Лана Синявская - В когтях у сказки

Лана Синявская

В когтях у сказки

…Слух чудовищный бродит по городу,

Забирается в домы, как тать.

Уж не сказку ль про Синюю Бороду

Перед тем, как засну, почитать?

Пролог

Она чувствовала себя птицей.

Ей хотелось петь. Или хотя бы кричать.

Почему нет?

Отпустив руль, женщина, смеясь, раскинула руки в стороны, набрала в грудь побольше воздуха и завопила: «Я – свободна!»

«Свободна, свободна?» – как-то неуверенно откликнулось эхо, и она вновь засмеялась.

Машина вильнула в сторону на мокром асфальте узкого серпантина, но женщина легко и уверенно выровняла ее, а затем прибавила скорость. Ей хотелось лететь и автомобиль, послушный ее желанию, несся вперед по извилистой дороге с предельной скоростью. Пережитый кошмар уже маячил где-то далеко позади, похожий на пыльный, совсем не страшный призрак.

Всю последнюю неделю, не переставая, лил дождь, и только сегодня тучи растаяли. Чисто умытое солнце одобрительно смотрело на нее с высоты.

Женщина как бы невзначай посмотрела в зеркало заднего вида, чтобы еще раз убедиться: она все еще красива и достаточно молода для того, чтобы начать все с начала. Затем ее взгляд упал на соседнее сиденье, и она слегка поморщилась, обнаружив притулившийся у самой спинки чистенький белый узелок. Очередная выходка старой притворщицы, – подумала она брезгливо. И когда она только успела сунуть в машину свой гостинец?

Женщина подозрительно принюхалась. Кажется, опять сэндвичи с тунцом. Господи, они же весь салон провоняют! Она решительно протянула руку, чтобы вышвырнуть вон отвратительное подношение. Все равно она ни за что не решилась бы откусить ни кусочка от ее отвратительной стряпни.

Стекла в машине были опущены до упора, ворвавшийся ветер схватил в горсть прядь ее длинных волос и хлестнул по лицу. От неожиданности она резко отпрянула в сторону, пальцы разжались, белый сверток мягко шлепнулся ей на колени. Слишком легкий для бутербродов, – машинально отметила она, – почти невесомый.

Впереди начинался сложный участок, дорога сужалась, прижимаясь вплотную к скалам, и делала резкий поворот. Не отрывая взгляда от ветрового стекла и крепко держа руль одной рукой, она все же попыталась избавиться от свертка. Плохо завязанный узелок ослаб, когда она потянула за него пальцами, и все содержимое вывалилось прямо на нее.

«Вот черт!» – выругалась она, уже представляя безобразное жирное пятно на любимой юбке, быстро опустила взгляд в надежде оценить размер причиненного ущерба и пронзительно завизжала: на подоле валялся большой слипшийся ком паутины, из которого шустро выбирался огромный мохнатый паук. Выбравшись, он стал целеустремленно карабкаться вверх, прямо к ее лицу.

Не переставая визжать, женщина судорожно замахала рукой с растопыренными пальцами, пытаясь стряхнуть с себя гадкое насекомое. Один удар попал в цель. Паук перевернулся в воздухе, шлепнулся на пол, и она немедленно придавила его каблуком. Волосатое брюшко лопнуло, как переспелый крыжовник, забрызгав ей щиколотку желтоватыми паучьими внутренностями, и ее чуть не стошнило.

Пытаясь успокоиться, она твердила: «Все кончено, кончено», но сердце стучало как бешеное, в глазах было мутно от слез. Все это глупости: скоро мотель, она снимет номер и смоет всю эту мерзость в ванне с мылом. Нет, с мылом, скрабом и – обязательно – жесткой мочалкой. Интересно, продают ли в мотеле жесткие мочалки?

Она попыталась вновь сосредоточиться на дороге, но ей мешал шум в ушах. Странный звук, что-то среднее между шелестом и невнятным бормотанием. Кажется, он шел откуда-то сверху.

Ей отчаянно не хотелось поднимать голову, но она сказала себе, что должна. Так же покорно жертва кладет голову на плаху, подставляя беззащитную шею под топор палача.

Крик застрял у нее в горле. В глазах потемнело. Или это ей только казалось из-за сплошного ковра черных, мохнатых шевелящихся тел, сплошь покрывающих крышу автомобиля? Насекомые, будто почувствовав ее движение, угрожающе зашипели, защелкали, поднимая вверх передние лапы.

Она так и не смогла закричать, когда машину подбросило в воздух и вышвырнуло за обочину. Автомобиль успел перевернуться в воздухе дважды, прежде чем ударился о дно скалистого ущелья. Прочный металл сплющился, как фольга, брызнув во все стороны осколками стекла, окрашенного кровью.

Секундой позже раздался взрыв. Столб пламени и черного дыма поднялся так высоко, что был виден из города, но до того, как машины городских служб прибыли на место аварии, из груды раскаленного искореженного железа выбрался маленький мальчик в голубом костюмчике, с вышитым корабликом на груди. Малыш отчаянно ревел, размазывая грязь, слезы и сажу по красной от натуги мордашке и растерянно оглядывался, будто не понимая, как здесь оказался.

Вой сирен напугал его еще больше. Прекратив реветь, пацаненок резво припустил прочь и скрылся, просочившись сквозь густые заросли дикого шиповника и ежевики.

Глава 1

Десять… девять… восемь… семь… шесть… пять… четыре… три… два… один… В эфире!

– Здравствуйте, дорогие телезрители! С вами программа «Ночной пророк» и я, Анна Сомова, – привычно улыбнулась в камеру яркая брюнетка специфической внешности в черном, с головы до ног увешанная мелодично позвякивающими амулетами. Выражение интеллектуального превосходства на ее лице компенсировалось веселыми искорками в сине-зеленых глазах, похожих на речную заводь, и легкой улыбкой. Не будь она искренне доброжелательной и щедрой до идиотизма, нашлось бы немало людей, ненавидящих ее.

Ближайшие сто двадцать минут Анне предстояло убедительно изображать из себя таинственную всевидящую колдунью и отвечать на бесчисленные вопросы тех, кого в недобрый час одолела бессонница. Презирая себя за этот маскарад, девушка старательно следовала сценарию и подчинялась командам режиссера, голос которого уже просверлил дыру у нее в голове.

– Представьтесь, пожалуйста, и задайте свой вопрос, – ласково попросила Анна и потянулась, чтобы взять карандаш – записать бессвязный бред, льющийся из динамика. На среднем пальце сердито сверкнул крупный зеленый изумруд, оправленный в старинное золото, такой большой, что все принимали его за бижутерию. Бижутерией как раз было все остальное, но об этом знала только Анна, так же как и то, что является ведьмой не только по сценарию.

Обычные люди весьма смутно представляют себе, кто такие ведьмы. Ну, там, метла, черный балахон, серебряные фенечки типа перевернутой звезды или лыбящегося черепа, в идеале – островерхая шляпа. Попса, одним словом. Нет, конечно, среди ведьм встречаются те, у кого шкафы ломятся от оккультного барахла, но подлинные ведьмы чудненько обходятся без оного. Для Анны давно минули времена, когда она, высунув язык от усердия, старательно выводила магические письмена на пластмассовой ручке какого-нибудь колюще-режущего предмета, купленного в строго определенный день и час, непременно на растущей луне, которому выпала честь стать волшебным кинжалом. Сейчас она знала, что самый обыкновенный кухонный тесак может все то же самое. Вдобавок им можно и колбасу покромсать при необходимости.