Мария Дубинина - Дзюсан. Академия-фантом

День обещал быть погожим и теплым, солнце уже ласкало черепицу, играло бликами на оконных стеклах. Ощущение беды разливалось в воздухе, пахнущем листвой и цветами, как яд в стакане с водой, и от этого несоответствия голова шла кругом. Генри остановился, поднял лицо, и в глаза ударила безмятежно-яркая синева неба. С криком пронеслась птица – черная точка на голубом. Генри вдруг захотелось – отчаянно, до боли в сердце, до выступивших на ресницах слез, – чтобы все закончилось. А лучше просто никогда не начиналось.

– Генри? Генри, ты мне нужен.

Макалистер резко открыл глаза и едва не потерял равновесие. Перед ним стоял Сората, бледный до синевы. Выражение его лица невозможно было разгадать, слишком много всего в нем сейчас было намешано.

– Да? Что…

– Мы его нашли. – Кимура склонил голову и нервно сцепил пальцы. – Ты должен увидеть первым, я полагаю.

В затылок дыхнуло холодом. Генри бросил взгляд за спину Сорату, туда, откуда он пришел. За кустами маячила долговязая фигура Нильса.

– Наверное, если ты так считаешь. – Генри сделал шаг, но его обогнал Хибики и промчался мимо, не обращая внимания на попытку Сораты его задержать.

– Нет! – воскликнул Кимура с непонятным пока Генри надрывом. – Стой!

Но настигнуть Курихару удалось только в тот момент, когда он буквально налетел на садовника. И врос в землю.

Сэма они с Генри увидели одновременно. Тело успело окоченеть, и парень застыл лицом вниз, слегка присыпанный жухлой листвой и сухими ветками. Босые ступни, торчащие из широких пижамных штанин, белели на фоне коричнево-серой земли. Такое положение затрудняло осмотр, но Макалистер был рад, что никто из них не видит юного, измененного смертью лица. Это было бы слишком страшно, смотреть в стеклянные глаза человека, который еще вчера отпускал двусмысленные шуточки и приставал к девушкам. Генри знал, что может увидеть – трагическое осознание того, что сейчас тебя не станет, навсегда отпечатавшееся в широко распахнутых от страха или удивления глазах. Он это уже видел когда-то.

– Сэм?

Казалось, все забыли про Курихару, а он все еще был здесь. И его глухой голос был не более живым, чем тело его лучшего друга.

– Черт! – ругнулся Макалистер и толкнул в бок Сорату. – Надо увести Хибики отсюда. Срочно уведи его, а я сообщу Ларсену. Сората, черт тебя дери! Выполняй!

Генри трясло от ярости. Это было очень странное чувство, смешанное с почти детским страхом смерти. Он давно не испытывал ничего подобного, хотя повидал в жизни всякого, и уж что-что, а смерть его, видящего духов, давно не должна была пугать. И все же Генри казалось, что его взяли за горло. На мгновение показалось, что в окне мелькнул белый медицинский халат, но, возможно, то был лишь солнечный блик на стекле. Все взрослые обитатели «Дзюсан» по распоряжению Хенрика Ларсена собрались в преподавательской. Солнце светило в окна, в воздухе витали светящиеся пылинки, негромко шуршали колышущиеся от сквозняка занавески – все это будто специально подчеркивало то отвратительное, мерзкое несоответствие между обычным летним днем и причиной их внепланового собрания. На самом деле в этом была вся суть Академии «Дзюсан» – диссонанс между тем, что есть, и тем, что только казалось. Она как карта, оборотная сторона которой всегда скрыта от глаз.

Генри не стал садиться. Прислонившись к шкафу, он мрачно наблюдал за притихшими людьми. Они были напуганы, растеряны, взволнованы. В обращенных друг на друга взглядах читался один и тот же вопрос – что теперь делать? Им нужен был человек, умеющий решать проблемы, но он покинул остров, оставив после себя не самую подходящую на роль лидера кандидатуру.

– Успокойтесь, прошу вас. Нам всем нужно взять себя в руки, – начал Ларсен, только войдя в кабинет, причем складывалось впечатление, что уговаривал он прежде всего самого себя.

– Хенрик! – Молодая японка, учительница биологии, вскочила на ноги, но тут же села, придавленная собственными эмоциями. – Что случилось с мальчиком? Это все так ужасно…

Асикага фыркнула и развязно закинула ногу на ногу. Ее взгляд нашел Макалистера, и тот не отыскал в себе сил выдержать его.

Датчанин виновато развел руками:

– Я не уверен точно, доктор Сакураи еще не подготовила отчет. Скорее всего, несчастный случай. Я не могу связаться с властями, боюсь, придется ждать завтрашнего утра, когда вернется заместитель директора.

– Но как же тело… – заговорил кто-то и одернул себя: – Как же быть с Сэмом? Нужно сообщить полиции, его родителям. Приемным, кажется, так?

Генри слушал Ларсена и морщился. Все это обсуждение было похоже на фарс, призванный оправдать всеобщее бездействие и отрицание разворачивающейся трагедии. Британец посмотрел на Кимуру, но тот не поднимал глаз, изучая сложенные на коленях руки.

– До прибытия полиции от улик не останется даже воспоминания, – не выдержал Генри. – Я кое-что понимаю в этом, могу взглянуть на тело более внимательно.

– В этом нет нужды, я провела первичный осмотр. – В кабинет вошла Сакураи. – Тело должно оставаться нетронутым до того, как им займется полицейский медик.

Женщина выглядела уставшей и замученной. Возможно, причина тому смерть ученика, а может – Генри не хотелось бы так думать – нечто иное, заставляющее ее чувствовать вину. Однако возражения Макалистера она отмела привычно твердо.

– Моей квалификации достаточно. Это не дело для коменданта-иностранца.

– Вы не понимаете всей ситуации, – злился Генри.

– А вы, конечно, понимаете. – Кику тряхнула завитыми кудряшками. – Это ведь ваша вина, вы не уследили за своим подопечным.

Это был удар ниже пояса. Со своего стула поднялся Сората, но едва ли его желанием было встать на сторону друга, что лишь сильнее втаптывало гордость британца в грязь.

– Макалистер-сан, доктор права. Возможно, действительно стоит доверить полиции выполнить ее работу?

Генри специально поймал его беспокойный взгляд, хотел понять, что тот думает на самом деле, но сейчас, как и всегда до этого, ничего не вышло.

– Что ж, – Генри скрестил руки на груди, интуитивно принимая защитную позу, – давайте хотя бы точно выясним, куда шел Сэм прошлым вечером и кто видел его последним.

Он вперил взгляд в Сакураи, надеясь заметить хоть что-то, что указало бы на ее причастность или, напротив, развеяло подозрения. Генри даже сам не мог решить, чего бы хотел больше. Женщина бросила беспомощный взгляд на Кимуру, и тот кивнул в ответ. Это безмолвное общение говорило куда громче слов, и Генри готов был врезать Сорате на глазах у всех, чтобы выбить из его головы романтическую дурь. Но Сората уже громко повторил сказанное им в столовой: