Валерий Иванов-Смоленский - Последнее искушение дьявола, или Маргарита и Мастер

— Он вновь казнен незаконно! И воскреснет волей Небес.

— Но…

— Приговор Ему был вынесен внесудебным органом, который не предусмотрен никакими законами и, тем более, Конституцией данного государства. Следовательно, и предание Его смерти, хотя и в полном соответствии с приговором, является незаконным. Особое совещание не вправе выносить приговоры, поскольку ничего подобного не предусмотрено действующим законодательством. Этот орган создан по воле вождя этой державы, больше — в целях расправы с политическими противниками и устранения неугодных бывших соратников.

— Мессир… — умоляюще произнес Бегемот.

Но сегодня Воланд не хотел даже слышать и своего баловня, скрашивавшего всем жизнь своими остроумными, порой, очень смешными увертками и шутками.

— В случившемся более всего виноват Енурих Иегуда, и он свое получит. Но есть вы — моя опора, мои глаза, мои уши… — в голосе Воланда неожиданно прозвучала несвойственная ему горечь.

И этот, прорвавшийся сквозь леденящую сталь, чисто человеческий оттенок речи, ужаснул стоящих более всего. Загустевший донельзя, воздух полностью сковал их тела, мыслей разом не стало, и обволакивающая тьма уже заклубилась из сверкающих глаз Воланда.

— Мессир! — Маргарита и Гелла стояли на пороге кабинета на коленях.

Воланд некоторое время молчал, переводя свой мрачный нечеловеческий взор с женщин на стоявшую обреченно троицу. Наконец, глаза его потухли, резкие гневные черты лица разгладились.

И напряжение спало. Принимал ли Воланд решение об устранении своих проштрафившихся слуг, либо это было акцией устрашения — так и останется для всех загадкой. При спутниках он проявлял какое-то подобие человеческих качеств, хотя был лишен их начисто.

— У нас будет еще одна попытка в третьем тысячелетии, — прямая резкая складка пролегла между бровями Властителя Тьмы, — но — последняя. Я как раз занимался подбором бумаг и документов для этой операции. Мы отправим Его в небытие с помощью Международного Гаагского трибунала, руками Маргариты, которая сыграет роль прокурора под именем Карла дель Понте. Все детали мы обсудим несколько позже. Решение о том, кто будет старшим в операции, я приму через несколько дней. Возможно, я займусь этим лично. Мне необходимо все хорошо обдумать и взвесить. Права на ошибки мы больше не имеем.

Фагот внезапно насторожился и сделал стойку зверя, прислушивающегося к тревожащим звукам.

— Мессир, — сказал он, — к дому приближается оперативная группа НКВД, посланная для нашего задержания. Ликвидировать опасность?

— Ни в коем случае. Мы уйдем, не создавая излишнего ненужного шума. Мне нужно еще несколько минут для завершения дел. Бегемот, прикроешь нас.

— Да, мессир.

— Только без пальбы и примусов, — строго сказал Воланд.

— Слушаюсь, мессир, — послушно ответил кот, в которого уже преобразился толстяк в кепочке.

Несколько капель машинного масла, капнувшие в механизм замка с помощью масленки, призваны были справиться с запорами бесшумно. Однако пришедшим этого вовсе не понадобилось — дверь открылась сама и на оперативников дохнуло застарелой смрадной гарью.

Человек в гимнастерке с петлицами капитана махнул рукой с зажатым в ней маузером, и пятеро вооруженных маузерами же энкаведистов бесшумно просочились в переднюю. Последним, шестым, вошел сам капитан, прикрыв дверь и провернув ключ в замке, дабы ни у кого не было возможности вырваться из подозрительной квартиры.

В квартире было тихо. Ноздри вошедших уловили дух свежего кофе и слабый аромат хороших духов с легким запахом сирени.

Капитан вновь махнул рукой, и оперативники ворвались в гостиную. Возле камина, отрешенно ворочая кочергой давно потухшие угли, сидел громадный черный кот с меланхолическим выражением на морде.

— Взять его, — тихо скомандовал старший группы, и двое бросились к коту.

Но комнату неожиданно охватила чернильная мгла, хотя окна белесыми квадратами ясно указывали на стоявший на дворе солнечный день.

В кабинете тем временем послышались звуки передвигаемой мебели и неясное шуршание.

— Бесполезно искать черного кота в темной комнате, особенно, если там его нет, — загробным голосом, явно издевательски, изрек невидимый кот.

Пришедшие, однако, в замешательство не пришли. Сильные электрические фонари разом осветили гостиную, и пучки света забегали по стенам и углам просторного помещения.

— Если меня загоняют в угол, — с осуждением в голосе, заявил честный кот, — я предпочитаю выбрать его расположение.

И неожиданно обнаружилось, что в каждом углу гостиной стоит по огромному черному коту, причем абсолютно одинаковому. При этом они лишь снисходительно щурились горящими зеленоватыми глазами, когда лучи света попадали на них, не делая никаких попыток скрыться.

— Огонь по всем! — после некоторого замешательства прокричал командир спецгруппы, — стрелять только по нижним конечностям!

— Мессир велел обойтись без стрельбы, — нервно и с видимым сожалением заметил один из котов.

Пальцы оперативников бесполезно жали на спусковые скобы маузеров — оружие молчало.

Воспользовавшись царящей в стане противника растерянностью, все четыре кота медленно оторвались от пола и поплыли по воздуху, подобно воздушным шарам. Путь их лежал к центру комнаты, где на потолке находился крюк от упавшей люстры. Там они соединились воедино, и некоторое время, раздувшийся неимоверно кот висел под потолком вместо люстры, обводя пространство спокойными презрительными глазами.

Пришедшие же были будто заморожены, и лишь их взоры, с яростной немощью, следили за перемещениями котов. Лучи мощных фонарей бесполезно пронизывали тьму, застыв пятнами света на стенах и потолке.

Внезапно обе створки одного из окон распахнулись, и кот величаво выплыл наружу, медленно поднимаясь в небо. Через минуту он превратился в маленькую черную точку, которая вскоре скрылась в голубизне небосвода.

И, сейчас же, темнота в комнате пропала, и оперативники обрели утраченную временно подвижность.

Обескураженно грохоча сапогами, они обыскали всю квартиру, но никого не нашли. Лишь в кабинете стоял поднос с недопитой чашечкой кофе, да в урне для бумаг слегка дымилась горстка серого пепла.

Глава тридцать пятая

1.18. Иудея. Западный склон Елеонской горы. 19 нисана 26 года

Небо над Иерусалимом было сплошь затянуто грозовыми, грозно чернеющими тучами. Земля точно опустела, на ней воцарился мрак. Не слышно было людского говора, не ревели, как обычно, ослы и мулы, не пели птицы. Даже листья деревьев не шелестели, опав в полном безветрии.