Дейкр Стокер - Дракула бессмертен

Марроу пошатнулся, почувствовав дурноту. Его сбросило с кареты в районе Темпл-Гарденз, к северу от Темзы. Впрочем, учитывая судьбу полицейского врача и лошадей, ему еще повезло. А вот за участь Прайса, Котфорда и арестантки он не ручался бы.

Однако через мгновение короткая передышка закончилась: накатила багровая мгла, и вновь послышалось хлопанье крыльев. Констебль предпочел не выяснять, откуда доносится звук, и сразу потянулся за револьвером, который выдали для сегодняшнего задания. Но едва успел он вытащить оружие, в лицо ударил мощный порыв ветра, и кто-то с силой дернул его за руку. Марроу попытался взвести курок… Пальцы не слушались. Опустив глаза, он увидел на траве отсеченную руку, еще сжимавшую револьвер. Потом его взгляд упал на предплечье, которое заканчивалось теперь кровавым обрубком, — и мозг с запозданием напомнил о боли. Марроу закричал.

Над головой опять захлопали крылья. Перед глазами мелькнули острые когти, которые могли бы принадлежать большой птице. В следующий миг его откинуло назад — и послышался странный звук, словно на землю выплеснули ведро воды. Похолодев, он посмотрел вниз. Его туловище было разрезано от груди до паха; внутренности вываливались на траву…

— Оставайтесь на месте! — рявкнул Котфорд Мине и распахнул дверь экипажа. Нужно срочно разобраться, в чем тут дело. Инспектор встал на подножку мчащейся кареты и ухватился за крышу, сопротивляясь яростным порывам ветра. Сидевший на козлах Прайс без остановки хлестал лошадей вожжами.

— Прайс? Да что с вами такое?! Остановите экипаж!

Если констебль и расслышал его слова, то не подал виду.

Котфорд стал осторожно передвигаться по подножке, с такой силой вцепившись в поручень на крыше, что побелели костяшки пальцев. Упершись одной ногой в борт кареты и что было мочи оттолкнувшись, он закинул другую на нижнюю ступеньку облучка, подтянулся и, стараясь не замечать бьющего в лицо ветра, залез на козлы. Сразу стали видны низкие черные тучи, водоворотом клубящиеся в небе. Подобной бури Котфорд и припомнить не мог.

Констебль Прайс повернул голову. Лицо его было забрызгано кровью, в глазах стоял дикий ужас.

— Оно нагоняет. Нам уже не уйти.

Прайс явно спятил. Инспектор принялся отбирать у него вожжи, но перепуганный юноша ни в какую не хотел выпускать их из рук. Случайно взглянув вниз, Котфорд замер: из-под кареты сочилась светящаяся кроваво-красная мгла. Он лишь раз в жизни видел нечто подобное — и никому об этом не сказал.

Вдруг Прайс испустил леденящий вопль; обернувшись, инспектор увидел, что багровый туман обволок юношу и стащил его с облучка. Взлетев в воздух, констебль исчез за непроглядной пеленой.

В мозгу инспектора зазвенели далеким отголоском слова ван Хелсинга о языческом зле. Да, здесь определенно творилось что-то богопротивное. Но сейчас не время размышлять о природе неведомого зла: лошади мчатся наугад, и кто-то должен взять поводья.

Констебль Прайс пытался закричать, но багровый туман уже заполнил его рот, принеся с собой отвратительный привкус гнили. Тело констебля сдавило, словно грецкий орех в щипцах. Стало нечем дышать. И только хлопанье крыльев по-прежнему отдавалось в ушах. В панике он замолотил руками и ногами. Казалось, полет длится вечность, туман возносил его все выше и выше. Сердце юноши было готово остановиться от страха, и все же он не сдавался.

Вдруг шею пронзила боль — и вместе с ней пришел покой. Навалилась усталость. Страшно захотелось спать. Он понимал, что с ним происходит, однако не находил в себе ни сил, ни желания это остановить. Кровь стремительно покидала его тело: констебль почувствовал себя легким, как перышко.

Неожиданно объятия тумана исчезли. Стремительно надвинулись улицы Лондона. Безжалостный удар о мостовую раздробил кости Прайса… а потом была только чернота.

Глава XLVII

Отказываясь верить своим ушам, Артур Холмвуд уставился на Квинси Харкера. Потрясение на лице юноши свидетельствовало, что он услышал те же самые пугающие слова.

— Басараб? Нет, такого не может быть, — покачал головой Квинси.

— Глупцы! — усмехнулся профессор. — Смиритесь с этой истиной, как смирился Джек. Как я сам. Дракула нам не враг.

Холмвуд отшатнулся, словно ван Хелсинг ударил его. Как смирился Джек? Если Сьюард и вправду объединил усилия с убийцей Люси, то он предал их всех. В Трансильвании они едва не погибли. Квинси П. Моррис на последнем дыхании всадил нож в грудь вампира. Неужели все эти жертвы были впустую? Ложь! Ложь!

— Квинси Моррис умер не напрасно!

— Батори — вот в ком настоящее зло, — убежденно проговорил ван Хелсинг. — Прослышав о ее зверствах в обличье Джека Потрошителя, в 1888 году Дракула прибыл в Англию, и цель у него была одна — уничтожить графиню. Батори в страхе перед ним укрылась в его замке. Однако мы помешали князю — как она и рассчитывала. Нас обвели вокруг пальца. Раны, которые мы нанесли Дракуле, ослабили его, и это позволило Батори нанести последний удар… точнее, так ей казалось. Квинси Моррис погиб, сражаясь не с тем злодеем.

— Дракула убил мою Люси. Демон заслуживает смерти!

— Гнев затуманил твой рассудок. — ван Хелсинг повернулся к старому ученику спиной, словно тот вызывал у него отвращение.

Холмвуд грубо схватил старика за руку.

— Я никогда не встану на сторону Дракулы! Если Потрошитель и в самом деле Батори — да будет так, я уничтожу их обоих.

— Ты легкомыслен и порывист. Зря ты привел сюда мальчишку.

ван Хелсинг попытался высвободить руку. Взбешенный Холмвуд оттолкнул его. Старик пошатнулся и упал.

— Профессор! — Квинси бросился его тормошить. Бесполезно. — Профессор ван Хелсинг! — Сжав запястье старика он бросил на Артура панический взгляд. — Пульса нет!

— Господи! — Холмвуд опустился перед ван Хелсингом на колени, чтобы лично убедиться в ужасной правде.

— Помогите мне его перевернуть, — сказал юноша.

С губ ван Хелсинга сорвался стон, по телу пробежала дрожь.

Квинси от испуга едва устоял на ногах. Холмвуд ошеломленно попятился. Ведь он сам проверил: пульса не было! ван Хелсинг умер!

Профессор оттолкнулся тощими руками от пола и встал. Растрепанные седые космы закрыли его лицо.

— Если вы не с нами… — произнес он голосом, от которого у мужчин кровь застыла в жилах. Старик оказался далеко не так хрупок, как сумел им внушить.

ван Хелсинг резко обернулся — и открылась кошмарная истина. Глаза профессора налились чернотой, клыки стали длинными и острыми как бритва. Он злобно прошипел: