Мария Фомальгаут - Тайны Таймбурга
Впрочем, что я все про людей да про людей, лучше я расскажу про то, что случилось…
– Вы понимаете, что процесс уже необратим?
Это я сказал.
На деловой встрече.
В ответ услышал…
…да ничего я в ответ не услышал.
Многозначительное молчание.
– Наша планета сжимается всё быстрее.
– Да, я в курсе последних событий.
Это моя собеседница. Черные лакированные туфли с золотыми пряжками. Больше ничего не помню.
Этот процесс можно остановить, если установить противовесы.
– Мне-то зачем об этом говорите?
(Лаковые туфли выражают нетерпение)
– Ну… нам нужны средства на реализацию проекта.
– И сколько же вам нужно?
Показываю смету.
Это я знаю, когда на встречу идешь, надо смету показывать.
Она смотрит на смету.
Лакированные туфли с золотыми пряжками.
– Что же… большое спасибо, мы вам перезвоним.
Уже знаю.
Не перезвонит.
Не сдаюсь:
– Да вы хоть понимаете, что если мы этого не сделаем, тут всей планете хана будет?
Многозначительное покашливание.
– Мы. Вам. Перезвоним.
Твердь.
Ненавистное слово, вобравшее в себя всю нашу боль и отчаяние – т-в-е-р-д-ь.
Т-в- (давят согласные буквы) -е- (прорывается просвет воздуха) -р-д-ь- (снова согласные окружают, давят, душат…)
Т-в-е-р-д-ь…
Луиза волнуется.
Еще бы Луизе не волноваться, переговоры все-таки, да не какие-нибудь, а важные.
Луизе не по себе, Луизе стыдно, за туфли свои стоптанные стыдно, за юбчонку свою задрипанную… Хотя вроде переговорщикам на это наплевать с высокой колокольни, на юбчонку Луизину и на туфли тоже.
Луиза идет к доске, на доске всё расписывает, сколько денег на проект нужно, заказчики слушают.
Заказчики…
Слово-то как звучит…
Заказчики спрашивают:
– Сколько вам нужно средств?
Луизу передергивает. Она же только что все расписала, по полочкам разложила, а они опять…
– Сколько?
Ну, вот же… а нет, не об этом спрашивают – а сколько самой Луизе надо.
Луиза замирает, Луизе боязно, еще бы не боязно, назовет слишком много – не видать ей денег, как своих ушей, назовет слишком мало – потом всю жизнь локти кусать будет…
Сколько же, сколько…
Думай же, думай…
Заказчики повторяют:
– Сколько?
Луиза называет цену.
Сама замирает от собственной наглости, это ж надо ж было такое запросить, это сейчас Луизу за дверь выставят, и правы будут.
Ну, может, еще поторговаться получится…
Может быть…
Заказчики соглашаются.
Вот так.
Сразу.
С ходу.
Луиза мысленно кусает локти, чер-р-р-т, надо было больше запросить…
Да что я вам все про Луизу да про Луизу, я же обещал про кого-нибудь еще рассказать.
Вот. Ну, хотя бы… ну… м-м-м-м…
А вот.
Про мальчика.
Как его зовут?
А не знаю.
Сколько ему лет?
Тоже не знаю.
Ничего про него не знаю.
Вихры торчат. Курточка зеленая.
– А у вас рубля не будет?
Это он спросил.
Вспыхиваю:
– А рожа не треснет?
– А я вам штуку одну покажу…
– Железку ржавую? Или крысу дохлую? Или еще чего?
– Да не… а вот, смотрите… а айдате за гаражи.
Иду за гаражи, сам не знаю, зачем, тут-то меня и прихлопнут за гаражами…
– А вот смотрите…
Смотрю на ржавую железку, м-да-аа, так я и думал…
А вот где эта штука стоит, там земля сжимается.
Киваю:
– Ну-ну.
Сейчас скажет, что эту штуку пришельцы подкинули, или еще чего…
– Не верите?
– Да верю, верю.
Да вижу, не верите! А такая в Нижгороде была, когда там земля сжалась, и в Улюповке была, мне пацаны рассказывали!
Киваю. Хочу дать пацаненку рубль, чтобы отвязался, тут же спохватываюсь…
…когда земля сжалась…
– Парень… ну-ка давай, дёрнем из земли штуку эту…
Штука поддается удивительно легко. Отряхиваю от земли, иду к машине, пацаненок бежит за мной, бормочет что-то про рубль, пошли, пошли, парень, я тебе этих рублей сто штук дам, пошли со мной, в полиции покажем штуку эту… при обнаружении подозрительных предметов…
Распахиваю дверцу машины.
Мальчишка замирает.
– А… а мама сказала, в машину к незнакомым…
Меня передергивает.
– Так будем знакомыми.
Называю свое имя. Мальчишка забирается в машину, куд-да на переднее сиденье попер, детям нельзя, ну и что, что папа твой тебя так возит, вот пусть папу твоего и арестовывают ко всем чертям, а мне такого не надо…
Выруливаю на шоссе, надо бы не забыть, напомнить пацану, чтобы с незнакомыми не садился, даже если они имя свое назовут…
Черт…
Стрелка показывает пустеющий бак – чер-р-р-рт…
Поворачиваю к заправке.
– Погодь, пацан…
Выхожу. Парень кричит мне что-то вслед, а вы мне жвачку купите, ой, пацан, знал бы ты, что не до жвачек сейчас, и ни до кого, ни до чего…
Огненный шар.
Грохот.
Мир летит кувырком.
Последнее, что помню – обломок моей же машины врезается мне в руку…
А?
Да не, вы за меня не бойтесь, я живой остался.
Я вот до сих пор не знаю, или эта штука сама по себе взрывалась или кто-то машину мою заминировал, хотел свидетелей убрать…
Что не видел, врать не стану…
– А где я там жить буду?
Это Луиза спрашивает.
Заказчики отвечают. В доме. Специально для Луизы построят.
– А комнат сколько?
Заказчики говорят: десять.
Луизе мало, хочет двадцать. И чтобы камин был. И не один.
Заказчики говорят – будет сделано.
Луиза спрашивает, когда можно будет переехать. И вещи свои перевезти. Вещей-то у Луизы как звезд на небе, одних сумочек две тысячи штук, это не опечатка, две тысячи, вот они все у Луизы по полочкам стоят, а на полочке ниже туфли стоят под цвет сумочек, это в прошлом году так модно было, а в этом году уже не модно так, только Луиза про то еще не знает.
Заказчики говорят, пока переезжать рано.
Снова дают железные штуковины и координаты.
Луиза подходит ближе, ближе подходить страшно, от них плесенью воняет, а если сильно близко подойти, так и током шибануть может…
А сегодня я достал-таки до Луны.
Нет, крылья не сделал, нет.
Луна упала, вот я её и достал.
Грохоту было, скажу я вам, много было грохоту.
Ну и, конечно, жертв было много, жертвы уже никто не считал, их и так каждый день всё больше и больше.
Грохот.
Я падаю на потолок, потолок рушится мне на голову.
…оживаю.
Выплевываю пыль, пыль, пыль, чувство такое, что все здание превратилось в пыль, которая забилась мне в легкие.
Прихожу в себя.
– …на-а-а-а!
Что-то орут там, в конце улицы, понять бы еще, что…
– Лу-у-у-на-а-а-а-а-а!
Что Луна, почему Лу…
А-а-а, вот оно что…
Луна.
Бегу в конец улицы, даже не успеваю спохватиться, на месте у меня кости или не на месте.
Что вам еще рассказать?
Как за мной охота шла, потому что слишком много знал.
Хотя нет, это даже рассказывать неинтересно.
А вот.
Про Хом.
Это они так дом называют.
А свет называют люс.
Это я сразу запомнил. Люс – как люс-тра. Люстра дает свет, а свет по-ихнему – люс.
А они – это…
Я их нашел случайно.
Когда эхолоцировал твердь в поисках новой земли.
Потому что старая трещала по швам.
Тогда и услышал.
Один сигнал.
Один сигнал.
Потом два подряд.
Один плюс один равно два.
Вспоминаю…
А что здесь остается.
Здесь.
В мире, который сжался до размеров крохотного полого шарика.
Только вспоминать.
Сегодня спросил у них, какой величины их полость.
Переспрашивал два раза, все равно думаю, ошибка какая-то.
Бесконечность.
Луиза.
Здесь.
В двух шагах от меня.
На всякий случай сжимаю пистолет – нет, пистолет не нужен, Луиза меня не замечает.
Колотит кулаками в стену в бессильной злобе, срывается на крик:
– Сволочи, сволочи, сволочи!
Хочу спросить, что случилось.
Не спрашиваю.
Понимаю.
Луиза рвет какие-то договора, топчет их ногами, всхлипывает. Обнимаю Луизу, бормочу что-то, ну перестаньте, ну не люблю я, когда женщины плачут, ну…
Получил фотографию их полости.
Их – это я про Хом.
Долго искал края полости.
Не нашел.
Не могу поверить, не могу понять, в голове не укладывается, и все-таки – бесконечность.
Сегодня подстрелил троих.
Нет, не человек, что вы.
Этих.
Друзей луизиных.
То есть, сейчас они ей, конечно, никакие уже не друзья.
Что еще рассказать…
Про город наш.
Ратуша у нас была.
Я там, правда, не был никогда, так что и рассказать особенно нечего.
Конец ознакомительного фрагмента.
