Гильермо дель Торо - Штамм. Начало

Эф мог бы бороться жестче, использовать грязные методы, как и советовал адвокат – не раз и не два. Этот человек прекрасно знал всю кухню бракоразводных процессов. Однако Эф так и не смог заставить себя прислушаться к советам юриста. Тому были две причины. Во-первых, в Эфе сидела неизбывная грусть оттого, что их брак потерпел крушение. А во-вторых, мешало милосердие: именно то, что делало Эфраима Гудвезера потрясающим врачом, превращало его в совершенно никудышного клиента бракоразводного адвоката.

Он согласился со всеми финансовыми условиями, выдвинутыми адвокатом Келли. Он хотел только одного: чтобы с ним жил его единственный сын.

Который в этот момент забрасывал его гранатами.

– Как я могу отстреливаться, если ты оторвал мне руки? – спросил Эф.

– Не знаю. Попробуй пинаться.

– Теперь я понимаю, почему мама не покупает тебе игровую приставку.

– Потому что игры слишком возбуждают и способствуют развитию антисоциальных… Опа! Я тебя ЗАМОЧИЛ!

Столбик жизненной силы Эфа упал до ноля.

В этот самый момент зажужжал его мобильный телефон. Вибрируя, он пополз по столику меж контейнеров с китайской едой, напоминая большого голодного жука в серебристом панцире.

«Наверное, Келли, – подумал Эф. – Напоминает, что Зак должен попрыскать горло противоастматическим ингалятором. Или просто проверяет, не удрал ли я с Заком в Марокко либо куда-нибудь еще».

Эф дотянулся до мобильника и взглянул на дисплей. Код 718, звонок местный. Идентификатор номера гласил: «Изолятор аэропорта Кеннеди».

В систему ЦКПЗ входил карантинный пункт в Международном аэропорту имени Джона Кеннеди. Ни задержание пациентов, ни лечение там не предусматривалось. Карантинный пункт состоял всего из нескольких маленьких служебных комнат и смотрового кабинета – по сути, это была промежуточная станция, противопожарный барьер, предназначенный для того, чтобы распознать недуг и по возможности остановить вспышку заболевания, угрожающего населению Соединенных Штатов. В основном работа карантинного пункта заключалась в изоляции пассажиров, у которых в полете обнаружились те или иные симптомы, и оценивании состояния их здоровья. Иногда такая проверка выявляла действительно опасные инфекционные заболевания, например менингококковый менингит или атипичную пневмонию.

По вечерам отдел Эфраима Гудвезера не работал, никаких вызовов сегодня у него быть не могло, как, впрочем, до самого утра понедельника. Он расчистил свой график еще несколько недель назад – и все для того, чтобы посвятить все выходные Заку.

Эф выключил виброзвонок и положил телефон на столик возле контейнера с китайскими блинчиками, начиненными луком-пореем. Пусть все проблемы сегодня решает кто-нибудь другой.

– Это парень, который продал мне приставку, – сказал он Заку. – Хочет засыпать меня полезными советами.

Зак подцепил китайский пельмень.

– Не могу поверить, что ты достал билеты на завтрашнюю игру «Янкиз» с «Ред сокс»[11].

– Да уж, задача не из легких. И места хорошие. Напротив третьей базы. Пришлось даже залезть в деньги, отложенные на твой колледж. Да ты не волнуйся, при твоих способностях и школьного диплома хватит, далеко пойдешь.

– Ну, пап!

– Ты же знаешь, какой болью отзывается мне каждый доллар, который я кладу в карман Штайнбреннера[12]. Для меня это просто попрание собственных принципов.

– «Сокс» слабаки! Вперед, «Янкиз»!

– Сначала ты меня убиваешь, а потом еще и насмехаешься?

– Думаю, как болельщик «Ред сокс», ты к этому привык.

– Вот тебе за это!..

Эф обхватил сына и принялся щекотать его под мышками. Мальчик брыкался, заливаясь смехом.

«Зак становится все крепче», – подумал Эф.

Это чувствовалось по тому, с какой силой он вырывался. А ведь совсем недавно Эф запросто сажал сына на плечо и кружил по комнате.

Волосы у Закарии были материнские – такие же рыжеватые (природный цвет Келли, запавший в душу Эфа с первых же минут их знакомства в колледже) и шелковистые. А вот руки, к восторгу и радости Эфраима, точь-в-точь как у него; было даже жутковато видеть, как из запястий мальчика растут его собственные кисти, такие, какие они были у одиннадцатилетнего Эфа. Кисти с широкими выступающими костяшками пальцев; кисти, которые ненавидели пианино и которым больше всего на свете нравилось поглаживать воловью кожу бейсбольного мяча; кисти, которые просто мечтали хорошенько вцепиться в мир взрослых.

Да, жутковато видеть свои собственные детские руки. А с другой стороны, правильно говорят: дети – это наша смена. В генетическом отношении Закария был само совершенство, ведь в его ДНК уложилось все, что когда-то видели друг в друге Эф и Келли, – надежды, мечты, возможности. Не зря же они оба, и он и она, изо всех сил старались – пусть каждый по-своему, пусть противореча друг другу – выявить в себе лучшее, чтобы это лучшее досталось Заку. Так старались, что теперь мысль о том влиянии, которое будет оказывать на Зака сожитель Келли Мэтт – «милый» парень, «хороший» парень, но столь посредственный, что и в упор не разглядишь, – не давала Эфу спать по ночам. Он хотел для сына небывалых высот, порыва, вдохновения, величия! Борьба за попечение над физической оболочкой Зака, может, и близилась к концу, но только не борьба за попечение над его духом – над его сокровенной душой.

Телефон вновь завибрировал и пополз к краю стола, как игрушка «Клацающая челюсть», которую дядья Эфа постоянно дарили ему на Рождество. Оживший мобильник оборвал бурную возню. Эф отпустил Зака, с трудом подавляя желание взглянуть на дисплей. Что-то случилось. Иначе звонки ему просто не прошли бы. Вспышка инфекции? Заразный пассажир?

Эф заставил себя не брать трубку. Пусть разбирается кто-нибудь другой. Эти выходные принадлежат Заку.

Сын внимательно посмотрел на него.

– Не беспокойся. – Эф отодвинул мобильник подальше от края стола. Телефон уже переадресовал звонок на голосовую почту. – Все под контролем. Никакой работы в эти выходные.

Зак кивнул, вскинул голову и нащупал рядом с собой контроллер:

– Сыграем еще?

– Даже не знаю. Я все жду, когда мы доберемся до той части, где этот малыш Марио начинает скатывать бочки на обезьяну.

– Ну, пап!

– Мне просто спокойнее со старыми добрыми итальянскими ребятами, которые для набора очков всего-навсего пожирают грибы.

– Ага. Еще расскажи, сколько километров ты каждый день топал по колено в снегу, чтобы добраться до школы.

– Ах так!

Эф метнулся к сыну, но мальчик был начеку – он мгновенно прижал локти к бокам, защищая подмышки. Тогда Эф сменил направление атаки и нацелился на ахиллесовы сухожилия, тоже очень чувствительные к щекотке. Он заграбастал ноги сына, следя за тем, чтобы не получить пяткой по физиономии. Зак уже просил о пощаде, когда до Эфа дошло, что его мобильник снова вибрирует.