Мистические истории. Призрак и костоправ - Маргарет Уилсон Олифант
– Похоже, тут никто еще и не жил, а ремонт сделали совсем недавно, – добавил он. – Судя по названной вами цене, покупка очень выгодная.
Хью был не менее удивлен, когда вернулся из офиса, и я затащил его поглядеть на мое приобретение.
– Да, здесь все кажется новехоньким, – заявил он. – Однако нам известно, что Навуфей обитал тут не один год – и уж точно не далее как неделю назад. И еще вот что. Когда же он успел вывезти всю мебель? Возле дома я не видел ни единого фургона.
Я так радовался тому, что сбылось заветное мое желание, что ни о чем другом не хотел и думать.
– А, стоит ли беспокоиться о таких пустяках? Погляди-ка на мой прекрасный просторный зал. В углу будет рояль, вдоль стены – стеллажи с книгами, софа перед камином, Персей в нише. Ей-богу, это место словно создано для меня.
Согласно договору, через два дня дом перешел в мою собственность, и спустя месяц, ушедший на поклейку обоев, покраску, проводку электричества, установку карнизов и развешивание штор, можно было приступить к переезду. Все мое имущество перевезли за два дня – и к вечеру второго дня прежнее мое жилище опустело: на следующий день предстояло забрать только обстановку спальни. Мои слуги водворились под новым кровом, а вечером, наспех отобедав с Хью, я решил часок-другой снова повозиться с библиотекой – распаковать, потаскать и расставить книги на стеллажах в большой комнате, которую я вознамерился благоустроить в первую очередь. Вечер для мая выдался прохладный, и я велел разложить в камине огонь, который время от времени поддерживал, подбрасывая туда поленья в перерывах между обтиранием книг от пыли и распределением их по полкам. Провозившись вместо двух все три часа, изрядно утомленный, я позволил себе передохнуть и присел на край софы – удовлетворенно обозреть результат своих трудов. И тут же ощутил разлитый по комнате выдохшийся, но все еще стойкий аромат, который напомнил мне странное благовоние, обволакивающее египетские храмы. Я приписал его потревоженной книжной пыли и догоравшим в камине поленьям.
На следующий день переезд завершился; не прошло и недели, как я настолько прочно обосновался в новом жилище, словно провел там многие годы. Вслед за маем миновал и июнь, а живое чувство радости от перемены места меня не покидало: возвращаться домой было для меня сущим наслаждением. Однако настал день, когда произошло нечто странное.
С утра дождило, но под вечер небо прояснилось: тротуары скоро высохли, хотя проезжая часть оставалась сырой и грязной. Уже подходя к своему дому, я увидел, как в нескольких ярдах передо мной на камнях мостовой образовался след мокрой подошвы, будто только-только туда ступил кто-то невидимый. Затем у меня на глазах начали печататься новые следы, ведущие прямиком к моему жилищу. На мгновение я остолбенел, потом с бьющимся сердцем двинулся за ними. Странные отпечатки чьих-то шагов тянулись вплоть до моей двери: на пороге тоже виднелись слабо различимые следы.
Я протиснулся в прихожую, захлопнув дверь за собой, надо признаться, с большой поспешностью. Пока я там стоял, из моей любимой комнаты донесся оглушительный грохот, который, если можно так выразиться, вышиб из меня всякую боязнь, и я со всех ног ринулся по коридорчику. Ворвавшись в комнату, я увидел, что мой бронзовый Персей выпал из ниши и лежит на полу. И не знаю уж каким шестым чувством, но я вдруг осознал, что в комнате кто-то есть, и тот, кто здесь присутствует, не из рода человеческого.
Страх – явление весьма причудливое: если он не настолько велик, чтобы подавить личность целиком, то всегда порождает противодействие. В нас пробуждается вся наша отвага, а с нею злость из-за того, что мы позволили себе поддаться слабости. Так, во всяком случае, произошло со мной, и я взял верх над своими чувствами. На шум прибежал слуга, вместе с ним мы поставили Персея на ноги и выяснили причину его падения. Она оказалась простой: со стены ниши отвалился кусок штукатурки; прежде чем водрузить статую на прежнее место, требовался ремонт. Тем временем вслед за страхом меня покинуло и ощущение чьего-то необъяснимого присутствия. Неведомые следы на мостовой по-прежнему оставались загадкой, но я убедил себя, что если начну шарахаться от всего непонятного, то моему безмятежному существованию будет положен конец.
Вечером мы обедали с Хью: он только что вернулся после недельного отсутствия и заходил сообщить о своем прибытии и желании вместе пообедать еще до того, как разыгрались эти не совсем приятные события. Я подметил, что за время нашего короткого разговора он раза два-три втянул ноздрями воздух, однако ничего не сказал, и я не стал его спрашивать, не почудился ли ему тот странный слабый аромат, который я то и дело ощущал. Приезд Хью я встретил с большим облегчением; где-то в глубине моего сознания затаился испуг, и сомнений у меня не оставалось: я столкнулся с каким-то необъяснимым феноменом – таившимся то ли во мне самом, то ли вовне. И в том и в другом случае близость Хью успокаивала не потому, что он принадлежал к непреклонной когорте тех, кто признает исключительно материальный мир и с пренебрежением отвергает наличие таинственных сил, которые сопутствуют нашему существованию и диковинным образом его пронизывают, но потому, что он, безоговорочно веря в непознанное, не видит большой опасности в губительных и злостных воздействиях, подрывающих порой наше обманчивое благополучие, поскольку их обуздывает воля гораздо более могущественная, всегда готовая прийти на помощь тем, кто полагается на ее покровительство. Рассказывать ли ему
