Руины из роз - К. Ф. Брин
Я увидела, как щеки и уши Хэннона стали ярко-малиновыми. Его было очень легко смутить. Я поставила перед собой цель делать это хотя бы раз в день.
– Я слишком молод, чтобы жениться, – проворчал брат.
– Ага, так я и поверила. Это даже отдаленно не соответствует действительности, и ты это знаешь. Только не после наступившего проклятия. Никто из нас больше не живет долго… поэтому надо ценить каждый прожитый день. Черт возьми, если бы тот осел не бросил меня, я могла бы сейчас быть замужем и с ребенком в животе.
– Все равно, – пробормотал Хэннон.
Я подавила боль в разбитом сердце и постучала по стойке.
– Ты уже написал список покупок или мне самой придумать, что нам нужно?
– У нас недостаточно денег, чтобы ты могла что-то придумывать.
– Это правда. Я очень голодна. А я теряю разум, когда хожу за покупками голодная. Скорее уже приготовь этот хлеб.
Брат сердито посмотрел на меня, румянец на его щеках только сейчас начал спадать.
– Так вот… – Он взял с края стойки чрезмерно толстый листок бежевой, покрытой пятнами самодельной бумаги странной формы и протянул его мне.
У нас больше не было нормальной бумаги. Мы не могли привести в действие станки, чтобы делать ее. Вместо этого нам приходилось либо изготавливать бумагу вручную из древесной массы, растений и макулатуры, оставшейся со старых времен, либо обменивать что-то на нее. Также можно было изготовить пергамент, хотя это выходило дороже и предназначалось для особых ситуаций.
Наша семья получала бумагу в обмен на помощь с выращиванием эверласса или изготовлением эликсира. Она была некрасивой, но необходимой.
– Насчет Дэша… – продолжил Хэннон.
Я допила то, что было в кружке, и поставила ее рядом с раковиной. Совсем забыла о Дэше. Прошлой ночью мне удалось поспать всего пару часов, и все, что не имело отношения к эверлассу, полностью вылетело у меня из головы.
– Да, так в чем там дело? – поинтересовалась я.
Лицо Хэннона приобрело серьезное выражение.
– Один из его друзей знает, где находится поле. Думаю, ты не единственная, кто иногда туда ходит. Мальчик был на поле с Дэшем и еще одним другом. Полагаю, это был младший брат, которого взяли помогать собирать листья.
Кровь отхлынула от моего лица.
– Они что, сумасшедшие? Зачем им рисковать десятилетним мальчиком?
– Похоже, они ходили туда в полдень. Наименее опасное время. Они пожертвовали силой листьев в эликсире ради безопасности детей.
У меня с трудом укладывалось такое в голове. Как можно вообще рисковать детьми! Детьми! Кроме них, у нас больше ничего не осталось. Они были самым важным ресурсом в этой деревне. Вот почему Дэша и Сейбл баловали больше, чем, вероятно, следовало бы. Чрезмерно опекали. Тряслись над ними, чем, наверное, даже вредили им. Дети нужны были, чтобы поддерживать нашу численность, иначе нам грозила опасность вымирания.
– Мы должны лучше присматривать за ним, – произнесла я, в основном обращаясь к самой себе. – Он получит самую сильную порку в своей жизни. Мне все равно, сколько ему лет. Я вселю в него страх перед Великой Богиней, чтобы он никогда больше так не поступал.
– Тебе было четырнадцать…
– На четыре года больше, чем ему, и я была единственной надеждой бабули. И все равно не смогла ее спасти. У Дэша нет причин рисковать собой.
– Я знаю, – тихо согласился брат. – Нам действительно нужно поговорить с ним.
– Что ж, – выдохнула я, – теперь все ясно. И у нас достаточно листьев, чтобы продержаться до весны. У нас все хорошо.
* * *
Вскоре после этого я шагала по залитой солнцем дорожке к расположенному на площади маленькому деревенскому рынку. В основном там продавали продукты и безделушки, кое-какую мебель, парочку изделий из кожи и иногда – шкуры. У меня остались воспоминания из детства о том, что раньше у нас было больше разнообразия товаров. На наш рынок приходили бродячие торговцы со своими поделками и редкими товарами, а жители деревни создавали более изысканные произведения искусства и ремесла, чтобы продавать их приезжим. Раньше я любила бродить по разным лавкам, разглядывая красивые изделия из стекла, забавные узоры на вышивке, картины и скульптуры. Время от времени я помогала маме продавать шкуры, которые мы дубили с отцом, или выращенные мной цветы. Я здоровалась с приезжими торговцами и смотрела, как они зазывают покупателей.
Но наше королевство будто перестало существовать для всего остального волшебного мира. Никто не смог бы прийти сюда, даже если бы захотел. Хуже того, никто не мог отсюда уйти. Многие пытались это сделать за прошедшие годы. По крайней мере, мне так рассказывали. Я была слишком мала, чтобы наблюдать все это воочию.
Некоторые пытались бежать через общественные леса, расположенные к востоку и югу от деревни. Фактически эти земли принадлежали королевской семье, но их отдали под нужды деревни. В итоге проклятие не охватило их так сильно, как Запретный Лес, и там не рос эверласс.
Как бы то ни было, группа деревенских жителей намеревалась уйти этим путем. Насколько я поняла, они прошли какое-то расстояние, но не смогли двинуться дальше. Перед ними будто возникла невидимая стена, которая обжигала тех, кто пытался протиснуться через нее, и убивала тех, кто продолжал терпеть боль и упрямо пробивался вперед.
После этого выжившие – отчаявшиеся, разъяренные и напуганные – отправились в замок. Вооружившись вилами и луками, копьями и факелами, они намеревались потребовать свободы.
Ни один из них не вернулся.
В тот же вечер король демонов появился на деревенской площади. Он объявил, что любой, кто войдет в Запретный Лес, будет наказан. Тех, кто попробует что-либо украсть, повесят. Совсем как в старые добрые времена.
Король демонов остался верен своему слову, по крайней мере, так говорили люди. Мы так и не выяснили, были ли люди наказаны, повешены или съедены Чудовищем или каким-то другим хищным созданием, но в те первые дни любой, кто отваживался войти в Лес, больше не возвращался.
Мы, оборотни, утратившие способность менять облик, оказались пойманными в ловушку в этом забытом всеми богами месте. Мы не могли даже почувствовать своих внутренних зверей. Мы практически утратили все магические способности.
Таким, как я, было легче, потому что я так и не успела узнать своего внутреннего зверя и мало что помнила из прежних времен. Мне не довелось испытать первобытную силу,
