Барбара Хэмбли - Путешествие в страну смерти

— Чарльз — тихо сказал Эшер.

Эрнчестер шевельнулся. Не в силах говорить, он судорожно приподнял руку, словно предостерегая.

Эшер обернулся, отшатнувшись к стене, и выстрелил в тень, метнувшуюся к нему из самого темного угла. Промахнулся и выстрелил вновь. Далее сознание помрачилось, в плече и в ребрах вновь вспыхнула боль, и Эшер был отброшен в дальний конец комнаты. Кто-то — Лидия — помог ему подняться с пола, и он увидел, как Гелге Курт с револьвером в руке отступает к лежащим в лужах крови телам Эрнчестера и Олюмсиз-бея.

Движения его были несколько неуклюжи, и Эшер подумал, что Гелге Курт, наверное, стал вампиром относительно недавно.

Лидия сорвала перчатки, сняла серебряную цепочку с горла.

— Надень, — сказала она.

Эшер подчинился, хотя и знал, что вряд ли это им теперь поможет. Вампир находился между ними и дверью.

Олюмсиз-бей пошевелился. Гелге Курт приставил ствол к черепу старого вампира и выстрелил. И в тот же самый миг страшно закричал Кахлил. Турок обернулся и выстрелил еще раз. Тело юноши вскинулось — и опало.

В свете ламп блеснул оскал Гелге Курта.

— Я бы отдал вас моему другу. — Он коснулся ногой Эрнчестера. — Мы оба ранены, нам необходимо подкрепиться. Но я подумал, раны от серебряного ножа такие болезненные, — зачем ему мучиться? Так что считайте, вы оба — мои.

Он осклабился еще шире, по лицу его потекла черная кровь — из ран, оставленных когтями Исидро.

— Я задержу его, — тихо сказал Эшер. — А ты беги к двери.

Она знала, что затея эта безнадежна, и все же кивнула.

— Я люблю тебя, Джейми.

В дальнем конце комнаты гулко, как в склепе, захлопнулась дверь. В замке щелкнул ключ.

Свет ламп скользнул по кривому лезвию серебряной алебарды.

Гелге Курт повернул голову.

Та, что заперла за собой дверь, стояла неподвижно — ведьма, призрак мести, поднявшийся из неведомой могилы. Лохмотья, недавно бывшие голубым платьем, окровавленный рот, разметанные волосы воронова крыла. В карих глазах светится холодное безумие. Руки по локоть в крови, на пальце блеснуло обручальное кольцо.

Гелге Курт вскинул револьвер и спустил курок, но еще до того, как раздался металлический щелчок, Антея скользнула к нему и обрушила алебарду, выбив оружие из руки турка.

Тот взвизгнул, кровь хлынула из перерубленных вен. Он кинулся к вампирше и был отброшен новым ударом, раскроившим ему лицо и грудь.

— Неверная шлюха!..

Она шагнула вперед и полоснула серебряным лезвием по ногам, а когда Гелге Курт кинулся в одну из ниш, пытаясь допрыгнуть оттуда до окон в барабане купола, подсекла ему подколенные жилы. И все это время лицо Антеи не менялось, оно было почти равнодушным.

Только когда он откатился в угол, изувеченный, истекающий кровью, простирающий руку с обрубками пальцев, вампирша остановилась, глядя на него с ненавистью и презрением.

— Ты убил его, — очень тихо сказала она. — Ты послал его на смерть, ты прятался за его спиной. Он был для тебя орудием, как и для этого… Бея. Мастера. Скоро начнет светать, — беспощадно добавила Антея.

Гелге Курт рванулся, но смог лишь опереться на локти и колени. Антея стояла на безопасном расстоянии и внимательно следила за ним. Не поворачивая головы, позвала:

— Чарльз…

Тот шевельнулся, с трудом протянул руку. Шепот, услышанный Эшером, был не громче шороха осеннего листа, гонимого ветром по мраморной плите:

— Любимая…

— Любимый, — отозвалась Антея. Голос ее дрогнул, но взгляда от Гелге Курта она так и не отвела. — Ты ведь никогда не хотел такой жизни? — с нежностью спросила она. — Ты никогда не хотел… быть неумершим и неживым…

— …не… знаю… — Эрнчестер снова протянул руку, попытался приподнять голову. Горло у него было перерезано, и Эшер не понимал, как он вообще может издать хотя бы звук. — Не… помню… чего я хотел. Я только не хотел расставаться с тобой…

— А мне была дорога жизнь, — отозвалась она, — только потому, что в ней был ты, пусть даже за это потребовалось бы отдать душу… Ночи, ночи, ночи… я убивала, чтобы не умереть… и ты убивал, чтобы оставаться со мной. Не так?

— Я выбрал…

Антея опустилась рядом с ним на колени, краем глаза все еще следя за Гелге Куртом. Придерживая одной рукой алебарду, она коснулась другой седеющих волос Чарльза.

— Я понимаю, — сказала Антея. — Мы все выбираем. Теперь нам выбирать уже нечего…

Гелге Курт взвыл, осыпая ее проклятиями на немецком, турецком и ломаном французском. Антея слушала его с каменным лицом.

— Это не я вызвал его сюда! — вопил вампир. — Не я это с ним сделал!..

— Ты встретил его здесь, — сказала Антея. — Ты поработил его разум, ты использовал его, потому что он всегда был такой… слабый… Думаешь, я не знала, что вы идете сражаться с Олюмсиз-беем? Не почувствовала это во сне? Мне ничего не стоит убить тебя.

Желтый свет очерчивал ее профиль и лезвие алебарды, с которой все еще капала кровь. Шум снаружи стих, окна купола обрели пепельный оттенок.

— Я убивала каждую ночь, чтобы существовать. Приводила к нему жертвы, когда он утомился от такой жизни, когда ему уже ничего не было нужно. Зато он был нужен Гриппену, был нужен Олюмсиз-бею, был нужен тебе… А ведь ты хотел только покоя, Чарльз…

Не выпуская ее руки, Чарльз покачал головой. — Нет, — прошептал он. — Я хотел только тебя…

Гелге Курт был первым, чью плоть воспламенило солнце. Он еще пытался добраться к двери, но Антея рубила и рубила его алебардой, пока он снова не уполз в угол, где его и настиг рассвет. Плоть его пошла пузырями, почернела — и вспыхнула изнутри. Пламя было небольшое, синего цвета. Гелге Курт замер, но некоторое время еще продолжал кричать.

Следующим вспыхнул Олюмсиз-бей. Этот не издал ни звука — возможно, его уже одолел дневной сон вампира, и он вообще ничего не почувствовал.

Антея, которую тоже вот-вот должен был свалить необоримый сон, бросила свое оружие и, опустившись на пол рядом с тем, кого она любила, обняла его. Их губы встретились — и в этот миг обоих объял огонь. Они так и не разомкнули объятий, пока от них не осталось нескольких покрытых пеплом косточек. Лидия смотрела до конца, а Эшер не выдержал и уткнулся лицом в ее плечо, ослепленный запахом горящей плоти и собственными слезами.

22

Войска подошли чуть позже. Пока Лидия с профессиональной сноровкой человека, привыкшего обращаться с бесчувственными телами, свела Эшера по лестнице, тот несколько раз терял сознание. Внизу он ожидал увидеть сгоревшие в пепел останки Исидро, но их там не было. Кароли лежал в одиночестве: дыра во лбу, голова в луже крови, в широко раскрытых глазах искреннее изумление.