Алия Якубова - Дети ночи: Печать Феникса

И еще более тяжело видеть, как тот, кого ты любишь, любит другого. Сколько раз Лазель ловила себя на мысли, что ей ничего не стоит расправиться с этим злосчастным Сергеем. И в то же время она ясно осознавала, что не сможет этого сделать, ведь это принесет горе Алексе. А Лазель была готова на все, лишь бы та была счастлива. Пусть даже для этого ей придется где-то переступить через себя.

Но никакие благие намеренья не могли помочь сердцу не разрываться от боли. Боли, которую Лазель скрывала ото всех, даже пыталась от самой себя. Хотя рассудок подсказывал, что такое не может длиться вечно.

Именно обо всем об этом и думала Лазель, нежась в ванне, а еще почему-то о Полине…

Эта малышка так невинна и чиста. Не телом, но духом. Она с такой искренностью восторгается и радуется, что хочется радоваться в ответ, что бы ни было на душе. Лазель вспомнила реакцию девушки на ее клановую татуировку и снова улыбнулась.

Может сводить девушку к знакомому мастеру, пусть сделает что-нибудь похожее, но более подходящее к ее собственному клану. Правда, какой он? Она такой юный вампир, что никакой дар еще и не проявился. Надо будет спросить у Алексы.

А Полина к ней тянется, очень даже. Аж странно как-то, и в то же время тепло. Милая девочка. Чем-то смутно похожая на Фике. Но тогда был сделан правильный выбор, а сейчас?

И Алекса всячески потворствует и поощряет их общению. Вряд ли только из-за того, что они обе близкие ей люди. Ну не люди, вампиры. Неужели хочет, чтобы они нашли утешение друг в друге? Нет, это весьма маловероятно.

Но пока… пока можно просто наслаждаться приятным обществом девчушки. "Может, и в самом деле помочь ей с татуировкой, если она загорится этим?" - подумала Лазель.

От этих мыслей стало как-то полегче, хотя они и не отменяли главной проблемы. Лазель вздохнула, положив голову на край ванны, и постаралась усилием воли отогнать все мысли, и просто понежиться в воде, ни о чем не думая. Ей это почти удалось.

Все еще лежа в ванне, она почувствовала, что восходит солнце. Лазель бы ощутила это даже находясь под землей, да где угодно, как и любой вампир. Но для нее это не имело никакого значения. Разве что днем она чувствовала себя чуть более вялой и слабой. Просто ночь - стихия вампиров, где они ощущают себя полностью комфортно, поэтому обычно они и стараются придерживаться ночного образа жизни.

Вот и сейчас Лазель решила, что, наверное, следует лечь, отдохнуть. Поэтому вылезла из ванны, вытерлась и, закутавшись в махровый халат, вышла.

Почти сразу она столкнулась с Ариэль, успевшую сменить облик. Теперь перед Лазель была молодая женщина, столь же красивая, как и мужской аналог. Только черты мягче, округлее, женственнее - вот и вся разница.

– Ты все-таки изменилась, - улыбнулась Лазель.

– Мне показалось, что так будет… правильнее.

– Тут решать тебе. Как тебе удобнее. Мне-то все равно, так и так хорошо.

На это Ариэль лишь поклонилась, потом сказала:

– Тебе ведь нужно отдохнуть с дороги. Я уже приготовила кровать.

– Хорошо, спасибо.

В спальню Ариэль пошла за ней, проговорив:

– Давай помогу тебе с волосами.

Лазель усмехнулась:

– Да, отвыкла я от такого обхождения.

– Ты слишком долго путешествовала в одиночестве, - ответила Ариэль, и где-то глубоко в подтексте слышался упрек, так больше ничем и не выданный.

– Мне это нравилось, - пожала плечами Лазель.

– А теперь? - осторожно спросила вампирша, тщательно расчесывая волосы.

– Теперь все меняется. Мне нравиться жить здесь, в Москве. Но прошло еще слишком мало времени, чтобы я сказала, что хочу здесь осесть. Да, я еще стала и главой рода. Не знаю, что будет дальше.

– Ты станешь Черным Принцем.

– Ну, это мало что решит.

– С тобой никто не сравниться по силе.

– Слабое утешение. Да, все эти мои возможности меня радуют, но я могла бы обойтись и без них, и без своих регалий тоже. Все это лишь оболочка.

– Ты всерьез так думаешь?

– Да. Есть вещи поважнее.

– Какие, например? - вопрос прозвучал очень настороженно.

– Сила и власть лишь капля в море отношений. Хотя порой понимаешь это, лишь досыта вкусив и того, и другого.

– По-моему, тебе пора сотворить птенца.

– Ты говоришь также, как многие люди говорят "завести ребенка". Но это вовсе не решение проблем, а отодвигание их на задний план. Не мой путь.

– А ребенок?

– Рано, слишком рано, - покачала головой Лазель.

– Даже если госпожа Алекса согласиться его выносить?

При этой фразе лицо вампирши как-то потемнело, так что Ариэль поспешила сказать:

– Прости! С моей стороны совершеннейшая бестактность затрагивать эту тему.

– Не стоит ходить возле меня на цыпочках, - отмахнулась Лазель. - Не сахарная, не растаю. И менее всего я хочу жалеть себя, - она не сказала, что боялась даже начинать, чтобы не свалиться в бездну отчаянья.

– Хорошо, - Ариэль закончила с ее волосами, а теперь просто обняла сзади, проговорив, - Я верю, у тебя все будет хорошо. Ты, как никто, заслуживаешь счастья.

– Твои бы слова, да кое-кому в уши, - усмехнулась Лазель.

– Все будет, - Ариэль поцеловала вампиршу в макушку. - Давай, снимай халат и ложись в кровать.

– Я же не маленькая, чтобы меня укладывать.

– Тогда просто сделай мне приятное.

Лазель лишь вздохнула и махнула рукой, мол ей все равно. Двухмесячное проживание в доме матери не слишком-то оживило в памяти те далекие теперь времена, когда и она сама держала дома полные слуг. Да, это шикарно и во многих отношениях удобно, но сейчас ей доставляло удовольствие делать все самостоятельно. Но сегодня она уступила.

Едва голова Лазель коснулась подушки, как она тотчас заснула. Вампирам вообще не свойственна бессонница. Если они вот так расслабляются, то обязательно засыпают. Их сон по глубине похож на смерть, даже такие жизненно важные процессы, как сердцебиение, замедляются. Правда, стоит кому-то появиться в радиусе пятидесяти метров, как наступает резкое пробуждение. Организм готов полностью защитить себя. Но это только у тех, над которыми солнце больше не властно.

И все-таки вампирам снятся сны. Такие яркие и красочные, как еще одна реальность.

Лазель сейчас снилась Алекса. Та их единственная ночь, бесподобная и чувственная, когда Лазель принимали такой, какая она есть. И сколько раз она потом корила себя за тот уход и ту записку. Надо было остаться, черт побери! Умелые руки согрели бы и камень!

Но во сне все было замечательно, даже более чем!

Сергею тоже снилась Алекса, и во сне она выговаривала ему за все его придирки и, почему-то была при этом в мужском шотландском килте и с волынкой, которой время от времени ему и доставалось. И именно во сне ему было ужасно стыдно.