Самая страшная книга 2023 - Оксана Ветловская
– Я не из шкафа.
– А откуда?
– Из ниоткуда.
Стук в дверцу шкафа раздавался каждую ночь. Сашка велела ему не вылезать без особого приглашения, а также – сразу отправляться назад, когда ей захочется спать. И то, что он соглашался на все ее условия так легко, без споров, и нравилось, и настораживало. Сколько Сашка ни наблюдала за мальчишками, эти наблюдения подсказывали, что мальчишкам не свойственна такая уступчивость.
С другой стороны, Петька обычным мальчишкой и не был. В нем было нечто необъяснимо притягательное, их разговоры шли так легко, словно они были когда-то знакомы да потом разъехались, а сейчас встретились снова. Сашка рассказывала ему о школе и городе, о маме, папе, о том, что ей нравится и что не нравится, что она видела сегодня и куда отправится завтра.
Петька смеялся, хмурился, Сашке отчаянно хотелось разглядеть его лицо при свете, но Петька запретил включать лампу.
– Почему? – как-то спросила Сашка.
Он пожал плечами:
– У тебя есть свои правила. У меня – свои. Я же не появляюсь из шкафа без приглашения.
Поразмыслив, Сашка рассудила, что это справедливо, и нехотя, но смирилась.
– И родителям обо мне не говори.
Сашка фыркнула. Сказать про Петьку маме или папе могла бы только дура.
Или трусиха, как Светка.
Своя комната – на то и своя, чтобы в ней происходило только то, о чем знаешь лишь ты.
Сегодня они устроились на новеньком ковре, который папа купил Сашке в минувшие выходные. Нежно-кремового цвета, с густым ворсом, приятно щекотавшем голые ступни. Ходить по нему – наслаждение. Лежать на нем – тоже.
Мама, конечно, сказала, что он слишком светлый и потому непрактичный, и от этого наслаждение обладания им было вдвойне приятно. Но в чем-то мама была права.
– Снимай ботинки! – велела Сашка гостю. – У меня ковер.
– Это я заметил. – Он послушно разулся и аккуратно поставил ботинки возле шкафа. – Как дела?
Петька всегда интересовался ее жизнью, притом совершенно искренне. От этого рассказывать ему все было легко.
– Нормально. – Она растянулась на ковре, уставившись в потолок. – Только Светка достала.
– Что на этот раз? – Сашка уловила в Петькином голосе насмешку и насупилась.
– Не скажу. Просто она дура, вот и все.
– Не говори, – опять согласился он.
– Ты как… – Сашка не нашла слова. Как кто? Как девчонка? Это прозвучало бы оскорбительно, особенно для нее самой. В том, чтобы быть девчонкой, нет ничего, кроме преимуществ.
– Как что?
Сашка перекатилась на бок и едва не отпрянула: Петькино лицо оказалось неожиданно близко, так близко, что все слова вылетели у нее из головы.
– Как… кефир, – почему-то сказала она, чувствуя, что ляпнула глупость, и тут же попыталась исправить оплошность: – Такой же… бесформенный.
От мысли о кефире с его мерзким, пощипывающим язык вкусом, Сашка скривилась.
– Так вот что ты обо мне думаешь.
– А как? Всегда со всем согласен.
Он помолчал. Сашка даже в темной комнате чувствовала, что он разглядывает ее лицо. Она смутилась, скосила глаза вниз и пошевелила пальцами ног, ощущая мягкое тепло ковра.
– А хочешь проучить Светку? – спросил Петька каким-то совсем другим голосом.
Сашка почему-то не осмелилась ответить.
– Я расскажу, что делать.
Сашка наконец подняла взгляд и вздрогнула.
В темноте его глаза сияли как звезды.
С высоты пятнадцатого этажа машины, деревья, скамейки на детской площадке во дворе казались миниатюрами макета. Ольга думала, что отсюда должен был виден весь город, думала и боялась смотреть в ту самую сторону.
Но город был огромен, и Оля даже не предполагала насколько. Вдобавок кругом стоял частокол таких же небоскребов местного пошиба, и самое дальнее, что она могла разглядеть в просветах между летящими вверх стенами, – крошечный кусочек парка.
Что ж, это было хорошо, даже замечательно. Новый район ничем не напоминал тот, в котором Оля провела свои первые десять лет – с низкорослыми хрущевками, серенькими дворами и вонючими подъездами.
Казалось, что они приехали не в новый район, а в другой город, как и говорил муж, когда убеждал ее вернуться.
Пятнадцать лет назад Оля вышла замуж за ничем не примечательного, но влюбленного в свое дело молодого историка. Поселились в маленькой квартире, доставшейся Антону от бабушки. Утром каждый уходил на работу, вечерами, прильнув к мужу, Оля слушала сплетни о королевском дворе, байки о жизни какого-нибудь солдата богом забытого полка, сопереживала любовным разочарованиям жившей в семнадцатом году фрейлины.
Жить маленькой семьей, без гнета вины и памяти о прошлом, без присмотра отца и матери, жить просто и в согласии казалось – точнее, и было для нее – настоящим счастьем.
– Олька, святая ты простота, – снисходительно говорили девчонки на работе.
Выйти замуж за историка – так себе удача.
Взгляды их изменились, когда, неожиданно для всех, Антон получил предложение работать для телевизионной передачи «Тайны прошлого». Тогда Ольга даже не задумалась о том, как изменится их жизнь, просто порадовалась за мужа.
А теперь она обозревает огромный город с высоты пятнадцатого этажа, завернувшись в мягкий халат и неспешно прихлебывая кофе с щедрой порцией сливок.
– Олененок, без вас я не поеду, – тихо уговаривал муж, пока в голове у Ольги билось одно: назад-назад-назад, нет-нет-нет. – В большом городе все лучше: инфраструктура, образование, медицина, развлечения. Сашка пойдет в хорошую школу, возьмется за ум.
– И еще там архив, – тихо уточнила Оля.
Центральный архив: пленки, книги, газеты, дневники, мемуары фрейлин, полные ящики писем и тайные комнаты засекреченных дел. Просто улей с медом.
Внутри сжималось кольцо.
– И архив, – кивнул Антон и погладил ее по руке. – Будем жить в другом районе, в новостройке. Ты словно переедешь в другой город, – обещал муж.
Что ж, он в конечном итоге всегда оказывался прав.
Квартира действительно была хороша. Хозяин, кажется, обрадовался, что нашел таких жильцов: интеллигентную семью из сценариста, домохозяйки и их очаровательной дочери, которая могла быть действительно очаровательна, но только когда сама того хотела.
Оля вздохнула, разминая плечи, наслаждаясь тишиной. Побродила из угла в угол, смахивая несуществующую пыль. Роль домохозяйки была непривычна, и она не знала, чем себя занять, а точнее, избегая того единственного по сути дела, которое стоило бы сделать, сделать прямо сегодня, чтобы вычеркнуть его из списка и облегчить душу.
Она взялась за телефон, чтобы прогнать мысли об этом деле, и он, точно почуяв ее настрой, тут же завибрировал в руке.
Настроение испортилось моментально, но игнорировать этот звонок было бессмысленно и по-детски.
– Привет, мам, – сказала она как можно естественнее.
– Привет. Как устроились?
– Хорошо. Квартира
