Олеся Перепелица - Почти мертвые трупы

Ничего страшного не случилось. Я ведь не могла заключить сделку с демонами? Не могла. Значит, все нормально и не стоит верить первой попавшейся нечисти. Немного успокоившись, я встала и поспешила к дому Катерины. Нужно в тепло, сесть и успокоиться. Со мной все нормально и ничего не происходит. Все хорошо. На крыльце, точнее на одиноко стоящем стуле практически дремал Алекс, но стоило калитке открыться, как он мгновенно проснулся. — О, ну что там? Ты какая-то белая… — сразу накинулся на меня друг. — Все хорошо, — озвучила я свою мысль. — Это не водяница… Увидев вопросительный взгляд Алекса, я пересказала слова духа. Горло уже начало першить, кажется, у меня поднималась температура. Только свалиться с простудой не хватало. — А что Катерина? — уже начиная стучать зубами, спросила я. — Так она к бабушке Августине ходила, — пояснил Алекс, но увидев мой ничего непонимающий взгляд, объяснил. — Местная старушка, которая сдает дома приезжим. Ее все зовут «бабушка Августина». — На счет последнего я догадалась, — заметила я. — К самой Августине или у нее кто-то живет? — Ты не просила, но я узнал, — с явной гордостью ответил друг. — К ней поселился три дня назад некий Никифоров Аркадий Алексеевич. Он приехал буквально на следующий день после смерти этого… Николая, кажется? И сразу пошел в гости к нашей Кате. Это мне соседка напротив рассказала. — Любопытно, — пробормотала я. Вот и приезжий, о котором мне почему-то не хотела говорить Катерина. И, если отталкиваться от моей версии про приезжего мародера, вполне возможно, что он причастен к раскопке могилы Николая. История становилась все более запутанной. Да и призрак в реке совершенно не радовал. — Знаешь, а мне нравятся наши отпуска, — как будто прочел мои мысли Алекс. — И не говори, — согласилась я. — Я, кажется, уже говорил, что ты — магнит трупов? Кинув на Алекса мрачный взгляд, я прошла в дом. Мне нужно было срочно переодеться и залезть под теплое одеяло. Хотя что-то в теории патологоанатома было. Мне снова снилась расплывчатая комната. Не успела я сделать хоть шаг, как Виктор плавно, но от этого не менее быстро, повернулся ко мне. Мне хотелось посмотреть на его губы, чтобы хоть так узнать, что он говорит, но меня словно магнитом притягивали его глаза. Абсолютно черные воронки затягивали меня, не давая шанса вздохнуть. Темнота была везде, не давая шанса выбраться.

Четвертая глава. Дела минувших дней

С утра пораньше, а точнее с рассветом, мы пошли к «бабушке Августине». Алекс настойчиво постучал в дверь маленького деревенского домика, покрашенного в грязно-зеленый цвет. Не выспавшись, я отчаянно зевала и пыталась сосредоточиться. Получалось это плохо. Ждать пока нам откроют пришлось долго. Когда уже создалось впечатление, что в доме никого нет, наконец, тихо клацнула щеколда. Дверь открыла низенькая, сухонькая старушка, одетая очень аккуратно. У нее было приятное лицо и серо-зеленые проницательные глаза. — Здравствуйте, — улыбнулась я. — Мы к Аркадию Алексеевичу. — О, проходите, — миролюбиво ответила Августина. — Аркадий Алексеевич в своей комнате. Он как раз только закончил завтрак. Старушка провела нас к комнате и удалилась вглубь домика, что-то напевая себе под нос. Я осторожно постучала. — Проходите, Августина. Открыто, — раздался приятный мужской голос из-за двери. — Извините, что потревожили, — проходя внутрь, обратилась я к Аркадию, сидящему за столом. Никифоров оказался мужчиной лет сорока на вид, спортивного телосложения и, похоже, военной закалки. Его волосы, уже основательно тронутые сединой, были коротко подстрижены под ежик, на скуле виднелся тонкий шрам, взгляд был холодный и сосредоточенный. Мужчина привстал, расправив плечи, и окинул нас цепким взглядом. — Кто вы? — поинтересовался он. — Я - Вера, частный детектив, — представилась я. — А это мой помощник Алекс. — А, вас Катя ведь наняла, — сощурил глаза Никифоров. — Вы те самые шарлатаны… — Шарлатан только она, — предательски ткнул в меня пальцем Алекс. — Я честный патологоанатом. — Падальщик, — пробормотал мужчина. — Почему вы так негативно сразу настроены? — нахмурившись, спросила я. — Потому что на воровку вы работаете, — ударил по столу Никифоров. — Простите? — растерялась я. — Катя ведь часы вас просит найти? Так это часы моего отца! — Подождите, Катерина сказала, что они принадлежат ее деду — Николаю Раковскому. — Сказала, — выплюнул мужчина. — Ведь даже описать, как они выглядят, наверное, не сможет! По вашим глазам вижу, что угадал. — Может, тогда расскажите нам правду? — предложил молчавший до этого Алекс. — Зачем? — прямо спросил Никифоров. — Если эти часы по праву принадлежат вашему отцу, то мы отдадим их вам, — высказался друг, даже не посоветовавшись со мной. Я кинула на него мимолетный взгляд. Правда правдой, но нанимала-то нас Катя! Никифоров задумчиво посмотрел на нас и жестко усмехнулся. Но вместо того, чтобы послать ко всем чертям — неожиданно кивнул. — Присаживайтесь, это долгая история, — указал он на аккуратно сложенный и убранный диван. Да и вообще во всей комнате сквозил порядок. Все было на своих местах, ни одной разбросанной или валяющейся вещи. Просто как в казарме. — Началось все весной тысяча девятьсот сорок пятого года. Мой отец — Алексей Сергеевич Никифоров был офицером советской армии, полк которого располагался в тылу. Он почти всю свою жизнь посвятил поиску нашей семейной реликвии, которая была украдена еще у моего прадеда — тех самых часов, которые вы ищете. Той весной он узнал, что они хранятся в музее под Веной, из которого нацисты не успели все вывезти. Однако сам он не мог за ними отправиться. Мой отец, по счастливой случайности, поймал двух дезертиров, сбежавших из штрафной части и обворовывавших обоз роты. И предложил им сделку: он обеспечивает им места в своем тыловом полку, если они принесут ему эти часы. Одним из этих дезертиров и был Николай Раковский, а второго звали Александр Варумов, — сжал кулаки Никифоров младший. — Они не смогли отказаться. Эти дезертиры достали часы, мой отец их видел своими глазами, но в момент их встречи случился удар с воздуха. Все трое оказались тяжело ранены, мой отец после этого остался калекой на всю жизнь. Их развезли по разным госпиталям. Последнее, что запомнил мой отец, это то, что часы были у Раковского. Он пытался их найти после окончания войны, но не смог. Мой отец умер семь лет назад. И даже на смертном одре его последней фразой было: «Найди часы». — Как вы вышли на Раковского? — Из-за тщеславия его внучки, — усмехнулся Никифоров. — Об этом поганом дезертире написали целую статью, как о великом ветеране, скончавшемся на днях. Конечно, в статье не было и слова о дезертирстве и штрафбате, только упоминание полка моего отца. В котором Раковский, оказывается, доблестно служил во времена войны. Я сразу же приехал к Кате и спросил про часы, но эта внучка предателя ничего не знала и выставила меня за порог. И в тот же день наняла вас, чтобы вы нашли уже, оказывается, ее семейную реликвию. — Может, тогда часы у Варумова? — предположила я, уже зная, что в доме их нет. — Нет, я нашел его семью еще несколько лет назад. Часов у него не было, — холодно ответил Никифоров. — Зачем вы разрыли могилу Николая? — задала я провокационный вопрос, хотя еще не былf до конца уверена, что в этом виноват именно Аркадий. — Потому что в доме часов не было. Прежде, чем вызвать вас, его внучка бы и доски повырывала. — Эти часы настолько ценные? — заинтересовался Алекс, за что тут же удостоился мрачного взгляда мужчины. — Как семейная реликвия, — отчеканил он. Да уж если эти часы принадлежали еще прадеду Аркадия, а точнее еще более давним родственникам, то ценность они представляли куда большую, чем просто семейная реликвия, — про себя отметила я. — То есть вы думаете, что часы в могиле? — уточнила я. — По-моему, это логично. Тут я не могла признать его правоты. Только вот вряд ли набожная Катя разрешит выкапывать могилу своего дела даже ради часов. — Но, боюсь, теперь кладбище хорошо охраняется. Сторож сутками не спит, да и собаку завел, — мрачно пояснил Никифоров. — Что же, спасибо за информацию. Если мы найдем часы, то дадим вам знать, — улыбнулась я, вставая, и из чистого любопытства спросила. — А вы военный? — Элитное подразделение «морских котиков», — не без гордости ответил Аркадий, подтверждая мою догадку. — Ух ты, — вдруг загорелись глаза Алекса. — А правда… — Алекс, — выразительно посмотрела я на друга, но он не понял намека. — Вера, иди, я тебя догоню. Всегда хотел вот спросить… Махнув рукой, я вышла из комнаты и столкнулась с Августиной. — Вы уже уходите? — расстроено воскликнула она. — А я вам чая с булочками хотела предложить. Сама пекла… На секунду я растерялась, смотря на ее расстроенное лицо, но быстро кивнула: — Так я могу задержаться, как раз друга подожду. — Снова военные игрушки обсуждают, — проницательно заметила старушка. — Пойдемте. В кухне витал запах только что приготовленного хлеба. Я жадно втянула носом этот неповторимый запах, присаживаясь за стол, укрытый цветастой скатертью. Хозяйка засуетилась, и поставила передо мной громадную чашку чая и полное блюдо еще горячих булочек. Тесто оказалось очень нежным — Очень вкусно, — искренне заметила я. — Кушай, кушай, — заулыбалась Августина, видя мое довольное лицо. — Я слышала, что вы к Кате нашей приехали. Частный детектив? Я кивнула, уже не удивляясь массовой осведомленности. Слухи распространялись здесь мгновенно. — Бедная Катенька, последнего родственника потеряла, — покачала головой старушка. — Я-то еще и отца, Боже храни его душу, помню. Добрейший был человек. — Он ведь тоже утонул? — припомнила я слова Раковской. — Да, — грустно кивнула Августина. — Вот как чувствовал он: не ходил на озеро, не любил он плавать. А в тот день, как взбрело что-то в голову, выпил и решил протрезветь так. Ведь из благих намерений — не хотел перед дочкой пьяным появляться. И захлебнулся-то. Не удивительно, на пьяную-то голову. У нас после этого Катя к озеру и близко не подходит, боится бедная. — Я слышала, у вас в озере часто тонут, — взяв вторую булку, заметила я. — Да уж, случается частенько. Но все приезжие, в основном — искатели золота. Как этот ныряльщик последний. Такие же приезжали и тонули. Хм, похоже, призрак топит исключительно приезжих, ну если исключить отца Кати, который сам был виноват. Кто-то из местных, который не хочет, чтобы чужаки богатства разграбляли? Если эти богатства, конечно, есть. Очень похоже. Если бесчинства начались пять лет назад, то и погибнуть местный должен был тогда. — Извините, а где-то пять лет назад кто-то умирал у вас? — спросила я. — Ох, дай-ка я вспомню, — задумалась всего на секунду Августина и, заметно помрачнев, медленно кивнула. — Конечно, Филипп… Аркадьевич тогда скончался. Сердце старое было, уже не выдержало нервов. Слег совсем, а через день и скончался. — А почему нервничал? — спросила я. — Да к нам тогда люди приезжать начали, тут хотели коттэджный городок у озера открыть. Вот Филипп и возмущался сильно, что природу загубим. Застройку тогда и сорвал. Точнее не совсем он, тогда еще один приезжий утонул. Кто он так и не узнали, у нас в безымянной могиле-то и похоронили, еще на старом кладбище. Но застройщики эти перепугались, да и газетчики молву разнесли. Плохая слава пошла. Вот во время этой шумихи и не выдержало сердце у бедного. Скончался и так и не узнал, что оставили то нас в покое. Страшная история, — покачала головой Августина. Вот вам и призрак… — подумала я, чуть не подавившись чаем. Похоже, Филипп никак не может упокоиться из-за этого случая. Вот и топит приезжих, даже логично, что у озера — ведь именно коттэджи хотели строить. — А где его похоронили? — спросила я. — На кладбище у нас. Сбоку, у ограды совсем. Только вот я и убираюсь там, цветы приношу, но только полевые. Он не любил выращенные, говорил, что они ненастоящие. У него совсем не было родственников. Только я с ним была в последние часы, — еще более погрустнела Августина. — Так и сидела с ним… Говорила что-то. — Простите, — извинилась я, сжав старческую ладонь. Августина искренне мне улыбнулась, хотя в ее выцветших глазах стояла грусть. Я еще сильнее сжала ее пальцы, не зная, что сказать. Сердце предательски сжалось. — Нечего, деточка. Старые дела уже, — улыбнулась Августина, похоже, впадая в воспоминания, и внезапно добавила. — Знаешь, мы с ним повенчаться хотели… Вот на старости лет совсем маразм поразил нас. В наши-то годы, людям-то только на смех. Да и не суждено нам, похоже, было… Ты, девочка моя, пока молодая, не упускай свой шанс. Потом, когда оглянешься, поздно будет, поверь старой женщине. К горлу окончательно подкатил комок, а глаза защипало. Не в силах сказать и слова, я просто кивнула. Тут в кухню зашел Алекс, удивленно посмотрев на готовую уже просто расплакаться меня. — Эм… Вера, идем? — осторожно уточнил он. Я кивнула, вставая. Обняв Августину на прощание, я быстро направилась на улицу, где меня догнал друг. Смотря, как я нервно пытаюсь поджечь сигарету, он удивленно вскинул бровь. — Ты в порядке? — Да, — наконец-то подкурив, ответила я. — Я знаю, что за призрак в озере. — Ого, и кто же? — заинтересовался Алекс. — Филипп Аркадьевич. Он как раз умер в это время и у него есть все основания мстить приезжим. — Круто, — заметил друг. — И как его теперь упокоить? — Или дождаться, когда он утопит всех приезжих, тогда он упокоиться, или сжечь труп, — сделала я не очень утешительный вывод. — Он похоронен на местном кладбище. — Ну вот и займемся ночью, — с энтузиазмом ответил друг. — Ты спалишь тело этого Филиппа, а я докопаю могилу Раковского и найду часы. — Замечательный план, — пробормотала я. — И вообще, зачем ты сказал Аркадию, что мы отдадим ему часы? Нас, точнее меня, наняла Катя, пусть даже эти часы не ее, на самом деле. — Да не собирался я ему их отдавать, — даже обиделся Алекс. — Просто я хотел, чтобы он нам рассказал всю правду. Между прочим, неплохо получилось. — Знаешь, у меня такое ощущение, что рассказал он нам правду лишь затем, чтобы мы раскопали могилу… — Ему-то это зачем? — не понял Алекс. — Часы-то у нас будут. — Угу, может, я параноик, но стукнет он нас по голове, как только часы будут у нас… — Согласен, ты — параноик, — смерил меня скептичным взглядом друг. — Классный парень, между прочим! Он мне столько про «морских котиков» рассказал. — Ну-ну, посмотрим, — не разделяла я радости друга. — Как ты собираешься раскопать две могилы? Ты слышал Никифорова, там сторож и собака. — Сторожа я беру на себя. Думаю, бутылка местного самогона, выпитая на двоих, решит проблему. А ты разбирайся с местным песиком. — Вот какого черта ты меня втягиваешь в неприятности, а? — возмутилась я. — Сколько раз я мог тебе сказать эту фразу, но я же молчал! — Ты не молчал. Ты жаловался. — Почти молчал. Мог жаловаться громче и гораздо нуднее, — заметил друг. — Да уж, тяжело представить это зрелище, — пробормотала я. Но, похоже, выбора нет. Найти часы — это моя работа. А оставлять призрака, который топит людей, я просто не могла. Нет, нужно закончить это дело. Когда начало смеркаться, мы с Алексом разделились. Друг, положив лопаты, которые мы украли на время у Катерины, у ограды, уверенно направился к маленькому домику сторожа, где уже горел свет. Под курткой у него было даже две бутылки самогона, купленные в «Хоме». В друге я совершенно не сомневалась. Осмотрев хилую железную ограду и ряды могил, я перелезла на территорию кладбища, так как ворота были уже закрыты. Людей здесь не было, да и само кладбище находилось в некотором отдалении от поселка — домики были уже практически не видны. Стоило мне ступить на землю, как откуда-то сбоку раздался рык. Я резко повернулась на звук: из-за могилы, скаля зубы, выступил крупный ротвейлер. Его глаза были опасно сужены, а клыки выпирали вперед. Судя по его стойке, пес собирался броситься на меня. Опережая его, я посмотрела прямо в маленькие черные глаза-бусинки, устанавливая связь. «Стой», — послала я мысленный приказ, заставляя животное дернуться и замереть. Ротвейлер перестал рычать. «Я — друг. Высокий парень — друг», — послала я мысленную картинку. Животное задумчиво мотнуло головой и село. Хвост ротвейлера начал быстро мотаться из стороны в сторону, а глаза преданно уставились на меня. Облегченно вздохнув, я прервала контакт. Ротвейлер преданно подошел ко мне, как самый настоящий щенок. Открыв сумку, я достала палку колбасы. Усевшись прямо за могилами, я по-братски разделила еду. Пес с жадностью принялся за лакомство, чуть повиливая хвостом. — Хороший песик, — погладила я его по черной шерсти. — Только к озеру не ходи, а то и тебе достанется. Теперь оставалось ждать Алекса. Друг вышел из домика, когда уже совсем стемнело. Шел он уверенно и ровно, но меня заметил только, когда я махнула рукой. — Что собака? — издалека спросил он, увидев преданно лежавшего пса у моих ног. На приближение Алекса ротвейлер поднял голову и принюхался. — Друг, — подтвердила я псу. После этой фразы патологоанатом перестал быть интересным для собаки. — Хорошо ты нашла общий язык, — прокомментировал друг. — Знаешь где могилы? — Филиппа — вот там у ограды, Раковского — через три слева. — Тогда пойдем, — подхватывая лопаты, сказал друг. — А охранник? — все-таки уточнила я. — Спит и будет спать еще долго, две бутылки самогона на одно лицо и почти без закуски — это не шутки, — усмехнулся друг. — Я вообще не пил, только делал вид. — И как ты смог его споить? — не смогла сдержать я вопроса, направляясь вслед за патологоанатомом к могилам. — Пожаловался, что с женой развелся, а даже выпить не с кем. Он тоже разведенный, так что прочувствовался, — весело заметил патологоанатом, замирая у одной из могил. Посветив фонариков, он вслух прочел: «Николай Ефремович Раковский». — Так, мне сюда, держи свою лопату. Подхватив орудие, я пошла дальше, просматривая имена на могилах. Наконец, взгляд уперся в нужную уже мне надпись. На бедной могиле были аккуратно разложены свежие полевые цветы. Аккуратно подхватив их, я отложила в сторону, стараясь не измять, и принялась за работу. Через некоторое время руки начали противно ныть, но я не обращала на это внимание. Наконец, лопата глухо ударилась о крышку гроба. Ударив по двум замкам лопатой, я легко их сбила — металл был ржавый и сразу же разлетелся. Отложив лопату, я открыла гроб: тело уже почти полностью разложилось, оставив только скелет. Я решительно плеснула воспламеняющейся жидкостью на кости. Кинув взгляд на поселок, я очень понадеялась, что никто не заметит огня вдалеке. Чиркнув спичкой, я кинула ее вниз — кости вспыхнули мгновенно. — Ого, — хмыкнул сзади кто-то. От неожиданности я резко подскочила, разворачиваясь и готовясь запустить что-то противника. Но напротив стоял всего лишь перемазанный с ног до головы грязью Алекс. — Не дергайся ты так, — пробормотал он, с опаской рассматривая кострище. — У Николая в могиле часов нет. — Ты уверен? — растерялась я. — Я только что облапил весь труп и сам гроб, — уверил меня друг. — И еще я, кажется, слышал чьи-то шаги… — Алекс, иди к черту! — вздрогнула я, невольно оглядывая кладбище. — Давай убираться отсюда, пока местные не набежали, — тоже затравленно осмотрелся Алекс. — Нет, нужно закопать могилу так, чтоб не осталось следов, — упрямо заметила я, переводя взгляд на огонь, жадно пожирающий все на своем пути. — Ты шутишь?! Да сюда весь поселок сбежится, пока мы будем приводить могилу в порядок! — Не сбежится, — сама сомневаясь в своих словах, ответила я, но и оставить могилу в таком виде я просто не могла. Августина не переживет такого вандализма. Воспоминания о бедной старушке сжимали сердце. Нет, она не должна увидеть следов этого ужаса. Друг мрачно посмотрел на меня, но увидев мое выражение лица, только махнул рукой. Дождавшись, когда огонь поглотит кости, мы принялись быстро закапывать могилу. Вдвоем дело пошло гораздо быстрее. Наконец, окончательно измазавшись в грязи и пропитавшись дымом, мы практически вернули могиле первоначальный вид. — Все? Побежали отсюда, может, теперь у меня паранойя, но я слышу нарастающий шум. Я кивнула, укладывая цветы на могилу. Теперь можно уходить. Подхватив лопаты, мы перебрались через ограду с другой стороны и поспешили к поселку. Еще только начав подходить к домам, я поняла, что опасения Алекса не безосновательны. Почти везде уже горел свет, а улицы были далеко не пустынны. Правда, в доме Катерины было еще темно. — Нужно быстро и незаметно вернуться в дом, — тихо прошептал Алекс. Я судорожно кивнула — попасть под горячую руку разъяренной толпе, мне совершенно не хотелось. Мы обошли дома и с другой стороны подошли к особняку Катерины, не попав никому на глаза. Да только через центральный вход было не пройти. Я вскинула взгляд, смотря на чуть приоткрытое окно второго этажа — это была комната Алекса. Брусья, из которых был сложен дом, были довольно широкими, а второй этаж, в принципе, не таким уж и высоким… Шум на улицах нарастал. Первым решился Алекс, он быстро поставил ногу на выпирающий брус, руками цепляясь за следующий. Чуть подтянувшись, он смог переставить ступни еще выше и вцепиться в подоконник. Он, буквально выбив ставни своим телом, ввалился в комнату. Через секунду его перепачканное лицо появилось в окне: — Давай лопаты. И сама забирайся: я тебя подтяну. Да только у меня не было двухметрового роста Алекса, чтобы вот так в два шага оказаться наверху. Передав перепачканные «улики», я сделала глубокий вдох и вцепилась в наивысший брус, до которого смогла достать. Впиваясь ногтями в дерево, я подтянулась, упираясь ногами в здание. Протянутая рука Алекса была прямо надо мной. Закусив губу, я попробовала коленями упереться в дерево и освободила одну руку. Ноги мгновенно соскользнули, но друг крепко схватил меня, не давая упасть. Мой желудок, кажется, грохнулся в пятки. Из-за всех сил вцепившись в Алекса, я все-таки смогла подтянуться и свалиться в комнату. Мы вдвоем упали на пол, тяжело дыша. В доме вдруг начал нарастать какой-то шум. Были слышны поспешные шаги. Мы переглянулись и, не сговариваясь, рванули к кровати. Стоило нам вдвоем упасть на матрас и с трудом укрыться одеялом, как дверь открылась. Сквозь опущенные веки я разглядела ошарашено замершую Катерину. Алекс, которому я уперлась локтем четко в печень, тихо выругался сквозь зубы. Девушка, кажется, восприняв фразу к себе, тихо пролепетала: — Извините. И поспешно вышла из комнаты, закрыв за собой дверь. Алекс тут же столкнул меня с себя: — Черт, ты такая тяжелая! — Кто бы говорил, — фыркнула я, пытаясь перевести дух. — Кажется, Катерина в тебе разочаровалась. — Кажется, она в тебе разочаровалась, — передразнил меня друг. Все-таки я облегченно вздохнула. Похоже, нам повезло. Шум на улице и в доме начал потихоньку стихать. Дождавшись, когда все окончательно уляжется, я тихо вышла из комнаты Алекса и вернулась к себе. Ну и ночка. Но хоть с призраком на озере мы разобрались. — Эй, — вдруг раздался едва различимый шепот откуда-то с улицы. Нахмурившись, я высунулась из комнаты: из соседнего окна на меня смотрел перемазанный Алекс. — Чего тебе? — тихо спросила я, боясь, что нас услышат. — Салфетками поделись. Не хочу в таком виде из комнаты выходить. Выразительно покрутив пальцем у виска, я достала из сумки пачку и протянула другу. — Спасибо, — ответил он, исчезая в своей комнате. Полный дурдом. Я обессилено упала на кровать, думая только об одном: где же эти проклятые часы?!