Книга превращений - Ньютон Марк
С перекрестка Сахем-роуд и Гата-Социаль Кейли увидел полоску дневного света там, где пещеры встречались с городом, и нервно сглотнул. Он совсем потерялся в окружении ставших вдруг агрессивными мужчин и женщин и теперь вертел головой, стараясь не отстать от других. Сотни, а может, и тысячи людей окружали его, и все действовали как один, точно были единым организмом. В толпе он даже забыл о холоде – у входа в пещеру ветер всегда дул особенно сильно, как будто и стихия способствовала сегрегации людей.
«Мне крышка, – подумал он. – На этот раз меня точно убьют».
Между рядами двигались люди с тачками, они развозили и раздавали всем оружие – самодельные клинки, закаленные и отточенные в темноте, подальше от всевидящего императорского ока. Кейли взял самострел, не тяжелый с виду; меч у него уже был. Мимо прошла еще женщина с тележкой, полной доспехов, и Кейли взял себе шлем; он был ему великоват, к тому же жутко тяжелый, но он решил, что лучше так, чем совсем без ничего.
Вокруг него все бурлило. Толпа гудела в напряженном ожидании и предвкушении: вот оно, началось, наконец-то они завладеют верхним городом. Несколько больших отрядов ушли вперед – старики и те, кто совсем не умел драться, сформировали колонны протеста, не боясь, что их постигнет судьба предыдущих демонстрантов, ведь теперь военные будут заняты; с ними пошли юнцы, которым было поручено проникать в любые районы города и устраивать там беспорядки. Для них это была любимая забава.
Расстановка сил еще не завершилась, когда Кейли получил записку. Ее принес посыльный Шалев – на нее работало много быстроногих мальчишек, которые носились от одного самоорганизованного отряда к другому, передавая информацию. Записку Кейли вручил высокий чумазый блондин с лошадиным лицом и кинжалом у пояса. Кейли развернул листок и уставился в закорючки. Избегая встречаться взглядом с соседями, он вернул листок парню:
– Я не умею читать.
Тот кивнул, развернул записку и во весь голос, так что было слышно всем, кто подошел посмотреть, в чем дело, прочитал:
«Кейли, ты пойдешь со мной убивать императора?»
Наконец, когда пламя уже начало проедать перекрытия потенциально опасного этажа, из лестничного колодца показались Тейн и Вулдон. И уставились на Фулкрома, который спокойно сидел перед ними, сложив руки.
– Что это вы так долго? – спросил он.
– Да там, внизу, война, или ты не заметил? – ответил Вулдон.
– Да, я слышал, – сказал Фулкром. – И что, дела плохи?
– Ага, даже смешно, до чего плохи. А ты-то чего тут делаешь? – поинтересовался Вулдон.
– Старые каналы связи больше не работают, – ровным голосом отвечал Фулкром. – А мне нужно с вами поговорить.
– Что-то я не понял, – вмешался Тейн. – Зачем же устраивать пожар? Или ты от напряжения спятил? Разве нельзя было прийти к нам в квартиру и там все обсудить?
Фулкром пересказал им то, что случилось за последнее время. Свою беседу сначала с императором, потом с Варкуром. Объяснил, что больше не служит в Инквизиции. И рассказал о том, что теперь будет с Рыцарями.
– Значит, старушка Лан больше не с нами? – переспросил Тейн. – Серьезно?
Фулкром покачал головой, встал и, опершись на край крыши, стал смотреть на Виллджамур.
– Но ведь ты с ней… вы ведь были близки, верно? – спросил Тейн. – Наверняка из-за этого все еще больше усложнилось.
– Верно, – ответил румель.
– То-то ты ушел.
Вулдон хрюкнул.
– В этом весь наш чертов город целиком, – сказал он. – Сначала он просит тебя отдать за него тело и душу, а потом, прожевав тебя целиком, остатки выплевывает.
– Император сохранит вам работу, – продолжил Фулкром, – но поскольку я из Инквизиции ушел, то мне больше нет к вам доступа. Отсюда и пожар. Пока вы сами по себе, но вполне возможно, что вам велят найти меня и Лан.
– Ну и ладно, – отвечал Тейн, – прикинемся дурачками.
– Тебе и прикидываться незачем, – буркнул Вулдон. – Не беспокойся, охотиться на вас мы не будем. – И Вулдон движением, которое для него было, можно сказать, эмоциональным, положил свою огромную лапу на плечо Фулкрому. – Я не любитель следователей, ты знаешь, но работать с тобой было приятно. А остальные пусть идут в задницу.
– Что ж, спасибо, – сказал Фулкром. – Но вам все равно придется продолжать работать на город, иначе вас комиссуют.
– Хотел бы я посмотреть, как это у них получится, – сказал Вулдон.
– Вы по-прежнему можете сделать немало хорошего, – продолжал Фулкром. – Вы нужны людям. Город на грани катастрофы.
– Да не, это так, временное, – буркнул Вулдон. – Военные с этим разберутся, и все опять будет как раньше.
– Военные в меньшинстве, и… похоже, на город надвигается еще что-то; император встревожен всерьез, это не просто его паранойя. – И он еще раз повторил им свой разговор с Уртикой.
– Мы с этим разберемся, когда придет время, – сказал Тейн. Он отвернулся и начал нюхать воздух. – До беды недалеко, – объявил он.
Фулкром сказал:
– Слушайте, мне надо возвращаться.
– Куда? – спросил Вулдон.
– Хороший вопрос, – отозвался румель. – Куда-нибудь, куда угодно. Подальше от империи и ее законов – вот все, что я могу сказать пока. – Даже произносить эти слова было ему странно: бежать от того, что некогда составляло всю его жизнь.
– И Лан с тобой? – спросил Вулдон.
Фулкром сунул руки в карманы.
– Ага. – Он бросил взгляд на догоравшее пламя, уже не такое жаркое, как раньше. – У нас тут есть еще одно дело с Ульриком, но как только мы ему поможем, сразу двинем отсюда.
– Береги ее, – сказал Тейн.
– Это она будет его беречь, если силы еще при ней, – заявил Вулдон.
Фулкром улыбнулся.
– Может, ты и прав.
Вдруг в крышу вонзилась прилетевшая откуда-то стрела, и их внимание переключилось на город. Кто-то завизжал. Фулкром пригнулся и побежал к краю крыши, Тейн и Вулдон за ним, готовые к бою.
Крики доносились снизу, где разворачивалась сцена.
– Это сражение, – бросил Фулкром через плечо, – насколько оно серьезно?
По меньшей мере дюжина юнцов с черными шарфами на лицах целенаправленно трусили куда-то по улице, на ходу взрывая ногами снег. Путь им преградили стражники – всего трое, да и те с одними мечами, – четвертый лежал неподалеку, мертвый, из его тела торчала стрела. Двое юнцов выпалили из самострелов, заставляя стражу прижаться к стене. Остальные деловито перезаряжали.
– Эти солдаты уже мертвы, – выдохнул Фулкром.
Юнцы в черных шарфах окружили стражников, вскинув самострелы к плечу, солдаты пытались обороняться мечами; стрелы тут же прошили солдатам руки и ноги, и те попадали на мостовую, пытаясь вжаться в стену. Видимо, их не собирались убивать быстро, над ним хотели покуражиться.
Вулдон и Тейн уже встали на край стены, но Фулкром крикнул им:
– Стойте!
И показал налево и вниз, где на пересечении трех улиц собралось не меньше ста гражданских – нет, не просто гражданских, в руках у них было самодельное оружие.
Их взгляды снова обратились к солдатам. Юнцы, подбадривая себя криками, как дикие звери, растерзали солдат у стены. Гражданские появились из-за поворота, и началась какая-то дикая вакханалия восторга.
– Какой у вас приказ? – спросил Фулкром.
Вулдон спустился со стены на крышу, Тейн соскочил за ним.
– Да, в общем-то, никакого.
– Возможно, что никакого уже не будет, – заявил Фулкром.
– Что ты предлагаешь? – спросил Вулдон. – Мы все еще хотим помогать людям. И наплевать, чем мы были раньше, – даже как императорские марионетки, мы все равно выручали людей из беды и спасали жизни.
– Вот именно, – подхватил Тейн. – В этом городе, сколько ни спасай, все равно кому-то где-то плохо. Так что можно и продолжать – скажи только, Фулкром, что нам делать, чтобы помочь по-настоящему.
– Я больше не отвечаю за вас, – сказал Фулкром.
– Что ты предлагаешь? – повторил Вулдон настойчиво. – Я спрашиваю тебя как человека, который понимает, что происходит, а не как представителя власти, который отдает приказы. Какая у нас цель?
