Скотт Сиглер - Инфицированные

83

Квартира 304

Дью поднялся по лестнице, когда языки пламени уже плясали в коридоре. По другую сторону огня он увидел огромного нагого человека, сжимающего что-то в каждой руке.

Сквозь дрожащий от жара воздух Дью видел, что человек стоит на одной ноге. Другая просто висит, поднятая над полом на пару дюймов. Человек развернулся и запрыгал прочь. Огонь скрыл гигантскую фигуру, Дью начал стрелять, выпустив полную обойму за три секунды. Смертоносные пули сорок пятого калибра исчезли в огне. Дью не знал, подстрелил он Доуси или нет.

Выяснить можно только одним способом.

Он вставил новую обойму в «кольт» и, поколебавшись секунду, бросился в ревущий огонь.

84

Прыг-скок

Перри совершенно потерял инстинкт самосохранения, но, как ни удивительно, его ловкость только возросла. Он одним прыжком преодолел пролет в шесть ступенек. Кровь толчками вытекала из промежности. Сила инерции швырнула Перри в стену, однако он не упал, а вместо этого сумел развернуться и в следующем броске покрыл еще шесть ступенек. Когда Перри оказался на площадке второго этажа, полотенце слетело с ноги, и он остался совершенно голым, в одних носках.

Если бы кто-то увидел его со стороны, то решил бы, что Перри спятил и твердо вознамерился свернуть себе шею. Но тот продолжал прыгать, не зная, что Дью Филлипс гонится за ним и уже почти догнал…

Входная дверь распахнулась, так сильно провернувшись на петлях, что ручка ударила в кирпичную стену и выбила из нее несколько осколков. Перри, вопя, с вытаращенными глазами, выпрыгнул прямо на снег, и холод ударил его, словно крепкий кулак Санта-Клауса.

Где-то в голове вертелась мысль о машине — должна быть машина, нужно поехать в Ваджамегу и завершить проклятую одиссею. А еще хотелось попасть в больницу, потому что какой-то придурок только что прострелил ему левое плечо. Перри чуть не упал, но ему случалось принимать удары и посильнее.

Да, нужно в больницу, чтобы там залатали руку, из которой прямо на тротуар хлещет яркая, дымящаяся кровь; чтобы сшили то, что разрезано в ноге, и он снова мог передвигаться на своих двоих; чтобы полечили волдыри от ожогов на спине, голове и заднице; чтобы остановили кровотечение в руке; чтобы затушили огонь, пожирающий правую кисть и предплечье; чтобы вытащили пулю из левого плеча, отсосали черную гниющую слизь из плеча и ягодицы.

А самое главное — чтобы пришили обратно член!

85

Пиф-паф!

Входная дверь блока G еще не успела закрыться, как Дью Филлипс снова распахнул ее. В дыму и пламени он выскочил на заснеженный тротуар, прокатился раз, другой, третий… Когда вновь поднялся на ноги, пламя отступило. Куртка из полиэстера едко дымилась.

Он снова дошел до той черты, когда не было места чувствам и морали, а было место лишь для одного — для убийства. Он уже не Дью Филлипс, он ротный, машина смерти, которая отняла больше жизней, чем можно пересчитать.

Дью упал на одно колено и взвел «кольт» сорок пятого калибра. Рука действовала уверенно и твердо, как у нейрохирурга. Дью видел все: покрытые снегом мертвые ветви зимних деревьев и кустов, каждую обледеневшую иголочку на сосне, каждую машину, каждый колесный диск, каждый номерной знак, каждый след. Полицейские заполонили двор, как темно-синие аллигаторы, загорающие на берегу реки. Во двор ворвались три серых фургона — один справа, другой слева, третий — из-за спины истекающего кровью, скачущего на одной ноге психа.

Доуси несся по территории парковки в отчаянном порыве к свободе — в месте, откуда некуда бежать. Он заметил полицейские машины и замедлил движение. Потом остановился. Обернулся. И с отчаянным оптимизмом безумца запрыгал в сторону Дью.

Дью видел перед собой лицо, искаженное яростью, болью, смятением и ненавистью. Человек несся вперед — огромный, страшный. Он прыгал на залитой кровью правой ноге, покрывая каждым прыжком невероятно большое расстояние. Левая нога висела под углом. Правую руку покрывали ожоги третьей степени. Волос на нем не осталось, только черная корка и волдыри на черепе. На груди красовалась длинная полоса черной слизи, которая изливалась из багряной, размером с бейсбольный мяч раны на правой ключице. По обеим ногам текла кровь — текла из того места, где должен быть пенис.

Но кошмарнее всего Дью показался взгляд: Перри смотрел вперед холодным, напряженным взглядом хищника — и в то же время диким, безумным от страха взглядом жертвы. Рот будто не мог решить: издать крик или оскалить зубы.

Все это Дью отметил за две секунды в то краткое мгновение, когда детали выступают из реальности, как буквы из медной таблички с именем.

Взгляд. Выражение лица. Все как у Брубейкера. У человека, который убил Мэла.

Один выстрел из сорок пятого калибра — и череп Доуси разлетится на мелкие осколки вперемешку с мозгами. Кто-то должен заплатить за смерть Мэла, и этот ублюдок подойдет как нельзя лучше.

Дью прицелился в улыбку безумца.

Палец на спуске напрягся.

Доуси приближался. Один выстрел. Только один выстрел. Черт, Мэл, как же тебя не хватает!

Но Дью получил приказ.

Он сменил цель и нажал на спуск.

Пуля вонзилась в правое плечо Доуси и развернула его вокруг своей оси, как тряпичную куклу. Псих рухнул на землю. Снег превращался в красную кашу, смешиваясь с хлещущей кровью. Карта упала неподалеку.

Дью опустил пистолет и пошел вперед, потом остановился. Не веря своим глазам, он смотрел, как Доуси поднялся на здоровую ногу. Выражение его лица не изменилось ни на йоту, на нем не отразились ни удивление, ни боль. Доуси бросился к Дью. Могучие мускулы сокращались, безумная усмешка будто приросла к лицу. Он прыгал на одной ноге.

Дью поднял пистолет. Есть еще одно место, куда можно выстрелить, чтобы парень не поднялся.

— Ну и силен же ты, ублюдок, — тихо проговорил Дью и спустил курок.

Пуля вонзилась в колено Перри, то самое колено, из-за которого закончилась его футбольная карьера. Коленная чашечка разлетелась на осколки. Пуля прошла через хрящ и вылетела с обратной стороны ноги в кровавом облачке.

Перри упал и, проскользив по снегу, рухнул на землю всего в нескольких футах от Дью. На сей раз он не встал. Тяжело дыша, смотрел на Дью. Безумный оскал смерти был словно высечен на его лице.

В кулаке Перри все еще сжимал свой пенис.

Дью аккуратно затоптал пламя, лижущее карту, и поднял ее. Не сводя прицела с сумасшедшего оскала Доуси, посмотрел на карту. В некоторых местах она прогорела насквозь, но Дью все равно видел красную линию, проведенную от Анн-Арбор до Ваджамеги. И странный красный, похожий на японский символ.