Наталия Земская - Анти-Авелин

«Знаете – люди когда-то летали…» – вспомнились ей строки поэта. Конечно, летали! Ощущение полета было таким привычным.

Мила ринулась вниз, зависла над крышами домов, и посмотрела на окна своей квартиры.

– Так низко нельзя.

Подлетевший к ней Базазаел обнял ее за талию, и они вернулись за облака, на крышу Газпрома.

– Я дарю тебе эти крылья. Пусть они каждый день делают тебя такой же счастливой, как сегодня, – Базазаел поднес ладонь Милы к губам и замер в нежном поцелуе.

– Ответь мне на вопрос, – сделав паузу, Мила освободила свою руку. – Это ты похитил тело Авелин Дангон из подземелья тюрьмы?

Впервые за все время на лице Базазаела появилась растерянность. Он отступил от Милы и, встав на край крыши, с грустью посмотрел вниз на клубящиеся тучи.

– Она была еще жива? Ты ей тоже подарил крылья? – не унималась Мила.

– От кого тебе известно о ней? – наконец, мрачно произнес Базазаел.

– Вероятно, от того, кто могущественней тебя.

Черный ангел посмотрел в небо и, скрестив руки на груди, ответил:

– Она выжила после казни. Такое отчаянное сопротивление смерти ради него, своего предателя. Я был потрясен и не смог оставаться в стороне. Лекари Трансильвании, которых люди считали колдунами, были тогда единственными врачевателями, способными помочь ей. Я перенес ее туда, в замок к местному господарю. Там, много месяцев подряд, ее выхаживали лучшие знахари. Она не просто отказалась от крыльев – она отвергла свой прежний облик, предпочтя остаться обезображенной огнем ради того, чтобы быть рядом с ним.

– Почему тебе не понятен ее поступок?

– А тебе понятен?! – Базазаел вскинулся на Милу и со злобой продолжил: – Во что вы превратили самое главное человеческое стремление – достичь слияния с другим человеком? Что вы сделали с самой фундаментальной страстью людей, на которой держится весь человеческий род, клан, семья, страна, миропорядок? Вы создали общество одиноких людей, разрушающих себя и уничтожающих других. Вы придумали тысячи лживых причин для оправдания конфликтов: деньги, собственность, территории. Вы абстрагировались от людских несчастий, с пеной у рта перекладывая вину друг на друга, лишь доказывая свою причастность к созданию всеобщего отчуждения. Вы всё делаете для своей отделенности, вы испытываете наслаждение от присвоения, вместо того чтобы становиться дающими. Вы дар называете жертвой, так как чувствуете себя обделенными и вынужденно обедневшими. Тогда как созидающий даритель должен чувствовать только радость и счастье от своего поступка…

– Я поняла! – оборвала его Мила. – Основой любви является доброта. Только тот, кто достиг этого качества, обретает способность к настоящей любви. Ты – ангел, лишенный доброты, навсегда потерял способность к этому чувству. Страсть, ревность, вожделение – это эмоции, лишенные доброго начала, поэтому они так разрушительны и мимолетны. Тебя поразила не верность предателю, а выжившая наперекор всему любовь, которую Авелин сохранила к людям, и с которыми она пожелала остаться, чтобы сделать этот мир чуточку лучше. Вот где запрятана эта чертова точка натяжения!

Базазаел устало вздохнул и сел на край крыши, спустив вниз ноги. Мила последовала его примеру, и чуть было не свалилась, с непривычки запутавшись в собственных крыльях.

– Ну, что ты здесь развыступалась, – обратился он к ней. – Ты хоть понимаешь, какая это тяжелая ноша – истинная любовь? Ты же все время стремилась к удовольствию, наслаждению и обогащению. Ты в состоянии хоть на минуточку представить себе, какие лишения надо пройти человеку, чтобы посвятить свою жизнь другим людям? Я ведь предложил тебе то, что было целью всего твоего существования. У тебя нет той причины, которая отвернула Авелин от моего предложения.

– Зато у меня есть шанс, – решительно ответила Мила.

– Значит, остаешься…

– Остаюсь. Я и раньше подозревала, что не красота, а доброта спасет мир.

– Если успеете, – язвительно заметил ангел.

– Будем стараться, – с улыбочкой ответила Мила.

Базазаел встал и направился к распахнутой дверце.

– Стой! Не уходи!

Он обернулся и посмотрел на нее глазами, полными надежды.

– Как я буду ходить с этим на работу? – Мила ткнула пальцем в левое крыло.

С гримасой разочарования Базазаел продолжил свой путь.

– Нет, я серьезно! Я в машину с ними не помещусь, и в метро меня с таким багажом не пустят, – и побежала следом за ним.

Перешагнув через порог, Мила очутилась в пустынном зале. Голые стены и голубой купол, над которым разметались по небу перистые облака, отзывались глухим эхом на ее шаги. От убранства осталось только большое зеркало в деревянной оправе, а перед ним кучкой лежали вещи: ночная сорочка, пальто и тапочки.

Взглянув на себя в зеркало, Мила с облегчением обнаружила отсутствие крыльев. Переодевшись в свою одежду, она отправилась в холл к лифту, около дверей которого ее поджидала Нюся.

Когда кнопка вызова лифта провалилась под пальцем, Мила почувствовал, что кто-то стоит за спиной.

Обернувшись, она увидела Герхаму. Копна ее рыжих волос была распущена по всему телу, а за спиной покачивались огненно-рыжие крылья.

– Отказалась?

– Отказалась, – кивнула Мила.

– И правильно сделала. Ты себе представить не можешь, какая это мука, когда у тебя все есть, и нет возможности всем этим поделиться потому, что это никому не нужно.

– А вернуться к прежней жизни?

– Нет смысла. Осознание пришло слишком поздно, когда в живых не осталось тех, кто тебя любил и ждал. Прощай, подруга.

– Прощай.

Они обнялись и поцеловались.

– Какое сегодня число? – спохватилась Мила.

– Тринадцатое марта две тысячи тринадцатого года. Начало удивительного дня, – услышала Мила снизу.

Только сейчас она заметила, что рядом с ними стоит карлик.

– Сегодня же мой День рождения! Как я могла забыть?

– Он удивителен не только этим, – продолжил карлик. – Этот день ознаменуется выборами человека, который посеет много спасительных семян добра в этом мире.

Двери лифта закрылись, и от разлуки стало грустно.

Спешащие на работу служащие с удивлением разглядывали странную парочку, шагающую по территории Газпрома: дамочку в пальто и в тапочках на голую ногу, и кошку с задранным кверху хвостом, семенящую возле нее.

Около выхода возле турникетов стоял все тот же нарядно одетый вахтер. Он остановил толпу желающих попасть на работу, и вежливо пригласил Милу пройти на выход.

Утро было солнечное и весеннее. Тучи рассеялись, оставив после себя блестящие от влаги мостовые.