Кровавые легенды. Русь - Дмитрий Геннадьевич Костюкевич
– Да нет, вроде все правильно…
В стыках брусчатки зеленела трава. Мостовую усеивали сгнившие сливы и жирные слизни, вяло извивающиеся или раздавленные в неаппетитные лепешки. Илья дошел до конца улицы, ругнулся, пошел обратно.
«Где все? У меня тут в рюкзаке баночка с отличной утренней мочой».
Каштан сорвался с ветки, от резкого звука Илья поежился. Отвратительно толстые пауки дремали в тенетах, развешанных на кустах; в паутине сверкала роса. Илья посмотрел сквозь паучьи сети на табличку с номером дома и на вторую, под ней, с текстом, гласящим, что здесь принимает доктор.
Илья достал направление и аптечную банку.
– Док, вам посылка.
Через сорок минут он слез с кушетки и надел рубашку. Моложавый врач, явно проводящий немало часов в тренажерном зале, заполнял документы. Его коллега, когда Илья устраивался на прошлую, профуканную по собственной вине работу, только давление Илье измерял. А этот и кровь взял, и слюну, и поприседать заставил, и настоящий допрос устроил. Наркотики? Никогда не пробовал, я что – идиот?
– К здоровью почтальонов, – пошутил Илья, – требования – как к здоровью космонавтов.
Доктор сказал, щелкая клавиатурой:
– Пани Моравцева настаивает на комплексном осмотре. Мне-то что, настаивает – устроим.
Почему-то захотелось рассказать приятному доктору, что вообще-то Илья учился на архитектора, а почта – это так, временно. Но он промолчал.
– Как Моравцева, кстати, поживает? – спросил врач. – Мы с ней кузены, но давненько не виделись.
Илья подозревал: в эту глухомань его направили, потому что врач приходится родственником кому-то из почтового начальства. Илья вспомнил невеселую блондинку с солдатской выправкой.
– Вроде хорошо.
– Хорошо – это хорошо. Еще бы работала меньше, а то совсем замоталась…
На обратном пути Илья заглянул в бесхозный двор. Ваза, целехонькая меньше часа назад, превратилась в осколки. Морда сатира распалась надвое. Каштаны глухо стучали о тротуар. Илья пожал плечами и двинулся к площади.
5
Приложение обмануло Иржи.
Автобус до Черного моста так и не причалил к остановке, плексигласовой будке, потерявшейся среди обшарпанных, приходящих в упадок особняков предместья. Здесь, в низине, заканчивался городок. За заколоченным зданием, судя по старомодной вывеске с ножницами – разорившейся парикмахерской, – простирались капустные поля. Сейчас их полонило целое море колышущегося тумана.
– Ну и как мне доехать до Праги? – Иржи мучил приложение, оно безбожно врало. Густой туман затянул улицу, сузил кругозор, посеребрил мокрый асфальт. Иржи чертыхнулся и сунул мобильник в карман. Не беда, еще и семи нет. Что-то да придет, надо набраться терпения.
Но терпение не набиралось. Иржи обвел раздраженным взглядом болотце за остановкой, улицу – ту малую ее часть, которую предоставила зрению мгла. Он приперся в глушь ради девчонки, с которой познакомился через еще одно лживое приложение, а встретил существо женского пола, не имеющие никакого сходства с фотографиями в профиле ангелоподобной шатенки. К тому же существо пьяное и потребовавшее с ходу пятьсот крон взаймы. Свидание не продлилось долго, а теперь Иржи застрял в тумане.
Ну что за день?
Пытаясь отвлечься, он инспектировал книжную будку. Бесплатная библиотека состояла из дамских романов и календарей с народными приметами. Иржи выудил потрепанную книгу Энн Райс. Бред Питт на обложке таращил алые глаза. Иржи забился в плексигласовый короб остановки, сел и открыл книгу на первой попавшейся странице.
«Он увидел меня вблизи и в ужасе открыл рот.
„Теперь ты понимаешь, кто я такой! Ответь, почему Бог, если он существует, позволяет мне беспрепятственно разгуливать по земле?“ – обратился я к нему.
Он уронил молитвенник, царапал ногтями мои ладони, пытаясь освободиться, четки постукивали в складках его сутаны. С таким же успехом он мог бороться с одной из этих каменных статуй. Я раскрыл губы, обнажил смертоносные клыки.
„Почему он терпит мое существование?“ – повторил я вопрос».
Чтение увлекло. Иржи устроился поудобнее, прислонился спиной к плексигласовой поверхности, но тут же повернулся, чтобы проверить опору на предмет чистоты.
Прямо за ним кто-то стоял. Вновь чертыхнувшись, Иржи вскочил на ноги. Это была неказистая молодая женщина, и она прижималась щекой к влажному оргстеклу. Ее выпученный глаз смотрел на Иржи. Туман скользил, развешивая невесомые лоскутья по жердям рогоза. Иржи подумал о детях, лизнувших на морозе качели и прилипших языком к металлу. Такое бывает в действительности или это скетч из «Тупого и еще тупее»? Но температура была плюсовая, да и как вообще можно прилипнуть к остановке?
– Вы в порядке? Пани?
На женщине была почтальонская форма с рожком и светоотражающими полосками. Книга Райс осталась лежать на лавке. Иржи неуверенно огляделся, но вокруг никого не было. Никого и почти ничего, только туман.
– Эй, – повторил Иржи, опять посмотрев на прозрачную стенку. Почтальонша отклеилась от плексигласа. Пошатываясь, она удалялась… во мглу… в яму, ощетинившуюся рогозом и полную лопухов.
– Там болото! – вскрикнул Иржи. Почтальонша пропала.
Нет, определенно отвратительный денек.
Иржи обогнул остановку. Туман, как сотканный из пара удав, извивался меж бесхозных домов. Ветерок шевелил осоку. Иржи осторожно, чтобы не испачкать туфли, приблизился к болоту и сощурился.
Цепкие пальцы схватили его за щиколотки. Третье и последнее «черт» сорвалось с губ Иржи. Его дернули, он упал… а через миг соскользнул в заросли.
Теперь ты понимаешь, кто я такой…
Иржи вылез из ямы спустя несколько минут. Ледяная вода стекала с одежды. Ступни превратились в две кучи ила. Он доковылял до остановки, прижимая к шее ладонь, дезориентированно хмурясь. Сел, взял в руки роман Райс и не видел, как сытый клоп в человеческом обличье, комариха в униформе чешской почты, женщина-гематофаг выбралась из зарослей и отправилась по своим делам.
Иржи помял в пальцах уголок страницы, оторвал его, скатал в шарик и сунул в ноздрю. Второй шарик – вторая ноздря. Иржи попробовал дышать носом. Фигушки. Хорошо.
Он вырвал несколько страниц, смял так, чтобы получился бумажный колобок. Широко отворил рот и утрамбовал вампирскую сагу в горло. Глубже. Еще глубже, пропихивая пальцами. Глаза Иржи вылезли из орбит. Он вырвал следующую страницу.
Когда автобус подошел к остановке и с приглашающим шипением открыл дверь, Иржи был мертв. Туман окуривал склеп из оргстекла, в котором он удавился книгой Энн Райс.
6
Начальница сказала, в течение недели Илья будет носить письма в паре с куратором – чтобы запомнить расположение домов и офисов в двух округах. Куратора звали пани Весела, и на свете было немного людей, которые бы этой фамилии соответствовали меньше. Женщина предпенсионного возраста, угрюмая, словно рыба-капля, пани Весела не разговаривала,
