Елена Колядина - Дверь на черную лестницу

– Господи, забегала-то, как на пожаре! На стуле всё висит. Неужели в шортах зимой на улицу пойдешь?

– Ну и что – на толстые колготки, да пуховик длинный.

– Всё равно не дело, словно оборванка! Пойдем-ка купим тебе хорошее платье…

– Потом, потом! Где моя косметичка?

– Где бросила, там и лежит! Краситься надумала в 14 лет? Мать-то знает?

Как надоело бабулино ворчанье! Всего лишь прозрачный блеск для губ: детский набор, называется «Принцесса». После девятого класса куплю себе настоящие тени и черный лак, а то хожу, как детсадовка!

Я впопыхах оделась, прошлась по губам блеском с запахом кока-колы.

– Ишь, как бегает, в школу бы так собиралась, – не унималась бабуля.

– Тамара Павловна, Марии надо быть красивой, – вступилась за меня Юлечка, подошла к шкафу, достала серебристую заколку: косточка для собаки, и предложила:

– Хочешь на волосы?

Я с радостью посмотрела на металлическую косточку и благодарно кивнула.

– Никаких черепов с костями! – вскрикнула бабуля. Я подскочила к Юле, она нацепила мне заколку. Бабуля сменила гнев на милость и заохала: раскрасавица!

Я бросила взгляд в зеркало: не то что бы, конечно, красавица, но нормальная девчонка! – и побежала за двери, надевать ботинки на шнуровке.

Бабуля крикнула вслед про деньги, мобильник и, как обычно, добавила «храни вас бог».

Деньги есть, папа тысячу дал, сотовый – в пуховике, на крик «через дорогу осторожно» я даже не ответила: сколько можно ценных указаний?!

Быстро прошла по коридору и за поворотом увидела Илью, он сидел на старом диване из черной потрескавшейся кожи с круглыми валиками вместо подлокотников.

Увидев меня, он встал.

– Тоже антиквариат? – указала я на диван и засмеялась. Засмеялась, кстати, на нервной почве: я совсем не про диван – при чем здесь мебель?! – собиралась сказать!

– Ага, – кивнул Илюшка. – Диванчик все из той же коллекции. Не квартира, а музей дворянского быта. С дореволюционных времен добро всякое стоит. Идём?

Я радостно кивнула.

Мы вышли на Садовую и направились в сторону Гостиного двора.

Была оттепель, шёл дождь, под ногами хлюпала каша. А в моей душе сияли огни! Наверное, отражался предновогодний Петербург, украшенный светящимися панно и переливающимися елями.

Никольский собор в подсветке казался сказочным дворцом. Отблески Нового года и Рождества дрожали и переливались в каплях дождя, упавших на стекла витрин и нашу одежду.

Илья снял капельку с рукава куртки, и мы смотрели, как она становилась синей, желтой, серебряной от проплывавших мимо машин и огней.

В Гостином дворе было не протолкнуться! Мы то и дело застревали в толпе, нас пытались разлучить потоки людей, но Илья крепко держал меня за руку. А иногда хватал за плечи и продвигал вперед, сквозь толпу.

Он купил всем соседям по кружке с нарисованным символом будущего года. А я – по пакетику фруктового чая, всего 13 штук.

– Тринадцать соседей – ну и квартирка, целый военный отряд! – засмеялась я.

– Скорее уж банда! – хохотнул Илья.

Мы гуляли по отделам новогодних игрушек, рассматривали фарфоровых и стеклянных ангелочков на елку, танцующих Дедов Морозов и поющих оленей, а потом зашли в кафе и пили ванильный коктейль.

Мне казалось – все это происходит не со мной! Еще два дня назад я была в Череповце и не подозревала, что буду гулять по сияющему городу с интересным, умным парнем. И мы будем сидеть в большом кафе за стеклянным столиком и отражаться сквозь окно в стёклах проезжающих троллейбусов.

Домой мы вернулись только к обеду.

– Когда теперь увидимся? – спросил Илья, доведя меня до бабулиной комнаты.

– Давай вечером в людской, в которой мы вчера открывали окно? В семь часов?

– Хорошо, – согласился парень и добавил: – Возьму новый альбом «Гриндэй».

Я долго путалась в шнурках – те намокли от дождя. Илья подождал, пока я скину ботинки, и пошёл к себе, а я влетела в комнату и запела! Какой классный день! Какой красивый Петербург!

– Явилась! – сказала бабушка. – Иди, мой руки на кухне, да садись скорей обедать. Мне уходить надо: сперва схожу к Раисе, сделаю ей уборку к Новому году, потом на рынок за мясом – студень надо варить.

Уборка, студень – о чём бабуля говорит? Слова звучали далеко-далеко, я едва их улавливала.

– Может, мы с Машей что-нибудь пока приготовим? – предложила Юля, подняв голову от ноутбука. Я слышала её, как сквозь вату, перед глазами калейдоскопом крутились огни огромного города.

Бабуля схватила меня за рукав, поставила рядом и попросила:

– Деточки, сварите картошки и моркови для мясного салата и свеклы и яиц для селедки под шубой. Машуля, сбегай вниз, прямо в нашем доме есть хороший продуктовый, купи баночку горошка, майонез и мандарины. На тебе сто рублей, не потеряй!

Последняя фраза вернула в суровую реальность, где я была малышкой и нуждалась в указаниях.

– Бабушка, почему я должна их потерять?! Бабуля, не удостоив ответом, оделась и ушла.

А я села за стол и только тогда поняла, насколько устала – ноги гудели, как телеграфные столбы (бабуля так выражается).

Я слопала кусок жареной курицы и тарелку вареников, выпила пакет сока и свалилась на бабушкину кровать.

– Юлечка, я полежу полчасика – и пойдём на кухню, готовить. Лады?

– Окей! – рассеянно согласилась Юля, как всегда, погруженная в работу.

Интересно, она гуляла с друзьями по Петербургу? У нее вообще друзья есть? У меня – да!

Я обняла мишку, закрыла глаза. Чудилось, я всё ещё иду по сияющему Гостиному двору…

Мне показалось, Юля окликнула меня буквально через минуту, – я даже глаза не успела закрыть.

Нет, я не сплю! Сорок минут прошло? Надо же, не заметила. Конечно, давай готовить, а то не успеем к бабушкиному приходу. Да, я в магазин схожу, пока светло, а ты овощами займись.

Юля наложила миску моркови и свеклы из холодильника и пошла на кухню. Я оделась и заскочила к ней спросить, запирать ли комнату?

В коридоре и на кухне было столпотворение. Все сновали взад-вперед с ковшами и кастрюлями и жарили-парили угощенье к Новогоднему столу. Стоял шум и гам, лилась вода, стучали ножи, громыхали чугунные сковородки.

Юля мыла картошку и велела оставить комнату не запертой.

Я развернулась, чтобы идти в магазин, и вдруг мой взгляд упал на приоткрытую дверь в людскую.

Вспомнила, как вчера мы с Ильёй вышли в крошечный коридорчик – и необъяснимое, непреодолимое желание вновь оказаться в этом месте заставило меня войти.

Я прикрыла за собой дверь, сразу стало тихо. Здесь ничего не изменилось – да и что могло измениться за одну ночь? – только на веревку на окне кто-то вывесил сушиться кухонные полотенца.