Лиза Смит - Тайный вампир

Я должна была знать, я должна была заставить ее прийти раньше, я должна была, должна… – хриплым голосом твердила миссис Хилгард.

Раздался грохот. Поппи, забыв о всякой осторожности, заглянула в дверной проем: мама колотила рукой по стоявшему рядом столику. Клифф пытался ее удержать.

Поппи отпрянула от двери. «О Господи, скорее бежать отсюда, я не могу, не хочу этого видеть!»

Она спустилась в холл. Ее ноги двигались как обычно. Забавно, что они еще ее слушаются.

И вокруг все как обычно. Ординаторская украшена ко Дню Независимости. Ее сумка по-прежнему стоит на мягком диванчике у окна. Под ногами паркет, над головой потолок.

Все как всегда. Но разве это возможно? Почему не рухнули стены? Почему так мирно бормочет телевизор в соседней палате?

«Я должна умереть», – подумала Поппи.

Странно, но она не испугалась. То, что она чувствовала, было больше похоже на удивление, которое все росло, все сильнее захватывало ее. В голове беспорядочно роились мысли, и их постоянно прерывали эти три слова: «Я должна умереть».

«Я сама виновата, потому что (я должна умереть) не пошла к врачу раньше».

«Клифф ругался (я должна умереть), я не думала, что он любит меня так сильно».

Мысли мельтешили в ее мозгу.

«Внутри меня что-то есть».

Она положила руки на живот, затем подняла футболку и посмотрела вниз. Кожа на животе была гладкая, загорелая. Поппи не чувствовала никакой боли.

«Я должна умереть из-за чего-то, что есть внутри меня. Оно живое, как какой-нибудь пришелец из триллера. Оно сейчас, в эту самую минуту, находится во мне».

«Я должна умереть. Это скоро случится. Интересно когда? Я не слышала, чтобы они об этом говорили».

«Я должна видеть Джеймса».

Поппи бросилась к телефону так стремительно, что казалось, будто ее рука отделяется от тела, опережая его. Она набирала номер и заклинала: «Ну пожалуйста, будь дома, ну, возьми трубку». На этот раз ее призыв не возымел действия. В трубке послышались монотонные гудки. Когда включился автоответчик, Поппи сказала: «Позвони мне в клинику». Она повесила трубку и невидящим взглядом уставилась на кувшин с водой, стоявший рядом на столике.

«Он придет позже, – уговаривала она себя, – и сразу же позвонит. Я просто должна продержаться до этого времени».

Поппи сама не понимала, почему она так решила, но ожидание звонка от Джеймса превратилось в цель жизни. Продержаться до тех пор, пока он не позвонит. Ей не нужно ни о чем думать. Нужно просто ждать. Джеймс скажет, что с ней будет и что ей теперь делать.

В дверь тихо постучали. Поппи в замешательстве оглянулась: в палату входили мама и Клифф. Она видела только их лица, которые словно сами по себе парили в воздухе.

У миссис Хилгард были красные, заплаканные глаза. Лицо Клиффа было бледным и каким-то измятым, как клок скомканной белой бумаги, а его небритый, темный от щетины массивный подбородок странно контрастировал с бледностью лица. «О Господи, неужели они собираются сказать мне это? Нет, они не должны, они не могут заставить меня услышать это».

Поппи охватило страстное желание бежать. Ойа была на грани паники.

Но мама сказала:

– Дорогая, тебя пришли навестить друзья. Фил позвонил им и рассказал, что ты в клинике. Они сразу же приехали.

«Это Джеймс», – подумала Поппи, и что-то радостно взорвалось у нее в груди. Но в компании друзей Джеймса не оказалось. Пришли в основном ее школьные подружки. «Ничего, он позвонит позже. Сейчас не нужно об этом думать. К тому же в комнате, где столько народу, совершенно невозможно о чем-либо думать. И это даже к лучшему». Невероятно, как это Поппи удавалось сидеть и разговаривать с ними, душою будучи от них далеко-далеко, но она все же болтала с одноклассниками и старалась не думать о том, что волновало ее больше всего.

Никто из пришедших не догадывался, насколько серьезно она больна, даже Фил, выказывавший пылкую братскую любовь, нежный и внимательный. Они говорили о пустяках, вечеринках, катании на роликах, музыке, книгах. Все это было из прежней жизни, которая, казалось, кончилась сто лет назад. Клифф тоже принимал участие в разговоре и обращался с ней даже лучше, чем когда ухаживал за мамой.

Наконец посетители ушли, а мама осталась. Она гладила волосы дочери слегка дрожащими пальцами. «Если бы я не знала, то наверняка догадалась бы, – подумала Поппи, – она ведет себя совершенно не так, как обычно».

– Пожалуй, я сегодня переночую здесь, – сказала мама. Ей не очень удавался легкомысленный тон. – Медсестра сказала, что я могу устроиться на диванчике у окна. На самом деле это кушетка для родителей. Я просто пытаюсь сообразить, не съездить ли мне домой за кое-какими вещами.

– Поезжай, – ответила Поппи.

Фразу длиннее Поппи не смогла бы произнести, не выдав себя. Кроме того, маме требовалось некоторое время, чтобы побыть одной и успокоиться.

Как только миссис Хилгард вышла, вошла медсестра в веселенькой блузке в цветочек и зеленых брюках. Она измерила Поппи давление и температуру и вышла. Поппи осталась одна.

Было уже поздно. Через распахнутую дверь палаты виднелось темное пространство холла. В клинике воцарилась мертвая тишина, лишь откуда-то издалека доносился звук работающего телевизора. Поппи чувствовала себя очень одинокой, где-то внутри начинала сверлить боль: опухоль под загорелой кожей давала о себе знать. Но хуже всего, что Джеймс так и не позвонил. Как он мог? Неужели он не понимает, что нужен ей?

Неизвестно, как долго ей удастся не думать обо всем происходящем. Может быть, лучше попытаться заснуть, забыться? Тогда отступят наконец эти страшные неотвязные мысли. Но стоило ей выключить свет и закрыть глаза, как вокруг нее заплясали призраки, и вовсе не в образе хорошенькой девочки в косынке, а скелеты и гробы. Но хуже всего была бесконечная пустота.

«Если я умру, меня здесь не будет. Но где я буду? Или меня не будет вовсе?»

Небытие… Оно было хуже всего. И Поппи думала сейчас о смерти, думала и ничего не могла с собой поделать. Она потеряла над собой контроль. Ее пожирал страх, заставляя трястись в ознобе под теплым одеялом. «Я должна умереть, я должна умереть, я должна…»

Поппи…

Она широко открыла глаза, но не могла сразу понять, чей это силуэт в темном дверном проеме. В голову ей пришла дикая мысль, что это сама Смерть явилась за ней.

Затем она тихо спросила:

– Джеймс?

– Я не был уверен, что ты еще не спишь. Поппи потянулась к выключателю, чтобы зажечь свет, но Джеймс остановил ее.

– Не надо. Мне пришлось тайком прошмыгнуть мимо дежурных медсестер, и я не хочу, чтобы они выкинули меня отсюда.

Поппи сглотнула, стиснув руки на складке одеяла,