Брэм Стокер - Логово белого червя

И тут он увидел Курта. Тот плыл к нему, мирно покачиваясь на воде, из самого дальнего и темного угла павильона, где сваи стоят почти вплотную друг к другу; на их фоне труп был едва различим. Подталкиваемый приливом, Курт скользил по воде лицом вверх и ухмылялся, слабо фосфоресцируя; вытаращенные глаза закатились, и виднелись одни белки.

Только что Найлс был готов изрубить труп на мелкие кусочки, если отыщет его. Но сейчас, когда он воочию увидел мертвое тело, Найлс оцепенел. На полуразложившемся лице его бывшего друга застыла отвратительная безгубая улыбка. Медленно кружась, мертвец приближался к Найлсу. Сердце его сжалось от томительного страха, вытесняющего все остальные чувства. В эту минуту Найлс желал одного: бежать отсюда сломя голову.

Из горла вырвался хриплый, дикий вскрик. Наполовину обезумев, Найлс подпрыгнул, ухватился за деревянный настил у себя над головой, но не удержался и с шумным плеском упал в воду. Его нога застряла между двумя соседними сваями. Найлс судорожно изогнулся в воде, пытаясь выдернуть ногу. Раздался треск. Его пронзила адская, нечеловеческая боль, на миг заглушившая даже страх. В глазах потемнело. Найлс закричал, и рот тут же заполнился соленой морской водой.

Он бился, будто загарпуненная рыба на мелководье. Боль в ноге была невыносимой, но теперь, когда первый, самый жгучий болевой шок прошел, он осознал весь ужас своего положения.

Найлс не мог пошевелиться от боли, а вода теперь прибывала очень быстро. А тут еще этот мертвец, с кошмарной улыбкой на лице и безжизненными белыми глазами, снова подплывал к нему.

Прилив все ближе подталкивал труп к Найлсу, и чудовищный, леденящий ужас сковал его. Найлс забыл даже о нестерпимой боли в ноге; забыл, что вода вот-вот накроет его с головой. Он с содроганием ждал, когда страшный мертвец коснется его, и терзался своим бессилием избежать этого.

Курт приблизился почти вплотную, и Найлс резко отшатнулся от него. От этого движения сломанную ногу окончательно заклинило между сваями, а сам он опрокинулся на спину.

Боль и страх оглушили его. Он внезапно ощутил сильную слабость. Почти теряя сознание, он погрузился под воду.

Найлс вдруг понял, что тонет, но было уже поздно. На короткий миг ему удалось высунуть голову из воды, но силы оставили его, и он рухнул обратно. Некоторое время он судорожно извивался в воде. Наконец к поверхности побежала струйка мелких пузырьков и растаяла.

Вода все прибывала. Вскоре прилив выполнил то, что не удалось Найлсу, когда тот в недобрую минуту подпрыгнул к настилу. Вода подняла его сломанную ногу между сваями, и он тихо всплыл — так же, как всплыл потревоженный штормом труп Курта Резингера, застрявший между сваями в дальнем углу павильона.

Стало совсем темно. Выл ветер, прилив все нарастал. Среди свай на дне черного, как могила, павильона скользили и кружились, подскакивая на воде, словно мячики, и кивая друг другу, две нелепые человеческие фигуры, два старых приятеля.

Джозеф Пейн Бреннан

Черная мантия

По дну океана передвигалось нечто огромное и черное, само воплощение ужаса. Оно неслышно скользило в мягком придонном иле, словно чудовищная мантия из тягучей скользкой массы, грубо разбуженная чувством голода. То вязкая, то жидкая, слизевая масса временами сплющивалась, растекаясь в иле чернильной лужей. Иногда она, съежившись, замирала, а потом вдруг вздымалась из мутного ила гигантским колпаком. И хотя у этой совершенно бесформенной, но пластичной массы не было глаз, она обладала удивительно развитым чувством осязания и восприимчивостью к малейшим вибрациям, что почти сродни телепатии.

При необходимости она разрасталась щупальцами и становилась похожа на жуткого кальмара или крупную морскую звезду, иногда принимала форму диска или горбатого черного валуна, покоящегося на глубине.

Природа сотворила этот организм еще на заре своей юности, и по возрасту ее творение ненамного уступало самому океану. Оно плавало во мраке, которому не было ни начала, ни конца. Водная стихия, в пучинах которой таилось черная мантия, была почти такой же враждебной, как непостижимая бездна космоса. Ужасное существо постоянно рыскало в черных водах в поисках пищи. Его непрестанный, жестокий голод требовал все новых жертв.

В черной ледяной пучине битва за выживание была свирепой и беспощадной. Короткие схватки обычно заканчивались гибелью одного из противников. Но ненасытный обитатель океанского дна не вступал в бой. Он просто пожирал все, что попадалось ему на пути, независимо от размеров и нрава жертвы. С одинаковой уверенностью в себе он поглощал и микроскопический планктон, и гигантских кальмаров. Не будь существо таким водянистым, его бороздили бы кольцеобразные шрамы, оставленные присосками глубоководного кальмара, отчаянно отбивавшегося от врага; или следы острых как бритва зубов реликтовой плащеносной акулы. Но на зловещем существе не было ни единой царапины, подтверждающей его столкновения с другими обитателями подводного мира. Когда из ила поднимался, колыхаясь, занавес из живой слизи и смыкался над ними, то их самые яростные предсмертные судороги на том и заканчивались.

Черное воплощение ужаса не знало страха. Ему нечего было бояться.

Существо поглощало все, что подавало хоть какие-то признаки жизни, и никогда не встречало соперника, способного съесть, в свою очередь, его самого. Если в вязкую слизевую массу впивалось щупальце кальмара или акулий зуб, рваная дыра тут же затягивалась, а оторванный кусок восстанавливался.

Черная мантия безраздельно правила в жестоком мире безмолвия и беспросветного мрака. В поисках новой пищи она с жадностью обшаривала придонный ил, не зная ни сна ни отдыха. И если мантия не двигалась, значит, она лежала в засаде, когда не могла заполучить пищу иначе. Когда же отвратительная мантия с пугающей скоростью проносилась над илистым дном, то всегда за добычей, а не наоборот. Намеченная жертва неминуемо попадала в ее плотоядные объятия.

Черная мантия зародилась в илистых наносах и слизи на дне первобытного океана и казалась такой же чуждой для обычных форм земной жизни, как и причудливые обитатели какой-нибудь дикой планеты в далекой галактике. Саблезубый тигр, мохнатый мамонт и даже тираннозавр, беспощадный убийца номер один среди огромных земных рептилий, выглядели ручными, ласковыми зверюшками по сравнению с этим чужаком.

Страшный хищник спокойно продолжал бы жить в безмолвной ночи придонного ила и человек так никогда и не узнал бы о нем, не произойди на дне океана мощного вулканического извержения.