Валерий Михайлов - Комедианты

– Я специально пришёл за тобой ночью, чтобы твои глаза смогли хоть немного привыкнуть к свету. Но всё равно, когда мы будем выходить, зажмурься. То, что было бы тьмой для других, для тебя будет ярким светом.

И точно. Едва он дошёл до середины круга, яркая вспышка резанула его по глазам. Он вскрикнул, закрыл глаза руками и медленно сел на землю. В следующее мгновение внутренняя тьма мягким компрессом легла ему на глаза. Только через несколько минут он смог убрать от лица руки и открыть глаза.

– Пойдём прогуляемся, – поднял его как-то Кахтр утром с постели.

– Что-то случилось? – спросил мальчик, посмотрев на дрома.

– Пойдём.

Какое-то время они шли молча, потом Кахтр, так, судя по всему, и не найдя нужных слов, сказал:

– Нам придётся расстаться.

– Когда?

– Сегодня. Через пару часов они будут здесь.

– Мы ещё увидимся?

– Не знаю. Тебе предстоит очень тяжёлое испытание. Пока что никому не удавалось пройти этот путь до конца. Ты должен справиться. Иначе… Главное, не волнуйся. Я дал тебе намного больше, чем полагалось, да и говорить с тобой об этом мне было нельзя. Ну да это уже не имеет значения. Я научил тебя почти всему, но одну вещь тебе придётся освоить самостоятельно: ты должен научиться сливать все чувства в одно. Наблюдай за чувствами, что бы ни случилось. Помни о тьме. Храни её. Запомни: тьма и единое чувство будут твоим основным оружием. И ещё. Там, где ты будешь… Большинство является не тем, за кого себя выдаёт. Научись видеть суть, а не форму.

Его привезли в один из лабораторных корпусов, больше похожий на санаторий для высокопоставленных чинов. Там его долго осматривали с головы до ног люди в белых халатах, после чего отправили в небольшую комнату с удобной кроватью. Кроме кровати там были стул и тумбочка, а окно было закрыто мощной кованой решёткой. Оставшись один, он лёг на кровать, расслабил тело и сосредоточился на чувствах. Вскоре принесли еду: что-то незнакомое, но очень вкусное. Больше до утра его не беспокоили.

Утром он проснулся от странного немного неприятного запаха. Комната наполнялась газом, от которого делалось нехорошо. Первым его побуждением было задержать дыхание, но, вспомнив напутствие Кахтра, вновь сосредоточился на чувствах. Он наблюдал за собой до тех пор, пока не потерял сознание.

Очнулся он внутри прозрачной камеры, которая практически повторяла форму его тела. Нос и рот закрывала специальная маска, через которую подавался воздух. К рукам, ногам и голове были прикреплены многочисленные провода. Послышалось тихое гудение, и камера начала медленно наполняться тёплой водой. Когда вода заполнила камеру, погас свет. То, что для обычного человека стало бы настоящим кошмаром, для него было благословением. Его вновь оставили одного, да ещё в условиях, наиболее приятных для расслабления. Он закрыл глаза и сосредоточился на своих ощущениях. Ему потребовалось не более пяти минут, чтобы перестать ощущать тело. Ещё две минуты, и мысли последовали за плотью. Вода прекрасно играла роль кокона, который для него создавали деревья. Он вновь был в состоянии небытия, как там, дома…

Тело рефлекторно дёрнулось, и он почувствовал, как что-то чужеродное начало заползать внутрь. Это был сложной конфигурации электромагнитный сигнал, который должен был напрочь стереть его память. Сигналу невозможно было противостоять, тем более что любое сопротивление только облегчало задачу. Он это понял и сделал то, что никто ещё до него не делал. Он сознательно пошёл навстречу сигналу, объединился с ним, слился в единое целое. Тьма обволакивала его сознание, но это была ЕГО тьма, и то, что должно было быть уничтожено, просто расступалось перед натиском врага. Тогда и произошло то, о чём говорил дром: все его чувства слились в единое целое, в шестое чувство, которое вместе с сознанием покинуло тело…

Он видел как бы со стороны, как враг, так и не найдя объект агрессии, покинул его сознание, как люди в белых халатах вытащили его из камеры, как долго потом сканировали его мозг. Он видел, как его погрузили в вертолёт, как выгрузили в далёком лесу и аккуратно опустили в пещеру. И только там он позволил себе прийти в сознание.

В пещере недалеко от него лежал волк. Это был матёрый самец, который долгое время был грозой округи. Состарившись, он решил выйти к людям – волк не может совершить самоубийство. Но вместо охотников его взяли экспериментаторы. Вместо пули он получил железную клетку и сытный рацион. Мальчик настолько хорошо чувствовал волка, что практически стал с ним единым целым.

В этом и заключался так называемый секрет терапии: в пещере странным образом происходило слияние сознаний всех, кто оказывался там в одно время. Превращение в зверя происходило достаточно просто: сначала промывались мозги до полного уничтожения памяти и личностных свойств, затем несколько дней в пещере с животным.

Вот только с ним процедура дала сбой. Электромагнитный сигнал не только не уничтожил его сознание, но наоборот сделал его более гибким и сильным.

Волк тяжело дышал. Он хотел покоя. Абсолютного покоя. Он умер быстро и безболезненно – мальчик легко остановил его сердце усилием воли, впитав предварительно до последней капли всё то, что раньше было волком.

Так, скорее, вопреки, чем благодаря технологии проекта на свет появился человек по рождению, дром по воспитанию и волк по слиянию. Чего можно ждать от подобной гремучей смеси, не знал никто.

Вернувшись домой, Алексей плотно поужинал, выпил минеральной воды без газов (другие напитки он обычно не признавал), после чего спустился в глубокий подвал. Подвал был двухэтажный, сухой, с хорошей вентиляцией. Здесь не было ни банок, ни обычного для подвалов домашнего хлама. Даже полок, и тех не было. Голые стены и земляной пол. Подвал был устроен так, что туда не проникали ни свет, ни звук. Александр разделся, выключил свет и лёг прямо на земляной пол. Он лежал и смотрел в темноту. Тело расслаблялось, мысли замедляли свой бег, чувства успокаивались. Он превращался во тьму…

Моргана приезжала к нему дня за три до смерти. Было уже за полночь, когда возле дома остановился её аккуратный автомобиль. Она вошла без стука, не говоря уже о телефонном звонке. Такие вещи не позволялись никому, но Моргана…

– Не помешала? – спросила она.

– Ты никогда не мешаешь.

– Ночь всё-таки.

– Забыла, кто я?

– Как поживаешь?

– Как обычно… Ты чем-то встревожена?

– Да нет, устала просто… Давай я сварю кофе. А потом… хочу ночную прогулку.

– Как скажешь.

Моргана варила кофе, а он смотрел… Действительно, было что-то не так. Она изо всех сил пыталась быть такой, как обычно, но он… Он чувствовал любую фальшь, и она это знала. Это могло означать только одно: картина благополучия предназначалась кому-то ещё, третьему, незримому участнику их встречи, которому совсем не надо было знать…