Смерть по почте. Смерть под псевдонимом - Дин Джеймс
— Ну конечно, инспектор, — произнесла Нина сладчайшим голоском.
Все ясно: процесс пошел. Робин был весьма привлекательным мужчиной, и Нина, видимо, полагала, что ей без труда удастся его очаровать. Ну что ж… Вероятно, ее ждет большой сюрприз.
В коридоре Робин взглянул на меня уже более сурово.
— Ну, Саймон, что на этот раз? Ты становишься похожим на ту женщину из американского сериала. Как там ее… Флетчер? Где бы она ни появилась, там тутже находят труп.
— Не преувеличивай, Робин, — возразил я. — Мне много где приходится бывать, и все остаются живы.
Робин поджал губы. Он действительно чертовски привлекателен, но его так трудно понять. Я до сих пор не могу определить: то ли он заигрывает со мной, то ли просто забавляется. Нетрудно догадаться, какой вариант я бы предпочел.
— Кто жертва, Саймон? Расскажи еще раз.
— Эта женщина утверждала, что является Дориндой Дарлингтон, автором серии весьма успешных детективных романов об одной ловкой сыщице.
От внимания Робина не ускользнуло то, что слово «утверждала» я произнес с некоторым нажимом.
— Что ты имеешь в виду? Она не та, за кого себя выдавала?
Смышленый парень — улавливает малейшие нюансы.
— Да, она не являлась Дориндой Дарлингтон. И я не знаю, кто она на самом деле. Хотя я пытался во всем разобраться и выяснить, зачем она выдает себя за ме–е… — Я вовремя спохватился. — За Доринду Дарлингтон. Я знаком с настоящей Дориндой, это совершенно другой человек.
Робин заметил мою заминку и с прищуром взглянул на меня.
— Так кто же тогда настоящая Доринда Дарлингтон? Возможно, это прольет определенный свет на ситуацию.
Я задумался: стоит ли раскрыться Робину? Ведь я стремился сохранить в тайне сведения об истинной личности Доринды, поскольку читающая публика могла не очень–то обрадоваться, узнав, что ее книги написаны мужчиной. Про обнародование того факта, что автор к тому же является и геем, и вампиром, речи вообще быть не могло. А полицейским чинам, возможно, придется как–то комментировать случившееся, и если возникнет шумиха, то я не хотел бы быть в ее центре. Вполне естественное желание для вампира.
Хотя, быть может, Робин и согласится сохранить мое признание в тайне, в том числе и от своих коллег.
— Робин, если я кое о чем тебе расскажу, сможет ли это остаться между нами?
Его правая бровь слегка приподнялась.
— Ну… вполне возможно, Саймон. Но ты ведь понимаешь, что я не могу ничего обещать. Если то, что ты скажешь, будет иметь непосредственное отношение к убийству, то я не смогу утаивать информацию.
Иного ответа я и не ждал. А… ладно! Была не была!
— Именно я и есть Доринда Дарлингтон. Вот почему я знаю, что эта женщина — самозванка.
У Робина отвисла челюсть.
Но очень скоро он пришел в себя и принялся переваривать полученную информацию. Похоже, что теперь из–за своей откровенности я стал первым в списке подозреваемых.
Глава 12
Однако, поразмыслив, я пришел к выводу, что мне не о чем беспокоиться — вряд ли меня можно всерьез заподозрить в убийстве лже–Доринды. В конце концов, я все время был на виду с того момента, как она покинула гостиную и отправилась навстречу своей смерти.
— Ладно, Саймон, — вымолвил Робин. — Продолжим наш разговор попозже. А пока я пойду посмотрю, что там снаружи.
Я согласно кивнул, и Робин ушел. У меня было достаточно времени, чтобы обеспечить себе алиби.
Но сначала я должен был вновь предстать перед очами Нины и леди Гермионы. Мне не терпелось остаться с Ниной наедине и вытянуть из нее всю правду. Я был убежден, что о цели приезда убиенной в Кинсейл–Хаус она знает гораздо больше, чем пытается представить. Если, конечно, Нина вообще не является руководителем всей этой аферы. Однако даже в ее планах вряд ли был предусмотрен смертельный исход.
К тому моменту, когда я опять появился в гостиной, к леди Гермионе, по всей видимости, вернулось ее привычное хладнокровие.
— …И в самом деле, Нина, — строго говорила графиня, — я абсолютно не понимаю, зачем ты подвергла всех нас… — Заметив меня, она прервалась. — Ну что, доктор Керби–Джонс? Что ваш друг из полиции может сказать по поводу этого ужасного происшествия?
Вопрос она задала таким тоном, что можно было подумать, будто бедняга Робин приперся в Кинсейл–Хаус опустошать мусорные баки.
Нина с веселым недоумением посмотрела на хозяйку дома, затем перевела взгляд на меня.
— Да, Саймон, расскажи–ка нам, что говорит этот очаровательный коп. Кто главный подозреваемый? Ты? — Она насмешливо приподняла брови.
Меня вдруг охватило жуткое подозрение: а не сама ли Нина убила лже–Доринду? И вообще… Не срежиссировала ли она все это ради того, чтобы сотворить сенсацию? Я уже представлял заголовки газет — какая–нибудь чушь о гее, убившем женщину, отстаивая свой женский образ писательницы–детективщицы. В результате подобной рекламы объемы продаж, несомненно, увеличились бы, однако меня такая перспектива отнюдь не радовала.
Я вспомнил реакцию Нины в момент обнаружения мертвого тела. Ей, конечно, всегда были присущи хладнокровие и расчетливость, однако вряд ли она обладает столь хорошими актерскими способностями. При виде трупа лже–Доринды ее удивление — равно как и ужас — было, похоже, неподдельным. Хотя если она все спланировала заранее, то ей, возможно, все же удалось одурачить меня, заставить поверить в подлинность своего потрясения.
Прекратив строить бесполезные догадки, я сердито посмотрел на Нину.
— Не болтай ерунды! Ты ведь прекрасно знаешь, что с того момента, как Доринда — или кто она там — покинула гостиную, я все время был не один. До тех самых пор, пока не обнаружил на террасе, неподалеку от ее мертвого тела, именно тебя. — Я зловеще усмехнулся. — Создается впечатление, дорогая Нина, что именно ты и столкнула ту урну ей на голову незадолго до моего появления на террасе.
— Ну и кто из нас болтает ерунду? Если уж на то пошло, то у меня просто не хватит сил, чтобы сбросить эту урну! Ни на Доринду, ни на кого–либо еще!
Все это время леди Гермиона наблюдала за нами с выражением откровенной неприязни на лице.
— Вы оба ведете себя самым неподобающим образом! — громко фыркнула она. — Но должна заметить, Нина, что ты немного лукавишь, пытаясь убедить нас, что тебе не по силам сдвинуть ту урну. Она весит около пятнадцати килограммов… ну, может, чуть больше с учетом земли и цветов. Не сомневаюсь, что уж такую–то тяжесть ты сумела бы сковырнуть на голову несчастной.
— Поосторожней, Гермиона! —
