Папина музыка - Людмила Геннадьевна Иванова
Было уже темно за оком и тихо в помещении. Все ушли. И вдруг, раздался звонок, таким громким он показался Артемию в этой тишине ожидания.
— Здравствуйте, больница номер два, скажите Сикорская Марина Георгиевна работает в данном учреждении?
— Да, — ответил Артемий Васильевич.
— Вы можете оповестить родственников, что она жива, только в тяжелом состоянии. Сейчас в реанимации, — далее прозвучал адрес, где находится больница, ватной рукой он записывал.
Глава 5
Она бежала, бежала от фашистов, белогвардейцев, она сбегала с тюрьмы, применив все возможности своего мозга. Они сами помогали ей и чуть было не нашли ее сына, которого она прятала, не боясь за свою жизнь.
— Марина, просыпайся, открой глаза! Просыпайся! Милая, проснись! Марина! — слышала она чей-то шепот.
Она медленно открыла глаза и никого не увидела, слышала только голоса, которые ей показались очень знакомыми, но она не могла их вспомнить.
— Марина, ты умничка, молодец! Любимая моя! — звучали эхом слова, но она никак не могла разглядеть лица, все были одним пятном, размытым донельзя.
— А где фашисты? — тихо спросила она. — Где мой сын?
— Марина Георгиевна, Вы в больнице, была жуткая авария, Вы чудом остались живы, Вас оперировал наш лучший врач.
"Его будет оперировать лучший…", — пронеслись воспоминания.
— Где мой сын? — она смотрела вокруг и никого не могла разглядеть, только расплывчатые образы, а потом услышала знакомый голос и вспомнила его.
— Марина, милая, я люблю тебя…я рядом…
И она вспомнила всё. Вспомнила ту операцию, свои руки хирурга, как ушел ее сын и…, вспомнила свои последние дни. Тут она почувствовала, как проваливается в пропасть, и последнее, что она услышала, это был чей-то крик:
— Она уходит! Ну, сделайте что-нибудь!
ХХХХ
Многое в жизни дается не за что-то, а для чего-то, чтобы человек смог многое осознать и переоценку ценностей произвести. И дети приходят нам в помощь, для осмысления многих ценностей и они расплачиваются за наши грехи и наше разгильдяйство, наши пороки, нашу безответственность. И важно это вовремя осознать и каяться, просить прощения и благодарить за уроки, кто знает, может Небесная Канцелярия подпишет указ о помиловании?
Марина слушала его и была ему благодарна. И поняла одно. Хитрить бесполезно, Судьбу нельзя перехитрить, но с ней можно смириться и принять, и даже поблагодарить и возможно, она одарит тебя подарками, а возможно, и нет. Чудес не бывает. По крайней мере, она так решила для себя.
— Возвращайся к ней, — произнесла она, прервав его пламенную речь.
— Нет, — твердо ответил Артемий Васильевич. — Я буду ждать тебя.
Марина устремила взгляд в пустоту, уголок губ пополз вверх, изображая кривую улыбку, дальше разговора не получалось. И впервые за время знакомства она увидела, как Артемий Васильевич плачет. Но душа была в темноте, холодной и мрачной темноте, где света не было совсем, так бывает в глубине океана, ощущалось его черное, тягучее и холодное дно.
— Зачем ты так? — спросил он.
— Тебе сказали о ребенке? — тихо спросила она.
Он вздохнул и утвердительно кивнул головой, не в силах произнести вслух.
— А сказали, как в этой больнице, я оперировала своего сына, и он…, — дальше продолжать она не смогла.
Марина поправлялась медленно, словно не желала жить дальше, а ей помогали все, но внутренне она чувствовала, как она погружается на самое дно своей горечи и утраты. Артемий Васильевич был рядом, не отходил от нее ни на шаг, отлучаясь только по особо важным, когда он отлучался надолго, приходила его дочь.
Марина познакомилась с ней и почувствовала к ней просто непреодолимую симпатию. Яркая, легкая, с великолепным юмором, в ней чувствовалась какая-то благожелательность и внутренняя чистота, она манила. И Марина не заметила, как начала ждать встреч с ней.
— Я Вас очень ревновала к отцу, — рассказывала Ася ей, пытаясь объясниться, — мне про Вас ничего хорошего не говорилось и вместо того, чтобы познакомиться с Вами, я просто не хотела разговаривать ни с кем, хотя отец очень хотел, чтобы мы познакомились…, — горько признавалась она.
— Ася, я себя очень виноватой чувствовала всегда, у меня вообще было ощущение, что я краду Артемия, — задумчиво произносила Марина, — даже ребенок наш…, — в горле комок застрял и продолжить она не смогла.
Ася нагнулась к Марине и просто приобняла ее.
ХХХХ
Выйдя из больницы, Марина переехала в свой дом, про который, в своем тихом счастье, она начала забывать. А сейчас все наваливалось на нее с новой силой. Но теперь она была не одна и с ней находились Артемий Васильевич и Ася.
Марина стала замечать, что Асю ждет больше, чем Артемия, это очень обижало его.
— Ты совсем ко мне охладела, — смотрел он на нее мрачно и тоскливо, а Марина ничего не чувствовала. Она уже все решила для себя.
— Марина, я люблю тебя!
Она лишь покачала головой.
— Нет, не меня, ты любишь её…
Он посмотрел на нее с недоумением и вскрикнул:
— Ты что! Я ее видеть не могу! И не мог никогда, женился из-за Аськи!
— Ты не дослушал, — мягко перебила Марина, — ты любишь свою жену, а я лишь напоминание ее, я тень прошлого, понимаешь? Я не та, за которую ты меня принимаешь, — она немного помолчала, собираясь мыслями и духом, — может внешне мы и похожи, но внутренне очень разные. Очень.
Она взглянула на Артемия, его плечи поникли.
— Мне уйти?
— Как хочешь, — промолвила она, чувствуя, как все летит в Тартары.
Артемий вышел, и Марина обмякла на стуле, горькие слезы полились из глаз.
«Слезы — это дождик, они очищают внутренний мир от пыли, сухости, которая въедается в душу. Только нужно знать, что когда их очень много, они могут превратить все в болото, из которого выйти еще сложнее», — вспомнились ей слова, которые она где-то слышала.
ХХХХ
Артемий больше не приходил, но, к великому удивлению Марины, к ней частенько стала приходить его дочь. Ася приходила и словно в доме светлее становилось. Она очень много рассказывала об отце, так восторженно и с такой любовью, что в Марине невольно шевельнулась ревность, и Ася, заметив это, даже почувствовав, произнесла:
— Вы очень похожи на мою маму, я ее сильно любила, а папа очень любит Вас, может, вы встретитесь с ним? Он очень изменился рядом с Вами, таким я видела его только рядом с мамой…
Марина молчала,
