Стивен Кинг - Доктор Сон

(а теперь походи туда-сюда)

Пауза — она думала, как объяснить, что ей нужно.

(как в «Месте преступления»)

Он прошел футов пятьдесят влево, потом повернул направо, отходя от платформы по диагонали в разные стороны. Джон вытащил из сумки лопату и стоял у машины, наблюдая за ним.

(здесь они поставили свои фургоны)

Дэн снова двинулся влево — медленно, время от времени отбрасывая ногой с дороги кирпич или кусок бетона.

(ты совсем близко)

Дэн остановился. Он унюхал что-то неприятное. Едва уловимый запах разложения.

(Абра ты)

(да о господи Дэн)

(спокойно малышка)

(ты зашел слишком далеко развернись иди медленно)

Дэн развернулся на каблуке, как неловкий солдат, выполняющий команду «кругом». Он снова направился к платформе.

(левее немного левее помедленней)

Он послушался, делая паузу после каждого шажка. Снова этот запах, чуть сильнее. И вдруг противоестественно четкий ночной мир начал расплываться: его взгляд затуманили слезы Абры.

(он здесь бейсбольный мальчик ты стоишь прямо над ним)

Дэн глубоко вздохнул и вытер глаза. Он весь дрожал. Не от холода, а потому, что дрожала она. Сидела в постели, прижимая к себе старого зайца, и дрожала как сухой лист на мертвом дереве.

(уходи Абра)

(Дэн ты)

(да в порядке но тебе незачем это видеть)

Внезапно эта абсолютная острота зрения исчезла. Абра разорвала связь. Хорошо.

— Дэн! — тихо позвал Джон. — Все нормально?

— Да. — В голосе его все еще слышались отголоски Абриных слез. — Неси лопату.

На все про все у них ушло минут двадцать. Первые десять копал Дэн, потом передал лопату Джону, который, в сущности, и нашел Брэда Тревора. Далтон отвернулся от ямы, прикрыв рот и нос. Слова прозвучали глухо, но понять было можно:

— Вот и тело. Господи Иисусе!

— Ты раньше запаха не чувствовал, что ли?

— После двух лет на такой глубине? Хочешь сказать, ты почувствовал?

Дэн не ответил, поэтому Джон снова обернулся к яме, но на этот раз без особой охоты. Несколько минут постоял, наклонившись, как будто собираясь копать дальше, потом разогнулся и вылез наверх, когда Дэн маленьким фонариком осветил устроенные ими раскопки.

— Не могу, — признался Джон, — я думал, что смогу, но нет. Не… так. У меня руки трясутся.

Дэн протянул ему фонарик. Джон посветил в яму, направляя луч света на то, что так его потрясло: облепленную землей кроссовку. Медленно, не желая лишний раз тревожить останки «бейсбольного мальчика», как звала его Абра, Дэн окопал тело с боков. Мало-помалу из земли выступили контуры тела. Дэну это напомнило барельефы на саркофагах, которые он видел по каналу «Нэшнл Джиогрэфик».

Запах разложения многократно усилился.

Дэн отошел и сделал несколько глубоких вдохов-выдохов подряд, под конец набрав в грудь как можно больше воздуха. Затем спрыгнул в неглубокую могилу с того края, где кроссовки Брэда Тревора образовывали латинскую букву V. На коленях прополз до того места, где должна была быть талия мальчика, не глядя протянул руку за фонариком. Джон подал его и отвернулся. Послышались его рыдания.

Дэн зажал фонарик в зубах и принялся очищать тело от земли. Показалась футболка мальчика, приставшая к провалившейся груди. Потом руки. Пальцы — теперь просто косточки в желтой коже — что-то сжимали. В груди у Дэна кололо от нехватки воздуха, но пальцы Тревора он разжимал как можно бережнее. И все же один из них сломался с сухим треском.

Мальчик был похоронен с прижатой к груди бейсбольной перчаткой. В ее любовно смазанной кремом ловушке копошились личинки.

От шока Дэн резко выдохнул и снова вдохнул — воздух, наполненный гнилью. Дэн рывком вскочил и еле успел повернуть голову вправо, чтобы его вырвало на гору выкопанной земли, а не на останки Брэдли Тревора, чья единственная вина состояла в том, что у него было нечто, нужное этому племени чудовищ. И они это забрали, упиваясь его предсмертными криками.

Они вновь закопали тело — на этот раз основную работу проделал Джон — и соорудили сверху импровизированную гробницу из обломков асфальта. Им не хотелось думать о том, как лисы или бродячие собаки объедают с костей мальчика остатки плоти.

Закончив, они вернулись в машину и долго сидели молча. Наконец Джон сказал:

— Что будем с ним делать, Дэнно? Нельзя же его так оставить. У мальчика есть родители. Бабушки-дедушки. Наверно, и братья с сестрами. И все они до сих пор ничего не знают.

— Придется ему подождать. Столько времени, чтобы никто не смог сказать: «Надо же, этот анонимный звонок поступил сразу после того, как какой-то приезжий купил лопату в эдерском скобяном магазине!» Скорей всего никто ничего такого и не скажет, но рисковать нам нельзя.

— А сколько ждать?

— Ну, месяц.

Джон обдумал это и вздохнул.

— Или даже два. Пусть родители пока надеются, что он просто убежал. Дадим им отсрочку, прежде чем разбить их сердце. — Он покачал головой. — Если бы мне пришлось взглянуть на его лицо, вряд ли я бы когда-нибудь смог заснуть.

— Человек может жить еще и не с таким на душе, — сказал Дэн. Он думал о миссис Мэсси, надежно спрятанной в его голове. Больше она никому не будет являться. Дэн завел двигатель, опустил окно со своей стороны и несколько раз стукнул перчаткой по дверце, чтобы стряхнуть землю. Затем просунул руку внутрь, туда, где столько раз в ясные, солнечные дни находились пальцы мальчика. Он закрыл глаза. Секунд через тридцать открыл их снова.

— Ну что?

— «Вы — Барри! Вы на стороне хороших!»

— И что это значит?

— Не знаю. Но это наверняка тот самый Барри Кит, о котором говорила Абра.

— И все?

— Абра сможет увидеть больше.

— Ты уверен?

Дэн вспомнил, как обострилось его зрение, когда Абра открыла свои глаза у него в голове.

— Да. Посвети, пожалуйста, фонариком внутрь перчатки. Тут что-то написано.

В свете фонаря стали видны выведенные рукой ребенка печатные буквы: «Тоуми 25».

— Что это значит? — спросил Джон. — Разве его не Тревор звали?

— Джим Тоуми, бейсболист. Его номер — двадцать пятый.

Дэн секунду смотрел внутрь перчатки, потом осторожно положил ее рядом с собой на сиденье.

— Он был его любимым игроком в Главной лиге. Мальчик назвал перчатку в честь него. Я доберусь до этих засранцев. Перед Богом клянусь, я их найду и заставлю об этом пожалеть.

Роза Шляпница сияла — как и все Верные, — но не так сильно, как Дэн или Билли. Прощаясь, ни Роза, ни Ворон даже не догадывались о том, что в эти минуты в Айове двое мужчин откапывают мальчика, которого Верные похитили несколько лет назад. Не догадывались они и о том, что эти двое знают о Верных уже очень много. Роза могла бы перехватить мысленную переписку Абры и Дэна, если бы находилась в глубокой медитации, но тогда девчонка сразу бы узнала о ее присутствии. А, кроме того, церемония прощания в Розином «Эрскрузере» была весьма интимного свойства.