Стивен Кинг - Бессонница

– В таком случае каждый раз, когда ты дрочишь, ты совершаешь геноцид, – сказал Фэй и сделал ход ферзем. – Шах.

– Ла-фай-етт Ча-пин, – возмущенно воскликнула Лайза Зелл.

– Мастурбация – это совсем другое. – Педерсен явно разозлился.

– Да ну? А Господь, как мы знаем из Библии, покарал одного парня как раз за это самое, – сказал еще кто-то из зрителей.

– Ты, наверное, имеешь в виду Онана, – раздался голос за спиной у Ральфа. Ральф испуганно вздрогнул, обернулся и увидел старину Дора. В руках у него была книжка с большой цифрой пять на обложке. «А ты еще откуда взялся, черт тебя побери?» – подумал Ральф. Он мог бы поклясться, что еще минуту назад у него за спиной не было никого, и он не слышал, как Дор подошел.

– Онан, Шмонан, – проворчал Педерсен. – Сперма – это не то же самое, что ребенок…

– Разве? – язвительно переспросил Фэй. – Тогда не подскажешь ли мне, почему Католическая церковь не разыгрывает в лотерею презервативы?

– Ни черта ты не понимаешь, – набычился Педерсен. – А раз так…

– Но Бог покарал Онана вовсе не за мастурбацию, – сказал Дор своим высоким дрожащим старческим голосом. – Его покарали за то, что он отказался оплодотворить вдову своего брата, чтобы продолжить его род. Есть одно стихотворение, Аллана Гинзберга, кажется…

– Заткнись ты, старый дурак! – закричал Педерсен, а потом накинулся на Фэя Чапина: – И если ты не понимаешь, что между мужчиной, который дрочит, и женщиной, которая спускает в унитаз ребенка, которого дал ей Господь, существует огромная разница, ты такой же дурак, как и он.

– Это отвратительный разговор, – сморщилась Лийза Зелл, но голос ее звучал вовсе не возмущенно, а скорее восхищенно. Ральф глянул ей через плечо и увидел, что одна секция металлического заграждения была снята и отодвинута в сторону. Наверное, это постарались ребята, которые собираются тут по ночам. Это решало хотя бы одну проблему. Ральф не заметил Дорранса, потому что его просто не было на площадке для пикников; он бродил по территории аэропорта.

Ральф подумал, что, наверное, стоит воспользоваться возможностью и поговорить с Доррансом. Может быть, даже добиться от него каких-то ответов… но потом Ральф решил, что после этого разговора он скорее всего запутается еще больше. Старый Дор, он как Чеширский Кот из «Алисы в Стране Чудес»: одна только улыбка, и ничего больше.

– Большая разница, говоришь? – спросил Фэй у Педерсена.

– Да! – На загорелых щеках Педерсена проступили багровые пятна.

Док Малхэйр нервно заерзал на скамейке.

– Слушайте, давайте мы прекратим этот спор и закончим игру. Фэй, ты меня слышишь?

Но Фэй, похоже, не слышал; его взгляд был прикован к Педерсену.

– А может быть, ты еще раз подумаешь о тех маленьких сперматозоидах, которые умирают у тебя в ладони каждый раз, когда ты сидишь на толчке и мечтаешь, как было здорово, если бы Мэрилин Монро…

Педерсен вскинул руку и просто снес все фигуры с доски. Док Малхэйр отпрянул назад; у него дрожали губы, а глаза за стеклами очков, в двух местах заклеенных изолентой, сделались огромными и испуганными.

– Какая прелесть! – воскликнул Фэй. – Резонный, мать твою, аргумент, ты, кретин!

Педерсен сжал кулаки и встал в боксерскую стойку Джона Салливана.

– Хочешь поспорить? – прищурился он. – Ну давай!

Фэй медленно поднялся на ноги. Он был на фут выше Педерсена и фунтов на шестьдесят тяжелее.

Ральф не верил своим глазам. Если даже здесь яд проник уже так глубоко, то что же творится со всем остальным городом?! Он подумал, что Док Малхэйр был прав: Сьюзан Дей понятия не имела, до какой степени неудачной была ее идея приехать в Дерри. В каком-то смысле – на самом деле во многих смыслах – Дерри был не похож на другие города.

Ральф сорвался с места – даже раньше, чем сам осознал, что он сейчас собирается делать – и вздохнул с облегчением, когда увидел, что Стэн Эберли сделал то же самое. Когда они подошли к двум разъяренным мужчинам, стоящим лицом к лицу и готовым наброситься друг на друга, они молча переглянулись, и Стэн кивнул. Ральф обхватил Фэя за плечи за миг до того, как Стэн перехватил левую руку Педерсена, уже занесенную для удара.

– Не надо, ребята, – сказал Стэн прямо в ухо Педерсену. – А то ваша беседа закончится тем, что вы оба загремите в больницу с сердечными приступами, а тебе вовсе не нужен еще один приступ, да, Харли? Я думаю, первых двух тебе хватит. Или уже трех?

– Я не позволю ему шутить шутки об убийстве детей, – сказал Педерсен, и Ральф увидел, что у него по щекам текут слезы. – Моя жена умерла, когда рожала нашу вторую дочку! Она умерла от заражения крови в 46-м году. Так что я не позволю шутить об убийстве детей! Это не тема для шуток!

– Господи, – выдохнул Фэй. – Я не знал, Харли. Прости. Мне очень жаль…

– Хрена с два тебе жаль, урод! – закричал Педерсен и резко выдернул руку из захвата Стэна Эберли. Он двинулся к Фэю, и тот поднял кулаки, но потом опустил, потому что Педерсен прошел мимо, даже не взглянув на него. Он свернул на дорожку, которая вела обратно к шоссе, и скрылся за деревьями. Потом была потрясенная тишина, растянувшаяся чуть ли не на минуту, – тишина, которую нарушил лишь шум самолета, заходящего на посадку.

– Господи, – наконец выдавил Фэй. – Ты общаешься с человеком каждые несколько дней на протяжении пяти, десяти лет и думаешь, что знаешь про него все. Господи, Ральф, я не знал, от чего умерла его жена. Я себя чувствую последним дураком.

– Да ладно тебе, не расстраивайся, – сказал Стэн. – У него, наверное, просто месячные.

– Замолчи, – резко оборвала его Джорджина. – Для одного утра грязи вполне достаточно.

– Скорее бы она уже приезжала, эта Дей. Приедет уже и уедет, и все станет как раньше.

Док Малхэйр опустился на колени и принялся собирать с земли шахматные фигуры.

– Не хочешь закончить, Фэй? – спросил он. – Я, кажется, помню, как они стояли.

– Нет, – сказал Фэй. Его голос, который был твердым и резким на протяжении всего спора с Педерсеном, теперь дрожал. – Что-то нет настроения. Ральф, может быть, ты сыграешь – потренируешься перед турниром?

– Нет, я, пожалуй, пас, – сказал Ральф. Он поискал глазами Дорранса. Тот вышел обратно через дыру в заборе. Теперь он стоял, теребя в руках книгу, по колено в высокой траве у края служебной дороги, и внимательно наблюдал за тем, как большой самолет компании «Пайпер Каб» подъезжает к главному терминалу. Ральф вдруг вспомнил, как Эд ехал по этой дороге на своем стареньком «датсуне» и отчаянно матерился (Ну ты, ублюдочный сукин сын! Быстрее! Быстрее, мать твою!), потому что ворота медленно открывались. И только теперь Ральф задумался: а что, собственно говоря, Эд делал на территории аэропорта?