Вольфганг Хольбайн - Цикл Дегона. Книга 1. Бог-амфибия

Внезапно у Шеннона появилось ощущение, что кто-то притронулся к нему. Поиск, зондирование сознания, узнавание. А затем неожиданное, почти болезненное отступление чуждого разума, коснувшегося его сознания. Нить тумана отодвинулась от его лица и направилась к одному из его воинов. Шеннон увидел страх в глазах воина, когда тот почувствовал прикосновение НЕНАЗЫВАЕМОГО. Через некоторое время рука тумана отдернулась и скользнула дальше, поочередно проникая в разум остальных воинов.

Когда все закончилось, драконоборцы почувствовали себя более уверенно. Это создание опознало их как Призванных. Шеннон понял это с той же — кстати, ничем не обоснованной — уверенностью, с которой понял, что означает шар черного тумана. Но он знал, что чувство уверенности вскоре покинет их, ибо Некрон сказал, что у него и воинов есть четыре часа. Четыре часа на то, чтобы найти и отобрать ПЕЧАТЬ. А затем НЕНАЗЫВАЕМЫЙ наполнит корабль хаосом.

Наполнит его хаосом, уничтожив все и всех, кто будет на борту.

Круто развернувшись, Шеннон неслышно направился к выходу. Воины последовали за ним, и, вскоре после того как они покинули комнату, врата начали меркнуть, а шар черного тумана побледнел. Став невидимым, шар полетел за семью драконоборцами в черных одеждах.

И там, где он пролетал, реальность начала меняться.

Я опять поднялся на палубу. Холод усилился, а стена тумана, к которой двигался «Дагон», стала шире. Очень скоро этот разрыв реальности поглотит и корабль, и все то, что находится на нем.

Однако я предпочитал это зрелище толпе людей в трюме корабля. Я знал, что ошибаюсь, но эти двести человек на борту «Дагона» напоминали мне стадо овец, которое покорно идет на бойню. А что, если Дагон солгал и всех этих людей ждет не новый мир, а смерть или еще что-нибудь похуже? Мысль, последовавшая за этим, была ужасна. Если это так, то я несу ответственность за смерть двух сотен человек, ведь Дагону не хватило бы всей его силы, если бы я не поднялся на борт этого корабля.

Моя рука сама собой скользнула в правый карман пиджака, сжалась на золотом амулете и вытащила его наружу. Амулет был прохладным, очень тяжелым и таким гладким, будто его тщательно полировали. Вся его поверхность была покрыта множеством странных линий и узоров.

Мысль о том, что столь безобидное на вид украшение решило судьбу целого селения, показалась мне смехотворной. До сих пор, несмотря на мои настойчивые вопросы, Дагон так и не сказал, какова связь между этими людьми и амулетом Андары. Повертев эту, казалось бы, бесполезную вещицу в руках, я вздохнул и уже хотел спрятать ее в карман, когда заметил какое-то движение. Повернувшись, я увидел Баннерманна, который, очевидно, ждал меня здесь, наверху, стоя за одной из мачт. Подойдя ко мне, он улыбнулся и выразительно посмотрел на золотую звезду в моих руках.

— Это он? — спросил Баннерманн.

— Что?

— Амулет Андары.

Кивнув, я хотел было положить звезду в карман, но Баннерманн протянул руку, и я, секунду помедлив, передал ему амулет.

— Откуда вы о нем знаете? — спросил я.

Баннерманн осторожно провел кончиками пальцев по тонким линиям, выгравированным на золоте.

— Он был у вашего отца, когда мы потерпели кораблекрушение, — ответил капитан. — Я помню этот амулет. Конечно, я стар, но моя память пока еще верно служит мне. — Улыбнувшись, он подставил звезду лучам солнца, а затем вернул ее мне. — Кроме того, Дагон говорил мне, что этот амулет ему нужен.

— Зачем? — спросил я.

Баннерманн пожал плечами.

— Кто тут колдун, вы или я? — то ли шутя, то ли серьезно сказал он. — Может быть, достаточно того, что амулет находится на борту. — Баннерманн вздохнул, отвернулся, а затем, прищурившись, взглянул на туман, клубившийся перед носом корабля. — Скорее всего, так оно и есть. Насколько я могу судить об этом рыбьем боге, он не допустит того, чтобы стать зависимым от кого бы то ни было. А от вас — в первую очередь, — тихо добавил он, стараясь не смотреть на меня.

Я не ответил. Интуиция подсказывала мне, что я не ошибся: капитан действительно ждал меня здесь не для того, чтобы просто поболтать, а по какой-то другой, совершенно определенной причине.

Повернувшись, Баннерман заглянул мне в глаза и тихо спросил:

— Зачем вы это сделали, Роберт?

— Что? — удивился я.

Баннерманн раздраженно указал на карман, куда я спрятал золотую звезду:

— Вы ведь знали, что Дагону нужен этот амулет. Все его приготовления и колдовство оказались бы бесполезными без этой звезды. Возможно, уже сейчас он был бы мертв.

Я хотел возразить, но промолчал, так как упрек в словах Баннерманна раскаленным острием ножа вонзился в мою грудь.

— О чем… вы говорите, Баннерманн? — беспомощно пробормотал я после довольно продолжительной паузы. — Всего полчала назад вы говорили совсем другое. Ведь это вы…

— Я знаю, что я говорил, Крейвен, — рассерженно перебил меня Баннерманн. — И я не изменил своей точки зрения в отношении того, что касается жителей Фирт-Лахлайна. Но ведь вы здесь не поэтому. Вы могли помешать бегству Дагона. Вы могли уничтожить и рыбьего бога, и весь его дьявольский выводок.

— Что вы пытаетесь доказать мне, Баннерманн? — обиженно произнес я. — Это что, допрос? В таком случае заметьте, что для трибунала вам не хватает еще двух человек.

— Нет, это не допрос, — мягко возразил Баннерманн. — Просто я хочу понять, что же творится у вас в голове, Крейвен. Я пытаюсь понять ваши мотивы. Вам не кажется, что предпринятые вами действия лишены логики?

— На карту была поставлена жизнь моих друзей, Говарда и Рольфа, а еще всей команды «Наутилуса». Вам что, незнакомо такое понятие, как дружба?

— Знакомо. Но я не понимаю, почему вы…

Далее я не расслышал его слов, так как над «Дагоном» пронесся чудовищный грохот.

Все произошло невероятно быстро, словно десятки событий слились в одно мгновение. Небо над кораблем потемнело. Там, где секунду назад светило солнце, выгнулся черный купол тьмы, разрываемый паучьими сине-белыми лапами молний. Море вокруг «Дагона» вскипело. По небу плыли огромные мрачные тучи, а гигантские, выше палубы корабля, волны с силой бились о борт. Мой вскрик был заглушён непрерывными ударами грома. Казалось, настал конец света. Завывания ветра наполнили воздух, а необъятные паруса «Дагона» натянулись от удара, который заставил содрогнуться весь корабль. И тут огромная волна подняла корабль, словно игрушку, и с чудовищной силой швырнула его вниз.

Этот удар сбил нас с ног, я беспомощно покатился по палубе, заметив, как Баннерманн тряпичной куклой пролетел надо мной и ударился о мачту. Сам же я, впечатавшись в одну из построек, изо всех сил старался побороть черноту забытья, пытавшегося овладеть мною.