Лана Синявская - В когтях у сказки

– Почему он с ней не развелся?

– Он пытался, но Вики раз за разом удавалось переубедить его. Не спрашивайте, как она это делала.

– Да это не секрет, – возмущенно фыркнула Ромола. – Мерзавка научилась колдовать и первым делом приворожила к себе строптивого супруга.

Анна вопросительно посмотрела на Ласло, и тот нехотя кивнул:

– Могло быть и такое. Ей очень быстро удалось обратить мистера Неро в свою новую веру, сыграв на его слабостях. Дело в том, что он загорелся желанием обзавестись наследником, но на деле это оказалось не так просто. Вики легко беременела, но все младенцы рождались мертвыми. То ли сказывались болячки ее бурно проведенной молодости, то ли бесчисленные аборты, которые она делала в те времена, когда играла на своем острове роль современной Мессалины. К несчастью, мистер Неро не брал в расчет столь естественные причины и вновь заговорил о проклятии. В его возрасте к смерти начинаешь относиться иначе. Так что сделанное вовремя напоминание о том, что барон де Рец не один год посвятил вопросам бессмертия, упало на благодатную почву. Теперь уже они оба сутки напролет пропадали в лаборатории.

– И что? У них получилось? – нетерпеливо спросила Анна, испытывая нехорошее предчувствие.

– Да как сказать… – вдруг замялся Ласло. – Вики удалось родить здоровых близнецов, но этого им уже было мало. Хотелось обещанного могущества над силами природы, неограниченных возможностей повелевать миром живых и мертвых, ну и конечно – золота. Они полагали, дело в том, что коллекция артефактов барона оставалась неполной. В поисках недостающих частей они перерыли все архивы, исколесили пол-Европы, но до конца было далеко. Через несколько лет выяснилось, что долгожданные дети, хоть и родились здоровыми, но звезд с неба не хватали и уж конечно не были суперлюдьми.

Патриция росла неглупой, но тихой и забитой девочкой, к тому же не блистала красотой. Питер, напротив, был красив, как бог, но имел характер сущего дьявола. Очень скоро брат и сестра, разочаровавшие родителей, оказались в интернате – в погоне за абсолютной властью маме с папой было не до пеленок и подгузников.

Питу пришлось особенно нелегко. Дома он предпочитал книжки физкультуре, рос слабым и болезненным, а в новой школе, как назло, физподготовка была на первом месте. Мальчику нравилась только одна дисциплина – плавание. Ему часто снилось, как он мощно гребет, как ритмично работает ногами, первым доплывая до финиша. Но наяву ничего не выходило. В школе существовала традиция: те, кто хорошо держался на воде, получали синие плавки, остальные барахтались в лягушатнике в позорных красных трусах. Пит много раз пытался сдать экзамен по плаванию, но каждый раз дело заканчивалось приговором тренера: «плавучий топор». Красные трусы стали его проклятием.

В общем, обстановка в школе, так же, как и дома, мало способствовала здоровому развитию мальчика. Он получил клеймо пропащего, неудачника. Он не умел ходить под парусом, не любил лисью охоту, панически боялся насекомых, включая безобидных бабочек. Его не любили одноклассники, ругали учителя. В отместку он стал дерзить педагогам, язвить на уроках, научился виртуозно врать и обманывать. Его протест зашел так далеко, что он решил стать вором – крал мелочь из шкафчиков в раздевалке и из карманов одноклассников. Пита ловили, наказывали, но это не помогало.

Кончилось тем, что в шестнадцать лет парень сбежал с бродячим цирком, после чего его с облегчением исключили из школы навсегда.

В цирковой труппе многие работали по контракту и, к счастью для Пита, должность разнорабочего все еще оставалась вакантной. Оказавшись в шапито, парень словно шагнул в другой мир. Здесь на стенах висели истрепавшиеся афиши и загадочно улыбались венецианские маски. В передвижной кунтскамере на стеллажах высились запечатанные сургучом колбы, внутри которых плавали кисти рук, уши и стопы. А в одной банке даже оказалась отрезанная голова с кривой ухмылкой на синих губах. Распорядитель аттракциона рассказывал всем, что это – голова знаменитого маньяка, казненного за свои преступления, но ему мало кто верил.

Надо сказать, к шестнадцати годам Питер из тщедушного подростка превратился в плечистого красавца ростом под два метра. От детской неуклюжести не осталось и следа. Впервые увидев парня, директор цирка скептически окинул его взглядом и задал только один вопрос:

– Вы действительно готовы выносить дерьмо за мартышками и чистить стойла?

Пит был готов.

– Полный бред, – усмехнулся директор и… взял его на работу.

Летнее цирковое турне проходило в Великобритании: Глазго, Манчестер, Эдинбург… Пита радовала возможность оказаться подальше от дома. Ему пришлась по душе кочевая жизнь. Он драил полы, чистил клетки, подметал полы после представлений и… чувствовал себя свободным. Здесь его никто не дразнил, над ним не смеялись.

Особенно ему полюбились животные, те отвечали ему взаимностью. В разных городах он то и дело подбирал бродячих зверей, лечил их, кормил, а те платили ему преданностью.

В перерывах между работой парень обучился верховой езде. Метатель ножей Острый Коготь научил его боевым искусствам. А потом пришла любовь. Девушка была рыженькой, глазастой и веснушчатой. Звали ее Либби, родом она была из какого-то захолустного немецкого городка, почти деревни. Малышка исполняла номер «Танцующая над пропастью» – появлялась в ослепительном голубом луче под куполом на трапеции и публика замирала, забывая дышать. Либби бесстрашно парила над бездной, раскинув руки, словно птица и Питер всегда заранее пристраивался за бархатной гардиной у запасного выхода, чтобы ничего не пропустить.

Они подружились, не зная при этом языка друг друга. Их общение со стороны выглядело уморительно: оба отчаянно жестикулировали и гримасничали, но при этом, как ни странно, прекрасно понимали друг друга. Либби репетировала на заре. Она натягивала голубое трико, закручивала рыжую копну в тугой пучок и с ловкостью белки карабкалась по канату. Свободное время до начала представления они проводили вдвоем: прятались в конюшне, зарываясь в душистое сено, а старая лошадь Маринка получала порцию морковки за то, что стерегла их покой.

Там, в ворохе сена они на корявом, им одним понятном языке, строили планы о том, как уедут вдвоем по окончании сезона куда-нибудь далеко-далеко, может быть, даже в Калифорнию.

Маленький городишко на севере Англии был предпоследним в гастрольном туре. Через несколько дней, в сентябре, наступала долгожданная свобода. Пит и Либби заранее купили билеты до Флориды. Пит предупредил родителей в письме, что заедет познакомить их с невестой, но ответа так и не получил.