Николай Берг - Мы из Кронштадта, подотдел очистки коммунхоза (Часть 2)

Слушаю ее и прикидываю — а стоит ей говорить, что хозяева ее — помре? Причем уже насовсем помре? Так-то если сказать — оно ее впечатлит. Наверное. А если это ее вообще дети, например, и она мне голову морочит? Или ее родичи приехать должны и она в самый ненужный момент заорет, что тут засада? Опросить и замотать ей рот? Да не настолько я Ремба, чтоб тут этими экзерцициями заниматься. Не к месту вспоминается недавний пациент — привезли его с вилкой в глазу. С пожилой соседкой поругался. Охота мне получить вилкой в глаз? Прислушиваюсь к ощущениям. Нет, определенно не охота. И про то, что ее покойные хозяева нынче покойны — промолчу.

Беседу провел быстро, но толком не узнал ничего конкретного. Быстрый обыск ничего особенного не дал, женских шмоток кучи, меховых вещей полно, обуви. Как у голливудской звезды после месячного запойного шоппинга, но все это не то, что мне нужно. По дороге снял без особой проблемы двенадцать перстней с рук девахи, все они соскочили с тонких восковых пальчиков легко, только темноватый тонкий перстенек из не гармонировавшего с роскошными перстнями серебра, на пальчике сидел плотно. Я его и оставил. Так и доложился инвалиду, ссыпав перед ним на стол половину из драгоценностей.

— Значит машину взяла некая Маринка? — уточнил калека.

— Да. Жып утром взяла, как раз перед стрельбой. Обычно приезжала вечером — эти-то покойные домоседы были. Патроны нашел только к дробовику, да к пистолетам.

— Что ж, тогда ждем. Наши скоро будут. Жалко, что тетеха не знает, куда они драпать собирались. Про пугалки спросил? Ну эти, ультразвуки?

— А ей запрещали от дома отходить — так что вроде как не в курсе. Может я пойду угомоню этих зомбаков? Ну эти. Проштрафившиеся слуги? Мне с ними в одном доме как-то неуютно. Тетка говорит — сама их боится, а вот хозяйка их того, шугала.

— Зомбаков? Чем интересно?

— Ну, тетка говорит — стимул у хозяйки был — поясняю я, не очень впрочем понимая — что в данном случае значит слово стимул. Ослов погоняли в Риме острой палкой, так ее и называли. Сейчас ослов стимулируют иначе.

— На девахе какие-нибудь электронные вещуги были? — уточняет блондин.

— Нет, никаких девайсов не было. Точно.

— Ладно, пошли глянем на этих зомби — решает красавец.

Загадка разрешается очень быстро — на легком столике у двери комнатки с запертыми мертвяками лежит довольно длинный жезл. Или палка? В общем мне его хочется назвать стрекалом для скота — в игре про 'Фаллаут' как раз такое было у рабовладельцев. К холодному оружию относилось. Беру стимул в руку, нажимаю кнопку. Жезл тихо трещит электрическими разрядами.

— На шокер похоже — замечает снизу инвалид, внимательно наблюдающий за моими действиями.

— Шокеры на зомбов не действуют — напоминаю я ему.

— В курсе. Ну, открывай дверь, я страхую.

Дверь открывается и на меня вываливается смесь духов и ацетона с легким привкусом падали. В полупустой комнате четыре человека. Бывших человека. Они чистые, без кровищи, сразу отмечаю на одном ярко-оранжевый комбинезон, другая фигурка — очень изящная — в дурацком наряде французской горничной. Совершенно непроизвольно трещу стрекалом. Зомби как-то испуганно начинают неуверенно, но поспешно, двигаться от меня подальше. Это сильно удивляет.

— Ишь, ученые уже — замечает блондин.

— Ну значит так подобрали параметры тока, что он сильно не нравится зомбакам. И видишь — выработали условный рефлекс. Они уже звука боятся.

Трещу опять. Зомби кучкуются в дальнем от двери углу. Определенно им не хочется нападать…

— Неплохо. Я еще удивился, что у этого козла за расчеты и записи на компе. Полезная штука, получается. Ребята толковали, что у Волховской ГЭС заграждения электрические выставлены и зомбаки не лезут туда, а тут еще проще можно оказывается. А хозяев этих сраных я бы еще раз убил, такую девчонку угробили, суки — говорит блондин, глядя на длинноногую, красивую и в смерти девушку в нелепом наряде горничной — фартучек, умопомрачительно короткая юбка, наколка на почти не растрепанной прическе.

— Может не будем их кончать? — спрашиваю я напарника.

— С чего бы? Горняшка понравилась? — спрашивает красавец. Глядя при этом куда-то в сторону. Я кошу туда глазом — куча какого-то хлама в углу.

— Нет, но показать такой результат стоит кому-нибудь из некролаборатории.

— Как скажешь. Потрещи еще и аккуратно глянь — что в двух цинках — в мусорной куче — предлагает напарник.

Одна жестянка пустая — несколько конфетных фантиков и все, а вот во второй гремят, перекатываясь винтовочные мосинские патроны — их немного, меньше сотни, но нам это очень к месту. К сожалению больше в куче хлама нет ничего интересного, я зря ворошу ее берцем. Молоденькая горничная тем временем начинает по стеночке тихо приближаться к нам. Но стоит только опять протрещать стимулом — она тут же покорно отступает.

Выбираемся из комнаты, запираем дверь. Тащу в компьютерную цинк с громыхающими в нем в такт шагам патронами. Отмечаю некую странность — впервые при мне зомби нормально ходит на каблуках — сколько до того видел — все либо ковыляли не пойми как, либо были босы, либо каблуки обломаны. Впрочем и живые-то женщины и девушки в массе своей на каблуках ходить не умеют — что сразу заметно и щиколотки вихляются и сутулятся дамы и идут неуверенно, на полусогнутых в коленках ножках…

— Твари — глухо говорит блондин, сбивая меня с мыслей. Хотя и мысли-то прямо сказать — так себе были.

— Обычные зомби — пожимаю я плечами. Патроны раздраженно брякают в цинке.

— Не про них. Про этих сраных сектантов. Моя старшенькая когда вырастет — такой же красавицей станет. Как подумаю, что ее кто-то вот так просто развлечения ради…

— Мир несправедлив — брякаю я вместе с патронами банальную очевидность.

— Я когда ноги потерял, всерьез решил с собой кончить — неожиданно признается калека. Молчу, жду, что еще скажет. Но он тоже молчит, так же молча забирает цинк, начинает добивать патронами оставшуюся ленту. В конце концов молчать уже не вежливо, приходится в соответствии с деонтологией все же проявить заинтересованность.

Потому спрашиваю, что ему помешало выполнить задуманное, с виду он не производит впечатление робкого субьекта.

— Жена с дочкой. И друзья. Тяжело было — как никогда раньше. Я был уверен, что уйдет от меня. Она у меня красавица — пояснил мне калека и продолжил — а она не ушла. Мне после этого стыдно стало. Я-то их бросить никак не мог. Ну а други помогли найти новую работу. Семью ж кормить надо.

— Ну это да. Тут главное, чтоб был якорь. Который в жизни держит. Ну и чтоб было ради кого жить. Это-то я знаю! Незадолго до Беды я своего однокашника встретил. Он еще похвастал, что в телевизоре его покажут, вот как раз на эту тему.