Энн Райс - Черная камея

"А что, если он не понравится мне, тетушка? – спросил я. – Кроме того, я пока не хочу уезжать в Европу. Нельзя оставлять дом. Что с ним будет? Папашка только что умер. Мы пока не можем строить такие планы".

"Нет, мы должны их строить, мой дорогой мальчик, – сказала она. – А Нэш Пенфилд прилетает сюда в пятницу. Мы закатим хороший обед и посмотрим, как Нэш тебе понравится, а если он тебе не приглянется – хотя, честно говоря, я этого себе не представляю, – то мы найдем кого-то другого. Но тебе нужен учитель, тебе нужен тот, кто продолжит то, что не успела завершить Линелль".

"Ладно, заключим сделку. Ты встанешь с постели, три раза как следует поешь за завтрашний день, и тогда я встречусь с мистером Пенфилдом. Как тебе такие условия?"

"У меня предложение получше, – сказала она. – Завтра ты ляжешь на обследование в Мэйфейровский медицинский центр, а я встану, позавтракаю и поеду с тобой, ну как?"

"Какое еще обследование?" – спросил я, заранее зная ответ. Мне там просветят мозг, сделают томографию, энцефалограмму, или как там еще это называется. Будут искать, нет ли у меня повреждений височной доли большого мозга – какого-либо физического отклонения, чтобы объяснить, почему я вижу и слышу не так, как другие. Я не удивился, хотя доказал теперь, что Ревекка Станфорд действительно существовала и была убита, я не удивился. А если что и удивляло, то только одно – почему меня не обследовали раньше. И я подумал про себя – что ж, как-нибудь переживу, зато потом не придется об этом думать.

"Так и быть, я лягу в этот центр, но, надеюсь, не окажусь в психиатрическом отделении".

"Мальчик мой, мне не меньше, чем тебе, отвратительны психушки, – ответила тетушка. – Но я бы считала, что не выполнила свой долг, если бы не уговорила тебя пройти медицинское обследование. Что касается больницы, то это просто чудо: там лучшие на всем юге доктора и оборудование".

"Знаю, тетушка Куин. Ты должна помнить, что Линелль собиралась работать там в исследовательском отделе. Кто в окрестностях Нового Орлеана не слышал о Мэйфейровском медицинском центре? Я ведь там даже побывал, любимая тетушка. Вместе с Линелль бродил по отделанным гранитом коридорам. Это была ее сбывшаяся мечта, помнишь?"

На меня навалилась черная тяжесть, когда я вспомнил, как Линелль, постукивая высоченными каблучками, водила меня по больничным коридорам, демонстрируя оборудование последнего поколения и новейшие достижения.

Мне запомнилась одна мелкая подробность: в каждом отделении больницы вдоль стен стояли широкие удобные скамейки для родственников и друзей, навещавших пациентов. Палаты были отдельными. И во всех стояли кресла для посетителей.

"Я не могу без грусти вспоминать о бедняжке Линелль, – сказала тетушка, словно прочла мои мысли или догадалась о них по моему блркдающему взгляду. – Линелль, Милочка, Папашка – все это так ужасно, так грустно. Но мы должны думать о жизни, Квинн. У нас нет другого выбора. Надо двигаться дальше. Нам придется пройти обследование и в конце концов выяснить, есть ли у нас причина для беспокойства".

"Для беспокойства? Ты читала письмо незнакомца! Тебе известно, что не я его состряпал, не я написал. Я рассказывал, что он побывал в моей комнате, он побывал на острове еще раз после моего предупреждения. Я так разозлился, что сжег его книги. А теперь еще эта надпись. Что она означает? И камеи. Как все это связано?"

Она слушала внимательно, глядя на меня с любовью.

Я рассказал тетушке, что мне привиделась Ревекка, висящая на заржавленном крюке, и что после меня нашли на полу без сознания.

"Жасмин говорила, что ты упал так, словно тебя ударили по голове. Ты даже не закрыл глаза. А потом очнулся, вот и все".

"Выходит, у меня случился припадок? – спросил я. – И Жасмин это видела?"

"Вообще-то она этого не видела, – ответила тетушка Куин. – Но лучше, если мы поговорим об этом завтра, по дороге в больницу. Что касается таинственного незнакомца, то у нас повсюду расставлена охрана. И Обитатели Флигеля тоже начеку. Есть еще одно дело на завтрашнее утро..."

"Пэтси наконец нашлась, и завтра огласят завещание", – догадался я.

"Совершенно верно. Поэтому заранее возьми себя в руки. У меня есть кое-какие надежды, кое-какие планы. Твой дедушка был единственным сыном Гравье. Ладно, посмотрим, как там все получится. Теперь ступай к себе, Большая Рамона, наверное, уже заждалась. Поцелуй меня как следует. Я люблю тебя".

Я наклонился, чтобы поцеловать ее, с удовольствием вдыхая запах ее духов, наслаждаясь прикосновением к мягким седым волосам.

"Спокойно ночи, дорогая, – сказал я. – А где твоя ночная компаньонка, Жасмин?"

"О, она весьма несговорчивое создание. Заявила, что устала после поездки на остров. В голове у нее сумбур. Совсем скоро она станет нашим единственным спасением, и это ей прекрасно известно. Думаю, она просто боится трудностей".

"Что ты имеешь в виду?"

"А кто, по-твоему, будет здесь всем заправлять, когда мы с тобой уедем? – спросила тетушка, пожав плечами. – Это по силам только Жасмин".

До сих пор я об этом не подумал, но сейчас мне идея тетушки показалась очень разумной. Сколько раз, заходя в бунгало, я заставал там Жасмин за работой на компьютере. И кто лучше нее проводил экскурсии по дому?

"Отлично, просто отлично! – сказал я. – Мне нужно с ней поговорить".

"Нет, позволь мне все ей объяснить, – возразила тетушка. – Она скоро придет. Сейчас она в спальне Папашки. Я попросила ее заняться его ценностями, так она вознамерилась провести там всю ночь. Ступай и скажи этой девочке, чтобы она прервала свою инвентаризацию, нужно ведь и отдохнуть. Я не засну сегодня, если ее не будет рядом".

У меня что-то щелкнуло в голове. И в теле тоже. Жасмин одна в спальне Папашки.

Я поднялся по лестнице как мужчина, спешащий к своей невесте. По дороге заглянул к Большой Рамоне, убедился, что она крепко спит, и пошел дальше.

Дверь в Папашкину комнату была открыта. Кровать с крепкими столбиками ты видел – она одна из самых старых в доме. Жасмин сидела на кровати, в бархатных подушках, с бокалом красного вина в руке. Бутылка стояла рядом на столике.

Одета она была очень соблазнительно – в коротенькую кожаную юбку и плотно облегающий леопардовый топ, который очень шел к ее темной коже и стриженым желтым волосам. Одну ногу она согнула в колене, вторую вытянула. Туфли на шпильках. Краешек белых трусиков. Более откровенного приглашения не могло и быть. И я единственный гость.

Я закрыл дверь, щелкнул замком.

Жасмин вздохнула и отставила бокал под лампу на столик. Я сел рядом и обнял ее. Коснувшись губами ее губ, я ощутил, как в ней сразу вспыхнул огонь. Она прильнула ко мне грудью, и я сжал ее с таким отчаянием, что, наверное, сделал ей больно. "Господи, вот где настоящий рай". Моя рука скользнула вверх по ее ноге и дотронулась до шелковых трусиков, ощутив под ними жар.