Игорь Кром - Самая страшная книга 2015

Именно тогда, за несколько мгновений до наступлений рассвета, в недолговечном, но прекрасном сером лабиринте леса он(а) и встретил(а) меня. Я шел, не разбирая дороги, спеша оказаться как можно дальше от кошмара, что разрушил мою жизнь, словно хрупкое птичье гнездо. Слезы душили меня. Осознание произошедшего постепенно заполняло собой разум, убивая всякую волю к дальнейшему существованию.

А потом я остановился, поднял взгляд. Он(а) стоял(а) предо мной, порождение теней и запредельного безумия. Чуждость этого существа нашему миру была такова, что взрослый человек, узрев его, наверняка бы ослеп или лишился рассудка. Но мое детское, сожженное страшным горем сознание приняло увиденное как данность. И многочисленные пасти, и бескостные конечности, и вывернутые назад ноги. Песнопения алхимиков достигли цели. Их услышали, и на них ответили.

Дитя нашего Бога, одно из Тысячи, явилось мне. Немногие из тех, кто верой и правдой служили Черному Козлу, удостаивались подобной чести. Он(а) смотрел(а) в мои глаза, и великая, неизбывная пустота истины проникала в меня, избавляла от свежих страданий, исцеляла любую прошлую и будущую боль. Он(а) был(а) само небытие, хранящее в себе все возможные вселенные, окончательные ответы на любые возможные вопросы.

Я зажмурился, чтобы не рассыпаться пеплом, опустился на колени и положил книгу в траву перед собой. Отец оказался прав. Мы все – не имеем значения. Книга, это проклятое сборище ненужных знаний, не принесла ничего, кроме скорби. Эти страницы разрушили невероятное количество жизней, с легкостью перемололи в труху и мою.

Нельзя позволить хаосу вновь вырваться в мир. Я улыбнулся, чувствуя, как сильная, склизкая рука касается моей головы, наполняя ее светом вечности.

Маргарита

(Вадим Громов)

- Большое спасибо за покупку! Приходите к нам ещё.

Платиновая блондинка лет тридцати заучено улыбалась, демонстрируя идеальные зубки. Мордашка была смазливой, хоть сейчас нагоняй целую свору корифеев объектива и длинного мегапикселя: точёные черты лица и голубые глазищи так и просились на обложку не самого захудалого дамского глянца.

- Спасибо. – Маргарита взяла два фирменных пакета (плотная качественная бумага, причудливый чёрный с тиснёной серебряной каймой вензель – на алом фоне, позолоченные ручки-шнурки), в которых лежало по коробке с дорогой обувью. – До свиданья.

- До свиданья, всего хорошего.

Маргарита (Марго, Марита, Рита, Маргунчик, в зависимости от того – с кем и в какой обстановке происходит общение) направилась к дверям бутика элитной обуви. На ходу бросив взгляд в зеркало, в котором отражалась блондинистая продавщица. Улыбка той уже пропала, но Марго была уверена – обернись она – и дежурно-предупредительный «чи-и-из» снова появится на лице красотки. Как будто у неё в голове переключат рычажок, над которым имеется изображение улыбающегося смайлика. «Вкл.», «Выкл.». Щёлк-щёлк.

Естественно, оборачиваться Маргарита не стала: к чему эти бессмысленные телодвижения? Потешить своё самолюбие осознанием того, что обслуживающий персонал готов суетиться на полусогнутых, лишь бы клиент зашёлся в приобретательском оргазме? Чего-чего, а это она прочно разучилась делать несколько лет назад. Жизнь иногда бьёт наотмашь так, что из любого начисто вылетает всякая душевная труха.

Люди зарабатывают деньги, и стоимость этой улыбки тоже включена в цену двух пар обуви. Изящнейшие бежевые босоножки и элегантные туфли на высоком каблуке обошлись в несколько десятков тысяч рублей. Какая-нибудь бюджетница наверняка бы посчитала подобную трату – как минимум придурью… но столкнуться в таком бутике с бюджетницей – было бы так же удивительно, как лицезреть порхающего по Дворцовой площади Карлсона. Зажавшего в пухлой пятерне «Ф-1» с выдернутой чекой, и ненавязчиво предлагающего многочисленным интуристам скинуться на цистерну варенья. «Пополни бюджет, морда заграничная, и не жмись. А то у меня от огорчения пальчики моментально устают…».

«Это всё пустяки, дело житейское» - автоматическая дверь распахнулась, выпуская Риту из кондиционированной прохлады – в середину июля. С грандиозным успехом поставившего пьесу под названием «Жизнь и зной в Санкт-Петербурге».

Маково-красный «Ауди» находился на платной стоянке в «Стокманне», минутах в десяти ходу от бутика. Маргарита прогулочным шагом двинулась по Невскому – в сторону Московского вокзала. Прикидывая, не стоит ли где-нибудь перекусить, или можно потерпеть до дома…

Мужчины почти не оглядывались ей вслед, это она знала точно: но не чувствовала себя ущемлённой. Центр Санкт-Петербурга, выходной, полдень, июль. В такое время и в таком месте – не могло быть недостатка в женских прелестях, порой (по мнению Марго) выставляемых напоказ чересчур откровенно. Молоденькие девочки ходили одиночками, парочками, табунками. Взмыленные купидоны заранее впадали в лютое уныние, прикидывая объём отчёта о диком перерасходе стрел, предстоящий в небесной канцелярии в самое ближайшее время. Кто будет обращать внимание на совершенно обычную, пусть спортивную и следящую за собой женщину: которой вот-вот предстоит разменять пятый десяток… Пусть даже в ней безошибочно угадывается хозяйка, умеющая взять от жизни своё – и ещё немного в довесок. Разве только альфонсы, но эту паскудную породу Марго раскусывала влёт и отшивала жёстко, разрушая любые иллюзии – касающиеся возможности шикарно и с размахом пожить за её счёт.

«Господи, как на Лидочку похожа…»

Рита невольно остановилась, задержав взгляд на миловидной городской фее лет восемнадцати, в фиолетовой маечке с портретом бледнолицего Паттинсона из «Сумерек», и джинсовых шортиках. Курносый нос, непослушные каштановые кудри, миндалевидные карие глаза: небольшая полноватость, нисколько не портящая девушку. Очаровашка увлечённо болтала по телефону, активно жестикулируя свободной рукой.

Удивлённо подняла аккуратные бровки, заметив незнакомую, во вкусом одетую и ухоженную тётку лет сорока, уставившуюся на неё насквозь непонятным взглядом. Неприязненно скривила тонкие, резко очерченные губы. Чего надо, дура старая?

Эффект от гримаски был такой, словно по душе скользнули ледяными коготочками: не поранили, но в дрожь бросило. Марго отвела глаза и пошла дальше, заставляя себя стереть из памяти малолетку с гламурным кровососом на майке. Её Лидочка никогда бы не стала смотреть на людей с какой-либо толикой неприязни, пренебрежения…

Через сотню метров Рита всё-таки присела на террасе небольшого ресторанчика с разноплановой кухней. Не сколько от голода или желания отдохнуть в тени: сколько для того, чтобы присесть и успокоиться. Можно приучить себя мгновенно зачищать память, но без осечек – хоть и делающихся всё реже и реже, всё равно не обойдётся. Если бы курносая кареглазка знала, как можно растравить человеку душу одним-единственным жестом, взглядом…