Роберт Маккаммон - Грех бессмертия

Чья-то рука схватила его за плечо.

— Мистер Рейд?

Он резко обернулся.

Глаза доктора Мабри пытливо вглядывались в его лицо.

— Вы хорошо себя чувствуете?

— Прекрасно, — быстро ответил он.

— Вы выглядите немного бледным, — сказала она.

— У меня на мгновение закружилась голова. Сейчас уже все в порядке.

Она замолчала, все еще сжимая рукой его плечо.

— Надеюсь, что это так. Я как раз собиралась сообщить вам, что сегодня после обеда вашей жене предстоят еще обследования. Лучше, если вы с дочкой вернетесь домой. — Она улыбнулась и убрала руку. — Мне очень жаль, потому что знаю, как сильно вы желаете побыть с ней.

— Она сможет вернуться домой в понедельник?

— Думаю, что мы можем смело утверждать, что к понедельнику она вернется домой, на Мак-Клейн-террас, — ответила женщина.

Эван заглянул в ее глаза и прочел в них одержимость. Вся Темискрия была одержима злым духом.

Она все еще улыбалась.

— Мы проведем наши последние обследования утром, миссис Рейд может находиться под влиянием медикаментов, так что может быть будет лучше, если вы…

Одержимость. Темискрия. Вифаниин Грех?

— …просто позвоните сюда в понедельник утром. Если что-нибудь прояснится, я вас поставлю в известность. Хорошо?

Он кивнул. Одержимость. Оба места одержимы злым духом. Темискрия тогда, а Вифаниин Грех — сейчас.

— Хорошо, — сказала доктор Мабри.

Эван провел дрожащей рукой по лицу.

— Вы выглядите усталым, мистер Рейд. У меня есть лекарство, которое вам поможет…

Королева, слышал он где-то внутри голос Лори: «Настоящая королева. Она живет в большом замке…»

— …уснуть, — говорила между тем доктор Мабри.

Доктор Драго.

— Давайте я выпишу вам какие-нибудь из этих таблеток, — предложила она.

Наконец он сфокусировал на ней свое внимание.

— Нет, — сказал он. — Я прекрасно себя чувствую. Я лучше заберу Лори и отвезу ее домой.

— Да. — На ее лице заиграли тени. — Возможно, это лучше всего.

Эван поблагодарил ее, отвернулся и прошел обратно к палате Кэй.

— Мы сейчас уходим, — сказал он девочке и взял ее за руку.

— Где ты был? — спросила его Кэй.

— Просто прошел по коридору. — Он остановился в дверном проеме. — Не беспокойся обо мне, — сказал он, выдавив из себя подобие улыбки. — Я пока еще не слетел с катушек.

— Я никогда этого не говорила, — нервно ответила она.

— Тебе не довелось это сказать. Но, что бы ни случилось, ты должна знать одно. Я люблю тебя. Я всегда тебя любил и буду любить. Ты — сильная своеобразная личность; Господь мне судья, но ты — личность более сильная, чем я. Просто помни, что я тебя люблю, хорошо?

— Эван… — начала было Кэй, но было уже слишком поздно. Ее муж и ребенок исчезли.

По пути домой Лори, сидя рядом с отцом, тихо спросила:

— Надеюсь, маме станет лучше, она так больна…

— Ей будет лучше, — невыразительно произнес Эван. «Дома к понедельнику», — сказала доктор Мабри. Да. Но будет ли это та Кэй Рейд, которую он только что оставил в палате клиники?

— Мама ведет себя странно, — сказала Лори тихо. — Она будет здорова, когда вернется домой?

Он повернулся и крепко прижал дочь к себе. Какие-то странные точки замерцали у него в глазах. Серебристые и желтые. Запачканные крупинками грязи, как мертвая ухмылка Эрика, когда он отворачивал свое лицо от огня. Эван чуть прибавил скорость, свернул на Мак-Клейн-террас и проехал мимо дома, даже не взглянув на него.

— Папа! — сказала Лори. — Ты же проехал мимо нашего дома!

— Что ж, — непринужденно сказал он. — Я подумал, что мы съездим с тобой в Вэстбери-Молл, принцесса. Может быть ты хочешь полакомиться мороженым?

— Да, конечно, очень хочу. Хорошо бы мама была с нами.

— Я бы хотел также кое-что приобрести в скобяной лавке, — сказал он, затем замолчал на некоторое время. Они удалялись от Вифанииного Греха. Потому что он уже решил, что делать. Чтобы спастись от безумия. Чтобы понять, действительно ли Рука Зла семенит, словно паук, по улицам Вифанииного Греха, или она сжала его мозг в смертельной схватке, от которой он уже никогда не сможет освободиться. Чтобы узнать, кто из них погибнет перед суровым гневным лицом Господа: те твари, населяющие Вифаниин Грех, или он сам.

Что, к дьяволу, делают человеческие зубы на свалке?

Этот вопрос задавал ему Нили Эймс в «Крике Петуха».

Слава Богу, что сегодня будет лунная ночь, подумал Эван. Такого освещения достаточно, чтобы копать.

25

Кухня миссис Бартлетт

— Миссис Бартлетт? — спросил Эван седоволосую женщину, которая открыла ему дверь.

— Да, это я. — Она стояла в дверном проеме и смотрела на него, как на какого-нибудь торговца щетками или прочим мелким товаром.

— Мое имя Эван Рейд, — сказал он. — Я уверен, что вы меня не знаете, но я живу на Мак-Клейн-террас. Не снимает ли здесь комнату человек по имени Нили Эймс?

— Мистер Эймс? Да, снимает.

— А он сейчас у себя?

Она взглянула на свои часы.

— Нет, я не думаю, что он здесь. Вы не видели здесь его грузовик?

Эван покачал головой.

— Нили не возвращается раньше шести часов вечера; он работает для деревни, как вы знаете. Иногда он приезжает и после семи вечера. Может быть, вы хотите что-нибудь ему передать?

Эван посмотрел на свои часы. Пять пятнадцать.

— Я бы предпочел подождать его, если можно. Это на самом деле очень важно.

— Возможно, шериф знает, где находится Нили. — Она смерила его взглядом.

— Думаю, я быстрее перехвачу его здесь, — сказал Эван. — Можно войти?

Миссис Бартлетт улыбнулась, отступила назад и приоткрыла дверь пошире, чтобы он мог войти.

— Конечно. Ох, это солнце все еще так нещадно палит, правда?

— Да, — ответил он, переступая через порог ее гостиницы. Тут же в ноздри ему ударил затхлый, застарелый запах предметов быта и жары. В большой гостиной на полу из твердой древесины лежал восточный ковер коричневого и зеленого цвета, стояли кресла и диван. Вокруг обгорелого кирпичного камина — низенькие столики с лампами. На стенах висело несколько гравюр Сирса. Солнечный свет струился светлым ярким потоком через занавески, задернутые на высоком окне эркером.

— Пожалуйста, садитесь, — сказала миссис Бартлетт, указывая ему на кресло. — Я как раз готовила на кухне лимонад. Хотите, я принесу вам стаканчик?

— Нет, спасибо. Мне ничего не нужно.

Она уселась напротив; вены на ее ногах были варикозно расширены, ноги выглядели опухшими под серыми чулками.