, тянущихся друг к другу и одновременно бегущих прочь от страшной напасти под названием «любовь».

– Но у вас же был сценарий? – как будто издалека к нам прорвался голос Николая. – Он хорошо написан. Близко к тексту книги.

– Близко, – отозвался Стронг, – но не совсем. В самом романе есть кое-что, чего нет в сценарии. И это не удивительно. Я знаю, как пишут сценарии. Всё должно быть направлено на зрелищность, на то, чтобы от фильма глаз нельзя было оторвать, чтобы он смотрелся на одном дыхании. Но за всеми этими спецэффектами я не понял одного, главного. Ради чего, вообще, вся эта история была задумана?

Он опустил глаза в тарелку, и задумчиво добавил:

– Когда я прочитал книгу то подумал одно: это невозможно сыграть. Как передать всё это? Вы можете мне сказать?

Он обращался к Николаю, который, по всей видимости, слегка растерялся от подобного поворота в нашей беседе.

– Роберт, – мягко начал Лавровский, – я профессионал. Вы должны доверять мне на сто процентов. Я не испорчу вашу карьеру, потому что твёрдо верю, что подобрал блестящий материал для работы.

– Но вы не понимаете всего. Я это вижу, – возразил Стронг. – Конечно, вас больше интересуют другие вещи. Какую технологию выбрать, чтобы лучше показать траекторию пули, пробивающей мягкие ткани человеческого тела. Как заставить летящий с моста автомобиль ярко вспыхнуть в воздухе и эффектно войти в воду. Безусловно, господин Лавровский, всё это требует мастерства. И у вас оно присутствует в полной мере. Иначе вас бы не отличали от других режиссёров и не давали бы всевозможные награды.

– Но тогда я не понимаю, Роберт, почему вы не хотите… – Николай замялся и с мольбой посмотрел на меня.

Я прочитала его взгляд и поняла, зачем он взял меня на эти переговоры. Он был обычным человеком. Одарённым, талантливым, но человеком. А я, наверное, нет. И он это почувствовал. В первый же день, там, в особняке, где мы впервые встретились. Он знал, что может на меня положиться.

Я прекрасно осознавала, что в следующие несколько минут буду говорить вполне обычные, даже банальные вещи. Так можно было бы рассуждать о множестве картин, выходящих на экраны. Однако именно моя простая речь сможет повлиять на решение Стронга. И я это знала наперёд.

Лавровский умоляюще взглянул на меня, желая поскорее услышать эти самые слова.

Я улыбнулась и, обращаясь напрямую к Стронгу, спросила:

– Могу я кое-что прояснить?

Глаза Роберта посуровели, но он кивком головы разрешил мне говорить.

– Если ты возьмёшься за эту роль, то перед тобой поставят множество почти невыполнимых задач, Роберт, – негромко начала я.

Стронг молчал, устремив глаза к окну. Я наполнила лёгкие воздухом и продолжила:

– Во-первых, ты должен будешь убедительно сыграть русского, который, в силу определённых причин, выдаёт себя за американца. Для того, чтобы сделать это хорошо, тебе необходимо на время стать одним из нас. Понять нашу душу, перенять привычки, психологию поведения, особенности менталитета. Да и к тому же мы должны обойтись без дубляжа. На протяжении всего фильма ты должен будешь говорить без малейшего акцента. Потому что по сценарию ты говоришь на русском. Но ведь это ровно половина фильма! Тебе придётся над этим поработать. За такие подвиги, вообще-то, Оскара дают!